Тшай планета приключений. - Джек Вэнс

«Держись!» — кричал Рейт.

«Боюсь, до первого столба не дотянем», — бормотал Аначо.

«Садись на второй!» — гневно приказал Траз. Действительно, в отличие от крайнего, следующий каменный палец с отвесными склонами послужил бы превосходным убежищем — если паром мог удержаться в воздухе достаточно долго.

Аначо сбавил скорость до минимума. Порхая подобно брошенному перу, дрейфующий паром преодолел в наклонном спуске провал между останцами и приземлился на вершине второго. Отсутствие движения опьяняло, как тишина после оглушительного грохота.

Разминая одеревеневшие руки и ноги, путешественники спустились с палубы. Рейт с отвращением взирал на пустынный горизонт — трудно было представить себе место, более отрезанное от мира, чем вершина стодвадцатиметрового утеса в глубине Мертвой степи. Всякая надежда на быстрое и безопасное прибытие в Катт испарилась.

Подойдя к краю обрыва, Траз смотрел вниз: «Отсюда мы не слезем».

В аварийный комплект, оставшийся у Рейта после крушения разведочного бота, входили пистолет, стрелявший взрывчатыми иглами, аккумулятор, электронный бинокль-телескоп, нож, антисептические средства, зеркало и триста метров крепкого тонкого шнура. «Спуститься-то мы спустимся, — сказал Рейт, — хотя я предпочел бы лететь». Повернувшись к Аначо, укоризненно созерцавшему аэропаром, Рейт спросил: «По-твоему, его можно починить?»

Аначо брезгливо потер ладони длинных белых рук: «Тебе должно быть известно, что меня не готовили к такой работе».

«Покажи, что сломалось, — сказал Рейт. — Я как-нибудь разберусь».

Шутовская физиономия Аначо вытянулась пуще прежнего. Рейт был ходячим опровержением его самых заветных аксиом. Согласно традиционному учению дирдирменов, они и дирдиры вылупились из одного первородного яйца на родной планете дирдиров, Сиболе. Истинными, чистокровными людьми были только дирдирмены. Остальные, малоразвитые недолюди, возникли по прихоти природы. Аначо не мог совместить знания и способности Рейта со своими предрассудками и относился к нему с причудливо противоречивыми чувствами завистливого неодобрения, ревнивого восхищения, неохотной преданности. Теперь, ни за что желая позволить Рейту превзойти его еще на одном поприще, Аначо поспешил на корму аэропарома — его продолговатая голова с бледным лицом паяца скрылась в раковине двигателя.

На выветренной вершине останца полностью отсутствовала растительность. Местами попадались неглубокие промоины, полузасыпанные крупнозернистым песком. Йилин-Йилан бродила по площадке вялыми капризными шагами. На ней были серые шаровары, блуза и черный вельветовый жилет поверх блузы — наряд жителей степей. Рейту пришло в голову, что ее изящные ножки в мягких черных туфлях, скорее всего, были первыми, ступившими на шершавый серый камень утеса... Траз стоял на краю обрыва и пристально смотрел на запад. Рейт подошел туда же, взглянул на далекую безрадостную степь, но ничего не увидел.

«Зеленые твари знают, что мы здесь», — сказал Траз.

Рейт снова внимательно изучил степь, от низких черных холмов на севере до туманной дымки южного горизонта. Не замечая ни мимолетного движения, ни облачка пыли, он вынул сканоскоп — бинокль-фотоумножитель — и стал вглядываться в буровато-серую мглу. Вскоре он различил прыгающие, как блохи, темные точки: «И правда, вот они!»

Траз кивнул без особого интереса. Рейт усмехнулся, забавляясь мрачновато-величественной житейской мудростью подростка. Вернувшись на паром, он спросил дирдирмена: «Как дела?»

Плечи согнувшегося Аначо раздраженно дернулись: «Смотри сам».

Рейт тоже нагнулся, всмотрелся в лабиринт мелких компонентов, заполнявший вскрытую черную коробку. «Отказ вызван коррозией и старением металла», — сказал Аначо, показал пальцем: «Здесь — и вот здесь — я попробую установить новые контакты. Без инструментов и подходящего оборудования это непросто».

«Значит, сегодня мы не улетим?»

«В лучшем случае справлюсь к полудню завтрашнего дня».

Рейт обошел вершину останца по краю — не больше трехсот-четырехсот метров — и слегка приободрился. Со всех сторон спускались отвесные стены, ребристые выступы образовывали расщелины и пещеры только в основании утеса. Он не видел, каким образом зеленые часчи могли бы незаметно или быстро взобраться наверх, и сомневался в том, что они решились бы на столь опасное предприятие ради банального удовольствия прикончить несколько человек.

Старое бурое солнце низко висело на западе — длинные тени Рейта, Траза и Йилин-Йилан растянулись поперек плоской вершины. Девушка, долго стоявшая в молчании лицом к востоку, наконец повернулась к спутникам, понаблюдала за Тразом и Рейтом, медленно, нехотя пересекла разделявшую их полосу песчаника и присоединилась к ним: «На что вы смотрите?»

Рейт показал, протянув руку. Зеленых всадников можно было различить невооруженным глазом — темные пылящие пятнышки, бесшумно дрожащие, подпрыгивающие в далекой бешеной скачке.

Йилин-Йилан вздохнула: «Нас преследуют?»

«Надо полагать».

«Мы можем отбиться? У нас есть оружие?»

«На пароме стоят пескометы.[3] Если часчи заберутся на утес в темноте, это может плохо кончиться. Днем беспокоиться не о чем».

Губы Йилин-Йилан покривились, задрожали. Она сказала, почти беззвучно: «В Катге я спрячусь в самом дальнем гроте Синежадентного сада — навсегда. Если я когда-нибудь вернусь».

Рейт обнял ее за талию — она неподатливо застыла.

«Конечно, ты вернешься — и станешь жить-поживать, как ни в чем не бывало».

«О, нет! Другая станет Розой Катта — ну и ладно, ну и прекрасно... пусть только не выбирает Йилин-Йилан цветком из своего букета».

Рейт не понимал ее пессимизма. Раньше девушка стоически переносила испытания, а теперь, когда можно было рассчитывать на возвращение, замкнулась. Рейт глубоко вздохнул и отвернулся.

Зеленые бандиты были меньше чем в двух километрах. Рейт и Траз отошли от края площадки, чтобы не привлекать внимание — на тот случай, если часчи не знали, где приземлился паром. Всякая надежда на это скоро исчезла. Зеленые часчи подскакали к подножию останца, спешились и теперь стояли, глядя вверх на отвесные стены. Осторожно выглядывая, Рейт насчитал сорок толстоногих, толсторуких существ, ростом больше двух метров, покрытых зеленой чешуей с металлическим отливом, наподобие ящеров-панголинов. Их маленькие лица под нависшими буграми черепных коробок напоминали увеличенные под микроскопом жестокие черты хищных насекомых. Часчи носили кожаные передники и наплечные ремни. Любые рапиры, шпаги и мечи на Тшае казались Рейту чрезмерно удлиненными и неудобными в обращении. Тяжелые трехметровые мечи часчей только подтверждали это наблюдение. Некоторые разбойники зарядили арбалеты — Рейт отскочил, чтобы не подвергаться обстрелу. Он подумал, что на головы нападающих можно было бы сбрасывать валуны, но, осмотревшись, не нашел на вершине подходящих больших камней.