Атенрет - Андрей Бубнов

— Потом тебя отправили возводить оборонный комплекс вокруг храма Солнца, — догадался этнолог.

— Да. Отец нашел мне занятие. Защитное сооружение простояло двадцать веков, даже немного дольше.

— Значит, ты хороший архитектор.

— Нет. Я бы не справилась одна. Это плод коллективного труда, плод титанических усилий тысяч людей. Они искренне верили, и эта вера помогала им творить чудеса…

Новиков мог только догадываться, какие эмоции душераздирающим пламенем вспыхнули в груди атенретской принцессы. Он вдруг задал совершенно неожиданный вопрос:

— Анатэ, а ты счастлива в этом мире?

Девушка слегка прикусила нижнюю губу, словно задумалась:

— Это лучшее из того, что могло бы со мной произойти. Я могла умереть от острой лучевой болезни, могла пойти на обед итроникам, да мало ли…

— Значит, не счастлива?

— Ну почему же? Я встретила человека, который мне не безразличен. Вокруг пусть другой, необычный, но человеческий мир, у меня появились друзья… А ностальгия… она когда-нибудь оставит меня, правда воспоминания…

— Умаалон знает о твоих способностях?

— Конечно. Я рассказала ему, как только почувствовала, что он действительно любит меня.

— Представляю его реакцию.

— Сначала он буквально опешил, потом не поверил, ну, а после… к счастью, это открытие ничего не изменило в наших взаимоотношениях.

— С одной стороны я ему завидую, а с другой стороны…

— Можешь не продолжать, — принцесса улыбнулась, мрачные мысли улетучились, будто туманная дымка.

— Рад, что твое настроение улучшилось, — Виктор тоже расплылся в улыбке.

— Ты ведь мне поверил, — констатировала факт собеседница, — а это самое главное. Ведь я не монстр. Обыкновенная девушка из другого мира, с другой планеты…

— Из другой жизни, — закончил Новиков.

— Можно и так сказать. Но я не враг.

— Почему же Кармен тебя невзлюбила?

Анатэ потупила взор.

— Витя, я не хочу говорить на эту тему, — слегка раздраженно ответила она. — Если есть желание, поинтересуйся у профессора Родригес.

— Извини, я не хотел задевать…

— Забыто, — тут же согласилась принцесса, мгновенно оценив настроение собеседника. Она артистично хлопнула в ладоши и даже усмехнулась, мол, ерунда. А потом сама сменила тему разговора. — Дождь закончился. Давай лучше погуляем. Заодно расскажешь о нюансах предстоящей экспедиции. Я сегодня беседовала с мистером Коллинзом, но так и не поняла зачем ему понадобились два глубоководных аппарата?

— И что сказал профессор?

— Он сослался на Кармен, Умаалона и военных. Умаалон торопился. Я не стала его допытывать, с военными не знакома, а с Кармен…

— Ясно. Ладно, пойдем, побродим по пустынным улочкам, раз есть желание. Заодно посвятишь меня в тонкости религии укалагов. Их незаслуженно обошли стороной. Никто всерьез не изучал остров Борро, раскопок не проводил. А самостоятельно понять укалагов можно только предварительно обкурившись травой, но это не мой метод. Да и официальной информации по вероотступникам кот наплакал…

— Непонятная у вас речь. Русский язык изучать тяжело. Насколько мне известно, земные коты не умеют плакать, — озадаченная принцесса удивленно хлопала глазами.

— Вот потому мне нужна твоя помощь, — довольный Виктор усмехнулся, поднялся со скамьи, застегнул ветровку и направился к выходу.

5

Космолеты итроников не обстреливали остров, ни разу, они даже мимо не пролетали, но беспокойная атмосфера последних месяцев войны проникла и сюда, на уединенный клочок суши, затерянный в океане. Разум людей уже пленила апатия и они, наконец, смирились с неизбежным концом, перестали бояться, безвольно ждали высадки вражеского десанта. Они прекрасно понимали, что рано или поздно агрессоры доберутся до острова. Вряд ли удастся отсидеться в стороне. Океан не столь надежная преграда.

А вести с материка приходили все тревожнее и тревожнее. Недавно бомбили Актовоткон. Значит, финал драмы близок. Теперь уже никто и ничто не спасет человечество. Горбоносый бог Солнца отвернулся от своих детей. Так им и надо. А впрочем, бога Солнца никогда не существовало. Сказка, придуманная для утешения мирского тщеславия. Нет во Вселенной ничего более могущественного и величественного, чем животворящая и ласкающая, дарящая и отнимающая все и вся стихия миров. Эта стихия — сама сущность жизни и смерти, святая и справедливая. Так считали укалаги.

На склоне обширной лощины, заросшей сочной мясистой травой, расположилась сонная деревушка. В рассветный час густой туман поднимается со дна лощины и поглощает человеческое жилье своим невесомым молочным телом, неся сырость и прохладу. Люди просыпаются, начинается новый день. Деревенское стадо, погоняемое немногочисленными пастухами, уныло бредет вниз по склону, туда, где скованное буйной прибрежной растительностью, затаилось небольшое озерцо с заболоченными берегами. Домашний скот любит поваляться в грязи, пощипать сочную травку на дне лощины. А пастухам в обязанность вменяется не подпускать стадо слишком близко к воде. Берега зыбучие. Если животное завязнет, его уже никто не сможет вызволить на свободу. Потому водопой разрешен только в строго определенных местах, там, где берег галечный. И любой пастух должен знать эти места, как свои пять пальцев. А то чего доброго сам завязнешь по колено. Начнешь паниковать и дрыгаться — уйдешь в жижу по пояс, потом поминай как тебя звали. Веками озеро считалось как кормильцем, так и душегубцем. Старики всегда с почтением отзывались о зеркальной водной глади, сказывали, будто бы здесь вотчина самого Варата. Потому озеро так ревностно оберегает свои тайны. А ночью в его глубинах что-то светится. Редко кому удавалось подсмотреть это таинственное свечение и вернуться домой целым и невредимым. Чаще всего любопытные полуночники сходили с ума и остаток жизни с пеной у рта повторяли лишь одну фразу: «Врата Варата».

— Туман скоро рассеется, — зябко кутаясь в накидник проговорил седовласый Даргут, перебирая свободной рукой застежки одежды. Старый пастух осмотрелся, выбирая место для очередной стоянки, снял тяжелую торбу и положил на землю. Автомат же напротив привычно вскинул на плечо. В нынешнее неспокойное время ходить безоружным просто опрометчиво. Впрочем, старший пастух был единственным хорошо вооруженным человеком. Молодежи пока не дозволялось носить армейский автомат, только холодное оружие. Три парня были горды тем, что у них на поясе висит длинный обоюдоострый кинжал в серебряных ножнах. Это как пропуск в иной мир. Пастухи были уважаемыми людьми в деревне. Многие сверстники завидовали избранным отрокам, с завистью поглядывали на пастуха, чинно идущего по главной деревенской улочке. Первый парень на деревне, не иначе.