Пари с морским дьяволом - Елена Михалкова

– Да, а с тобой сейчас Ктулху разговаривает, – флегматично заметил Илюшин и пошевелил пальцами под подбородком.

– Ты же понимаешь, о чем я! Тебя едва спасли.

– Но я и не пловец, – возразил Макар. – К тому же едва очухался от последствий травмы! Представь, что на моем месте был бы подготовленный человек.

Маша, только было расслабившаяся, снова напряглась, почувствовав изменения в поведении моря. Теперь их раскачивало не с боку на бок, а подкидывало вверх-вниз. Как будто бригантина была всего лишь бумажным корабликом на ковровой дорожке, по которой забавляющийся мальчишка пускал волны, встряхивая ее за края.

«Мы все-таки утонем…»

В иллюминатор вдруг ударила вода и со всхлипом разлетелась – Маше почудилось, что лопнуло и взорвалось стекло. Корабль возмущенно загудел и наклонился на правый бок.

– Вас точно не ждут наверху? – озаботился Илюшин, съезжая со стула. – Паруса, то-се… Что-то нас кренит.

– Позовут, – отмахнулся Бабкин. – Не отвлекайся! Хочешь сказать, убийца преодолел вплавь пять километров?

При слове «вплавь» Машу передернуло. Она с ужасом смотрела, как издалека на них снова катится поблескивающий вал. Высоту его можно было понять только по огромной шапке белой пены. Попав в луч света с корабля, пена стремительно пожелтела, а потом вал докатился до них и исчез – как будто впитался в борт бригантины.

– Может быть, немного меньше. Он был в ластах, маске и трубке, на поясе висел нож. Про маску и трубку я знаю, потому что на записях с камер его не видно, значит, какое-то расстояние он проделал под водой. Про ласты – это очевидно. Он экономил силы и время. Когда убийца добрался до «Одиссея», задняя платформа для спуска на воду была закрыта, а все лестницы – подняты. Будаев покинул яхту незадолго до этого, а Шошана решила не купаться в ту ночь.

– А как же он забрался на борт?

– По якорной цепи.

– Фиг с два ты по ней залезешь! – не выдержал Бабкин.

– Я – не залезу, – согласился Илюшин. – А тот, кто смог сломать шею женщине и прикончить двоих охранников – запросто.

Бабкин посопел.

– Он что, в ластах лез?

– Бинго! – Макар щелкнул пальцами. – Вот это – правильный вопрос! Конечно, он лез не в ластах. Ласты он, видимо, рассчитывал оставить на платформе или забросить на борт. Но это оказалось невозможно. И тут ему на помощь пришла удача – или, вернее, это он так решил. Маленькая веревочка, застрявшая в якорной цепи и плавающая рядом.

– Он их привязал!

– Конечно! Узел он сделал чуть выше уровня воды, скользящий, чтобы не возиться на обратном пути, когда срочно придется хватать ласты. Маску, наверное, поднял на лоб. И полез вверх по звеньям цепи.

Корабль снова плавно перевалился через невидимый гребень, и Маша не выдержала. Илюшин и ее муж сошли с ума! За ними раньше не наблюдалось такого пренебрежения собственными жизнями, но море и удар по голове меняют людей.

– Я скоро приду, ждите меня здесь, – сдавленным голосом проговорила она и быстро пошла к выходу.

Возле двери Маша обернулась. Даже если бы она сообщила им, что только что забила команду гаечным ключом, они не прервали бы разговора. Оба нашли кое-что более интересное, чем шторм и тонущее судно, и азартно обсуждали убийство.

«Чертовы идиоты! – ругалась Маша, карабкаясь по трапу и страшась представить, что ждет ее на палубе. – Мальчишки!»

Но когда она высунула голову наверх, ее ждал сюрприз. Бригантина вовсе не носилась по бушующему морю, потеряв руль и ветрила. Паруса были убраны, у борта, широко расставив ноги, стоял Яков Семеныч в длинном синем плаще с капюшоном, край которого полоскал ветер, а из рубки доносились голоса и совершенно неожиданный в этой обстановке аромат кофе.

Маша осторожно выбралась на поверхность и осмотрелась. Куда делись свирепые буруны? То, что снизу, из каюты воображалось ей не меньше, чем девятым валом, на поверку оказалось просто быстро катящимися гребнями воды, с которых ветер срывал пену.

– Кому не спится в ночь глухую? – окликнул боцман. Голос у него был совершенно спокойный. – А, Мария!

– Ничего себе глухая… – Маша, ежась в своей тоненькой футболке, подошла к нему. Волосы сразу покрылись мельчайшими капельками брызг. – Я думала, мы тонем!

Старик от души рассмеялся.

– Господь с вами! Пять баллов от силы!

– А этот ураган?

– Ветерок, пожалуй, свежий. Но ничего особенного.

