Орел приземлился - Джек Хиггинс

Двадцать минут спустя, ровно в одиннадцать, Джоанна Грей внезапно выпрямилась — в наушниках зашумело. Она уронила книгу, взяла карандаш и начала записывать сообщение в лежащем перед ней блокноте. Оно было очень кратким, расшифровка его заняла секунды. Джоанна смотрела на него, совершенно ошеломленная, затем послала подтверждение.

Она быстро спустилась вниз и надела дубленку. Собака фыркала у ее ног.

— Нет, Пэч, не сейчас, — сказала Джоанна.

Из-за тумана ей пришлось ехать осторожно, и она въехала во двор Хобс Энда только через двадцать минут. Девлин собирал свое снаряжение на кухонном столе, когда услышал шум машины. Он быстро взял маузер и вышел в коридор.

— Это я, Лайам, — позвала она.

Он открыл дверь, и она проскользнула внутрь.

— Только что я получила сообщение из Ландсвоорта, отправленное ровно в одиннадцать, — сказала Джоанна. — Орел взлетел.

Девлин глядел на нее, пораженный:

— Они, должно быть, свихнулись. На берегу гороховый суп.

— Когда я поворачивала к дамбе, мне показалось, что стало немного яснее.

Он быстро вышел и открыл входную дверь. Через мгновение вернулся, бледный от волнения:

— Со стороны моря поднимается ветер, еще не сильный, но может покрепчать.

— Как вы думаете, он не перестанет?

— Бог знает. — «Стен» был собран, и Девлин вручил его Джоанне. — Умеете с ним обращаться?

— Конечно.

Он взял набитый рюкзак и закинул за плечи:

— Тогда приступим. У нас много работы. Если вы указали время правильно, они будут на берегу через сорок минут. — В коридоре Девлин хрипло рассмеялся: — Ей-богу, они это всерьез, молодцы.

Он открыл дверь, и оба нырнули в туман.

— На твоем месте, я бы закрыл глаза, — весело сказал Герике Бомлеру, стараясь перекричать шум разогреваемых моторов. — Этот взлет будет довольно-таки жутким.

Огни вдоль взлетной полосы были зажжены, но видны были только несколько первых. Видимость все еще не более сорока-пятидесяти ярдов. Дверь открылась, и в кабину просунулась голова Штайнера.

— Все привязано? — спросил Герике.

— Всё и все. Мы готовы.

— Хорошо. Не хочу быть паникером, но должен сказать, что может случиться что угодно, и весьма возможно случится.

Он прибавил обороты. Штайнер усмехнулся и закричал, стараясь перекрыть рев мотора:

— Мы вам полностью доверяем.

Он закрыл дверь. Герике немедленно прибавил газ и отпустил самолет. Нырок в серую стену был, пожалуй, самым страшным за всю его жизнь. Чтобы подняться, самолету нужен был разбег в несколько сот ярдов и скорость около восьмидесяти миль в час.

«Господи, — думал Герике, — неужели получилось, неужели наконец пошли?»

Вибрация казалась невыносимой. Герике чуть-чуть дал ручку от себя, и хвост самолета поднялся. Машина под действием ветра слегка наклонилась на правый борт, но Герике выпрямил ее.

Рев моторов, казалось, наполнил ночь. На скорости в восемьдесят миль Герике немного откинулся, но продолжал жать на ручку. Его вдруг охватило странное, шестое, чувство, порожденное несколькими тысячами часов, которые он налетал, то самое чувство, которое возникает, когда все идет нормально. Он потянул ручку на себя.

— Пошли! — закричал он.

Бомлер напряженно ожидал, вцепившись в рычаг шасси. И вдруг они оказались в воздухе. Герике вел машину прямо на серую стену, отказываясь сбавлять газ до последнего момента. Когда на высоте пятисот футов самолет вышел из тумана, Герике заложил вираж, и самолет полетел над морем.

Макс Радл сидел в машине перед ангаром, потрясенно глядя в туман.

— Великий боже, — шептал он, — он взлетел!

Он просидел еще минуту, слушая, как шум мотора замирает вдали, и кивнул Витту, который был за баранкой:

— Как можно быстрее к дому, сержант. Мне надо успеть кое-что сделать.

В «дакоте» напряжению не было нужды ослабевать. Его просто не было. Все разговаривали тихими голосами со спокойствием ветеранов, которые привычно делали свое дело, ставшее их второй натурой. Никому из группы не позволялось иметь при себе немецкие сигареты, и Риттер Нойманн и Штайнер выдавали каждому по одной.

Альтманн сказал:

— Ну, я вам скажу, этот капитан — настоящий летчик. Подняться в такой туман мог только настоящий ас.

Штайнер повернулся к Престону, сидящему последним в цепочке.

