Секретный фронт. Воспоминания сотрудника политической разведки Третьего рейха. 1938-1945 - Вильгельм Хёттль

Гиммлер принял к сведению и исполнению эти распоряжения, но Гейдрих даже не намеревался их выполнять. Тем не менее, в решающие недели он не показал себя сторонником «железной» гвардии, так что в этом плане был корректен в отношении указаний фюрера. Разведывательную же деятельность в Румынии он не только не прекратил, но и не сократил, поддерживая любые шаги, направленные на укрепление своих позиций в стране. Начальник секретной службы, избежавший тогда ареста, благодаря вмешательству Шмида – Бергера, был все же позже арестован, но по другим причинам, и провел несколько месяцев в подвалах гестапо в Берлине. Подобная судьба ожидала и других сотрудников, которые нарушили распоряжения Гитлера, продолжая свою деятельность по «неофициальным» указаниям своих непосредственных начальников.

В этом месте, видимо, целесообразно предвосхитить события и закончить рассмотрение судьбы «железногвардейцев». Значительное число их было направлено в Германию, где по настоянию Риббентропа они были включены в состав так называемого трудового корпуса, получив такой же статус, как и другие иностранные рабочие в Германии с той только разницей, что им была запрещена связь с родиной. Риббентроп угрожал, что в случае нарушения этого указания они будут возвращены в Румынию и переданы в руки Антонеску. Поздней осенью 1942 года Хориа Сима бежал в Италию, надеясь убедить Муссолини вмешаться в румынские дела на стороне легионеров. Его попытка, однако, лишь усугубила положение. Он был не только арестован, но и выслан в Германию по требованию министерства иностранных дел и направлен в концентрационный лагерь. Его друзья-легионеры также потеряли остатки свободы. В июне 1943 года все они были арестованы и «расквартированы» в Бухенвальде и Дахау. Отношение к ним там, правда, было несколько лучше, чем к остальным заключенным. Пребывание их в лагерях продолжалось до августа 1944 года, когда произошло смещение Антонеску и Румыния вышла из войны.

После этого Хориа Симе было предложено сформировать румынское эмиграционное правительство, на что он с готовностью согласился. Его и часть его коллег выпустили из лагерей. Что побудило его пойти на такой шаг, неизвестно. Вполне возможно, что он продолжал верить в победу Германии или же намеревался вести борьбу против большевизма вместе с немцами до любого конца. Предположение, что он своим согласием решил купить свободу себе и товарищам, неверно. Хориа Сима неоднократно демонстрировал, что является человеком, который знает, как противостоять бедствиям и лишениям. Эмигрантское правительство, обосновавшееся в Вене под присмотром немецкой секретной службы, совершило не так уж и много дел. Да и Хориа Сима в качестве премьер-министра недолго пользовался поддержкой легионеров. В их рядах начался разброд, о котором по известным причинам открыто не говорилось. Оппозиционные элементы среди лидеров гвардии отказывались сотрудничать с Германией. И только страх перед русскими – так сказать, наличие общего врага – удерживал их от прямых выступлений против немцев. Тогда они попытались установить контакты с западными державами, но успеха не имели.

В связи с разгромом «железной» гвардии в Румынии появилась новая сила. Осенью 1940 года в стране активизировалась советская разведка. По всей стране были разбросаны ее агенты, а численность советского посольства в Бухаресте была значительно увеличена. Большие суммы денег были истрачены на взятки – что имело определенный успех. Немецкой секретной службе было известно, что русским удалось путем подкупа почтовых чиновников установить у себя в посольстве устройство для прослушивания всех важнейших дипломатических разговоров по телефону. После присоединения к Советскому Союзу Бессарабии и Северной Буковины в Бухаресте появился новый советский посол Георгий Лаврентьев, с прибытием которого разведывательная деятельность усилилась. Вместе с ним в страну прибыли сотни агентов для ведения пропаганды и подготовки почвы для взятия власти Румынской коммунистической партией. Денег на это не жалелось. В январе 1943 года румынская секретная полиция-сигуранца конфисковала около 100 тысяч долларов, предназначенных для русской агентуры. Значительное число этих долларов оказалось фальшивыми. Вместе с тем, благодаря российской помощи, стала активизироваться и Румынская коммунистическая партия.

Когда немецкие войска отошли с Кавказа и Италия переметнулась на сторону противника, румынекому правительству стало ясно, что Германии войну уже не выиграть. Дальнейшее пребывание на ее стороне приведет Румынию к неминуемой катастрофе. Потребность выживания говорила о необходимости резкого изменения румынской политики. Человеком, желавшим повести страну новым курсом, был заместитель премьер-министра и министр иностранных дел Михай Антонеску. Вне всякого сомнения, он был самым умным среди членов правительства, обладая большим влиянием на своего однофамильца-маршала и премьер-министра.

Программа Михая Антонеску была простой – заключение мира с западными державами при обеспечении их защиты от вмешательства Советского Союза. Но в этой идее был существенный недостаток. Она основывалась на фатальном предположении о возможности достижения сепаратной договоренности с западными державами при исключении России из этого процесса. Михай Антонеску ошибочно оценивал реальности политической ситуации, а возможно, и не хотел их видеть. Ведь Румыния относилась к российской сфере влияния. Поэтому усилия Михая Антонеску окончились тем же, что и усилия Хорти в Венгрии и Муравьева в Болгарии, за исключением разве того, что румынский государственный деятель при этом расстался с жизнью.

Немцев, вне всякого сомнения, удивило то обстоятельство, что по предложению Михая Антонеску итальянский посол Бова Скоппа, принадлежавший к партии Бадолио[76], получил разрешение остаться в Бухаресте. Михай Антонеску не мог воспрепятствовать тому, чтобы новое правительство Северной Италии прислало своего дипломатического представителя в Бухарест. Но пока Бова Скоппа сохранял полномочия, никто другой не мог предъявить свои верительные грамоты. В результате ни представитель Республики Сало Муссолини, ни послы Болгарии и Хорватии не могли официально приступить к своим обязанностям. Таков был дипломатический этикет.

Маниу, лидер крестьянской партии, являвшийся конкурентом Михая Антонеску, пытался установить контакты с западными союзниками. В конце марта 1944 года, когда русские совершили прорыв под Уманью, это ему удалось. Капитан румынских военно-воздушных сил принц Маттей Гика-Кантачуцино вылетел с аэродрома Пипера на Мальту. В самолете вместе с ним находились Макс Аушнитт – крупнейший промышленник Румынии, Александр Раконта – официальный представитель американо-румынской телефонной компании и Раду Хумурцеску – румынский дипломат. Они везли с собой письмо, адресованное англичанам, на основании которого и начались англо-румынские переговоры. Вместо того чтобы открыто сказать, что ни Великобритания, ни Соединенные Штаты не могут принять какое-либо решение в отношении Румынии без участия Советского Союза, англичане продолжали затягивать переговоры. А это зародило у румын надежду (ничем не обоснованную), что им удастся прекратить военные действия с помощью западных держав и при их покровительстве. Видимо, не следует даже говорить о том, что это имело для них жизненно важное значение. Англичане не внесли никакую ясность в этот вопрос и тогда, когда в Великобританию прибыла вторая румынская делегация. Мне представляется, что это было совершенно безответственным поступком с их стороны.