Он наклонился к ней и заговорщическим тоном спросил:

– Кстати, знаете, что означает примета, если чайка летит гузном вперед?

– Нет…

– Значит, ветер очень сильный! – тем же таинственным тоном поведал Яков Семеныч.

Маша засмеялась. Всю тревогу ее как рукой сняло.

– А если мы не наблюдаем подобного явления, – как ни в чем не бывало продолжал боцман, – значит, все не так уж и страшно.

Ее охватил стыд. Сколько всего она успела нафантазировать, пока Бабкин с Илюшиным спокойно разговаривали!

– Нельзя быть такой трусихой, – подумала она вслух. – Это ужасно.

Яков Семеныч бросил на нее испытующий взгляд.

– Я, конечно, не женщина. Но слышал, что для прекрасного пола есть хороший рецепт преодоления испуга.

– И какой же? – удрученно спросила Маша.

– «Любопытство сильнее страха». Так мне мать говорила.

– Боюсь, со мной не сработает, – вздохнула она. – Когда мне страшно, то совершенно не до любопытства. Вот сейчас, например, меня совершенно не интересовало, пойдем ли мы ко дну быстро или медленно, и успею ли я захватить спасательные жилеты.

– Не все сразу, – ухмыльнулся боцман, – не все сразу! А вообще – не волнуйтесь. У нас лучший капитан, какого можно отыскать во всех этих морях. Уж мне-то можете поверить!

Когда Маша вернулась в каюту, Сергей изумленно воззрился на нее. Потом посмотрел на то место, где она сидела раньше, как будто ожидал увидеть там ее копию.

– Ты куда-то уходила??

Маша не нашлась с достойным ответом на этот выдающийся со всех сторон вопрос и, тяжело вздохнув, без лишних слов пробралась обратно на койку.

Кажется, до того как она ушла, они спорили о том, как убийца залез по якорной цепи. В ластах… Или, наоборот, не в ластах?

– Дальше нам все известно, – говорил Илюшин, показывая что-то на странной схеме, очевидно, понятной им обоим. – Он убил Ирину Будаеву. Убил прибежавших охранников. Выбросил окровавленный нож за борт – сразу же, чтобы если его схватят, у него не было при себе такой веской улики – и прыгнул за борт. Я абсолютно уверен, что он планировал расправиться не только с женой Будаева, но и с ним самим. О привычках Никиты наш пловец понятия не имел, как и о том, что яхта напичкана охранниками. Ему еще повезло, что в ту ночь их оставалось всего двое!

Макар несколькими ловкими движениями сложил из листа бумаги то ли крыло самолета, то ли нож страной формы и бросил Сергею.

– Итак, он прыгает в море и обнаруживает, что за время, проведенное на яхте, вода немного прибыла. Совсем чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы его скользящий узел скрылся под волнами. Веревка предсказуемо разбухла. Убийца пытается развязать узел, торопится, нервничает, не замечая того, что часть веревки зажата между звеньями.

– Так вот почему ты решил, что нож он выкинул раньше! – понял Бабкин.

– Ну конечно! Если бы при нем был нож, можно было попросту перерезать веревку. Но он этого не сделал.

За окном зашумел дождь, как будто опустили громыхающий занавес. Маша уже ни на что снаружи не обращала внимания, а Бабкин мимоходом отметил, что погода портится с каждым часом, и вновь вернулся мыслями к убийству.

– И как он освободил ласты? Если бы они остались привязанными к цепи, их бы неизбежно нашли.

– Разумеется, и очень скоро. Я думаю, через какое-то время он бросил возиться с затянувшимся узлом и просто дернул со всей силы за ласты. Не знаю, за что они были привязаны, за боковину или за дыру в пятке… Ясно только, что это не были ласты с ремнем, потому что ремень не порвался бы. А эти – порвались. Он нацепил их и вернулся на свое судно.

– Почему именно на судно? – возразил Бабкин. – Он мог и с берега приплыть.

– Он приплыл с судна, и мы оба знаем с какого, – тихо сказал Макар.

Маша вскинула на него глаза. О чем это они?

Бабкин медленно скомкал в ладони обрывок бумаги с их схемами.

– У тебя нет никаких доказательств, кроме предположений, – с трудом, как показалось Маше, выговорил он.

– У меня есть факты.

Илюшин встал, дошел до двери, развернулся и шагнул обратно. Но не сел, а остался возвышаться над Машей и Сергеем.

– На бригантине погибла жена капитана – это раз. – Он загнул палец. – Ее деньги остались не мужу, а сыну – это два. Жена сына вскоре была убита – это три. К якорной цепи «Одиссея» что-то привязывали – это четыре! И я уверен, что это «что-то» – именно ласты!

Он помахал у Сергея перед носом крепко сжатым кулаком.

– Сядь, – устало попросил Бабкин.

Илюшин опустился на стул и растопырил пальцы.