— Сигарету, лейтенант? — спросил он по-английски.

— Большое спасибо, сэр, пожалуй, выкурю, — ответил Престон прекрасно поставленным голосом, что предполагало, что он опять играет капитана гвардейского полка.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Штайнер.

— Я в отличном настроении, сэр, — спокойно ответил Престон. — Не могу дождаться, когда прыгну.

Штайнер мысленно махнул рукой и пошел в кабину пилота, где Бомлер наливал Герике кофе из термоса. Самолет летел на высоте две тысячи футов. Сквозь редкие разрывы в облаках видны были звезды и бледный серп луны. Внизу туман стлался по морю, как дым в домне. Эффектное зрелище!

— Как дела? — спросил Штайнер.

— Прекрасно. Осталось тридцать минут. Правда, ветер слабоват. Видимо, узлов пять.

Штайнер посмотрел вниз, как в котел.

— Как вы думаете прояснится к тому моменту, когда вы начнете спускаться?

— Кто знает? — усмехнулся Герике. — Возможно, я окажусь на земле вместе с вами.

В этот момент Бомлер, который сидел перед экраном радара, взволнованно ахнул:

— Петер, тут что-то появилось.

Они вошли в тучу, и Штайнер спросил:

— Что бы это могло быть?

— Возможно, ночной истребитель, отбившийся от своих, — сказал Герике. — Молитесь, чтобы это был не наш. А то он нас живо взорвет.

Через несколько мгновений Штайнер ясно увидел двухмоторный самолет, закладывающий правый вираж.

— «Москито», — сказал Герике и спокойно добавил: — Надеюсь, он, встретив друга, узнает его.

«Москито» еще несколько мгновений шел с ними параллельным курсом, затем помахал крыльями, сделал правый вираж и скрылся в тучах на большой скорости.

— Видите, — улыбнулся Герике Штайнеру. — Все, что надо — это жить правильно. Лучше идите к своим парням и проверьте, готовы ли они. Если все пойдет нормально, мы услышим Девлина за двадцать миль до места. Я вас позову. А теперь выметайтесь отсюда. Бомлеру надо сделать кое-какие расчеты.

Штайнер вернулся в салон и сел рядом с Риттером Нойманном.

— Уже скоро, — Нойманн протянул Штайнеру сигарету.

— Большое спасибо, — сказал Штайнер, — как раз то, что мне нужно.

На берегу было холодно, прилив уже залил песок на две трети полосы. Чтобы согреться, Девлин беспокойно ходил взад-вперед. В правой руке он держал включенный приемник. Без десяти двенадцать Джоанна Грей, которая пряталась от дождя под деревом, подошла к Девлину.

— Они уже должны быть близко.

Как бы в ответ на эти слова в приемнике затрещало, и голос Петера Герике поразительно ясно произнес:

— Это «Орел», вы слышите меня, «Странник»?

Джоанна Грей схватила Девлина за руку. Он стряхнул ее пуку и сказал в передатчик:

— Громко и ясно.

— Доложите, пожалуйста, обстановку над гнездом.

— Видимость плохая, — ответил Девлин, — сто-сто пятьдесят ярдов, ветер свежеет.

— Благодарю, «Странник». Расчетное время прибытия шесть минут.

Девлин сунул радиотелефон Джоанне:

— Держите связь, пока я расставлю лампы. — Он достал из рюкзака десяток ламп и быстро расставил их на берегу с интервалом в пятнадцать ярдов по направлению ветра и поочередно зажигая их. Затем повернулся и пошел параллельно огням на расстоянии двадцати ярдов от них.

Вернувшись к Джоанне, он вытащил мощный фонарь и вытер пот со лба.

— А, проклятый туман, — забеспокоилась она. — Они нас не увидят, знаю, что не увидят.

Впервые за все время она сорвалась, и он успокаивающе дотронулся до ее руки:

— Спокойно, девочка.

Вдали очень тихо послышался шум мотора.

«Дакота» опустилась до высоты тысячи футов и продолжала спускаться сквозь клочья тумана. Герике сказал через плечо:

— У меня нет маневра, прыгать надо на первом заходе.

— Спрыгнем, — уверил его Штайнер.

— Повезло, господин полковник. Не забудьте, у меня в Ландсвоорте на льду бутылка «Дом Периньон». Мы разопьем ее вместе в воскресенье утром.

Штайнер хлопнул его по плечу, вышел в салон самолета и кивнул Риттеру, который отдал команду. Парашютисты встали и прикрепили карабины к фалу. Брандт открыл дверь, и когда в салон ворвался холодный воздух с туманом, Штайнер прошел по всей цепочке, проверяя каждого человека.

Герике спустил самолет так низко, что Бомлеру видны были белые барашки на волнах, бьющихся в темноте о берег. А впереди были туман и темнота.