Полное собрание сочинений. Том 9. За порогом весны - Василий Песков

В парке много бобров, кроликов, 15 000 оленей, лоси и четыре сотни бизонов (Йеллоустон был последним прибежищем истребленных повсюду зверей). Главным героем, можно сказать, эмблемой наравне с гейзером, Йеллоустону служит медведь. Их два вида в парке: черный медведь – барибал и бурый – гризли. Гризли держатся скрытно (собираясь, впрочем, большими группами ночью на свалках). А черные вполне сроднились с потоком автомобилей и белым днем попрошайничают. Охота в парке запрещена. Браконьерство карается строго: 500 долларов штраф, конфискация снасти, автомобиля, ружья. (К этому могут добавить еще и полгода тюрьмы.) Однако перед зимой половина примерно оленей парка спускается с гор в долины. Вот тут, на границе заповедника, их ожидают полчища вооруженных людей. Стрельба, как пишут, такая, что человеку без красной шапочки или куртки появляться опасно – могут принять за оленя. Нередко под пули попадают коровы. Вся Америка знает случай, когда остроумный фермер, опасаясь охотников, вывел краской на боках у буренок: корова…

Терпимость животных тоже имеет предел. Этот снимок нам подарили. Медведь пугнул любителя редких снимков. Но все обошлось.

В парке животным ничто не грозит. Их беспокоят только фотографы. И наша машина, оснащенная полдюжиной камер, исключением не являлась. Снимали бизонов, причем подходили к ним метров на двадцать. Снимали уток, канадских гусей. Снимали оленей. К одному великану с рогами, огромными, как лесная коряга, мы крались с большой осторожностью. А он подпустил вплотную и даже головы не поднял от травы.

Медведи же выходили прямо к автомобилю. Первого попрошайку мы встретили утром. Медведица с медвежонком держала возле себя десятка четыре автомобилей. Из каждого окошка выглядывал объектив. Но медведица хорошо отличала эти блестящие штучки от чего-либо съедобного и терпеливо ждала. Она сидела на сугробе снега в позе спокойного ожидания. Когда появлялась какая-нибудь надежда, медведица поднималась. Медвежонок ковылял следом. Но кормить зверей теперь запрещают, и мать с очень худым медвежонком возвращалась на исходный сугроб. Наконец чья-то душа не вынесла – из окошка показалась рука с апельсином. О, медведица поняла сразу, что время терять нельзя. Прыжок. Брошенный апельсин схвачен едва ли не на лету. И все. Съемка окончена. С апельсином в зубах, подбрасывая задние ноги, медведица кинулась в лес. А за ней – медвежонок.

Потом в течение дня такие сцены мы видели не единожды. Но к вечеру повстречался настоящий артист, на которого мы ухлопали уйму пленки. Здоровенный медведище! На задних лапах он шел к машине, убеждался в отсутствии дани и резко шел к следующей. Шоферы спешили задраить окна, дамы в машинах визжали. А медведь был спокоен. Там, где окошко не успели закрыть, он стремился просунуть в автомобиль голову или лапу. Заглянул он и к нам, на сиденье сзади попытался лапой достать бумажный комок. В отличие от медведицы, ожидавшей подачки сидя, этот предпочитал двигаться сбоку дороги параллельно идущим машинам. Автомобили шли медленно, и он ковылял вперевалку. Быстрее пошли – и мишка выжимал нужную скорость. Образовался затор – медведь принимался делать досмотр. Он хорошо помнил, где уже побывал, и, если не было новых машин, начинал заниматься делами, какие приняты у медведя в лесу: нюхал землю, скреб лапой по стволам сосен или чесался. Это занятие вызывало в машинах хохот. Для чесания выбиралась невысокая сосенка. Под здоровенной тушей она, конечно, сгибалась. Но у мишки был отработан прием: стоя на задних лапах, передние он поднимал кверху, хватал сзади сосенку за макушку и, прижимая ее к спине, начинал приседать… Несколько наиболее рьяных фотографов снимали медведя, выскочив из машины. Но дверцу надо было держать открытой – иногда медведи все же напоминают: лес – это их территория. Особых трагедий, правда, не происходит, но примерно около сотни раз за сезон медведи награждают людей оплеухами или даже изрядно треплют. (За сто лет существования парка шесть конфликтов кончились смертью людей.)

Если какой-нибудь из зверей проявляет постоянную агрессивность, его ловят и в сетке, подвешенной к вертолету, выдворяют из парка. Такие меры не применяются к людям, хотя как раз люди чаще всего виновны в том, что добродушные звери вдруг огрызаются. Людей просвещают, увещевают, предупреждают: «наслаждайтесь ими издалека», «если некуда деться, лезьте на дерево», «не кормите медведей!» Последняя просьба особенно важна. Медведи за лето привыкают жить иждивенцами. Но пришла осень. Машины из парка вдруг исчезают. А медведь-то не знает, что туристский сезон окончен. Он каждое утро выходит к дороге. И ждет. Снег повалил. Дорога пуста… Медведь ложится в берлогу тощим. А для медведя – гиблое дело заснуть без жира под кожей.

…Наш артист провожал кавалькаду машин километров шесть или семь. Потом неожиданно повернулся и побежал назад. Немного проехав, мы сразу поняли, в чем дело. Медведь достиг пределов своих владений. У дороги уже маячил другой попрошайка. В полном соответствии с законами лесной жизни участки дороги у мишек были поделены. И, как видно, «конвенция» добросовестно соблюдалась.

В Йеллоустоне живут 300 медведей-гризли и примерно пять сотен черных медведей.

И, наконец, гейзеры… Этот «главный зал музея», самое посещаемое место парка, был переполнен. К гейзерам надо было протиснуться через толпу, плотную, как на ярмарке в Лужниках. Одни искали кафе, другие силились разглядеть на огромной стоянке свою машину, третьим нужен был туалет, четвертые только что подрулили и жаждали видеть гейзеры. Электронное табло огромными цифрами сообщало, через сколько минут заработает каждый из главных гейзеров. Добротная карта разъясняла, где именно расположен каждый «любимец публики».

Грустно было почти до слез. Гейзеры… С детства читал о них, любовался картинками. Сегодня утром еще сердце твое было наполнено предвкушением романтической встречи. А тут суета, как во время войны на вокзалах за кипятком. И эти цифры, похожие на вокзальные, – спешите, можете опоздать! Природное таинство было раздето тут донага. Деревянные кладки разводили людей по всему «гейзедрому». Поплыли и мы в общем потоке, с некоторым удовольствием убеждаясь, что не всех тянет туда, где вода извергалась без четкого расписания…

Мысленно надо было остаться наедине с этим огромным, окутанным паром пространством, чтобы остро почувствовать: перед твоими глазами действительно Чудо Природы. Тысячи лет днем и ночью свистят, рвутся из земных недр фонтаны воды и струи пара; шевелится, подобно тесту, горячая разноцветная грязь; светятся бирюзой прозрачные озерки влаги. Гейзерит (соли, осевшие из воды) сверкает, как жемчуг. И рядом с тобой в небо вдруг ударяет фонтан воды. Мостки проложены так, что к лицу долетает только горячий, пахнущий серой туман. На деревьях туман оставляет кремневый иней – вся лесная опушка подернута белой каменной коркой.