Измперение инкогнито - Эдуард Пак

Наряд милиции сдерживал напирающую толпу, но их было недостаточно для такого количества людей. Люди волновались, из толпы слышались истерические выкрики с требованиями что ни будь сделать с этой проклятой преградой. Высказывались самые разные теории и предположения: от секретных испытаний и террористических актов до происков инопланетян.

Разумеется всех до безумия пугали и привели в мистический ужас ночные нашествия страшных и непонятных существ. В толпе ходили слухи о начавшемся конце света.

— Мишань, Мишань прикинь, вчера говорят половину красной площади разворотило, оттуда мертвяки перли — задыхаясь выдавал информацию молодой краснощекий парень лет двадцати.

— Из мавзолея Ленин пропал.

— А вы слыхали, что на Ваганьке творилось?

Слухи один страшнее другого с огромной скоростью разносились среди народа.

В воздухе барражировали вертолеты, не приближаясь однако близко к стене.

— Просьба разойтись по домам — вовсю надрывался мегафон.

— Люди, пропустите! — кричала немолодая, лет под пятьдесят женщина — дочка у меня там с внук-о-ом!!! Та-а-м пять километров всего.

Но люди не пропускали ее, держали за руки, хватали за одежду, оттаскивая от опасного объекта, она вяло вырывалась, всхлипывая и едва сдерживая подступившие рыдания. Пробраться за стену было невозможно, многие убедились в этом на собственном печальном опыте. Кое-кто остался без конечностей — стена пропускала сквозь себя, но тут же напрочь отсекала все, что проходило через нее. Попытки протаранить ее техникой оканчивались еще более плачевно — горящие остовы машин гасили из далека, не рискуя приближаться слишком близко.

Москва в эти злополучные дни была похожа на растревоженный улей, стони стихийных митингов вспыхивали по всему городу тут и там.

Стена окружившая великий город двое суток назад, плотным кольцом охватила громадный мегаполис, отрезав все подступы и подъезды к Москве. Пропала связь с остальными населенными пунктами, сигнал со спутников будто отрезало. Город стало невозможно покинуть ни по земле, ни по воде, ни по воздуху.

Город — титан впал в ступор. Автомобили враз покинувшие свои места на стоянках со вчерашней ночи плотно заполнили все магистрали, надежно застопорив движение, пробки и так привычные москвичам переросли просто напросто в монолитное и неподвижное нагромождение бесполезного теперь металла. Отчаявшиеся водители бросали свои машины на месте.

Власть не могла справиться с чрезвычайной ситуацией.

Паника охватила население, религиозные деятели служили мессы, поток верующих устремился в церкви, которые впервые за много лет не могли вместить всех желающих. Вокруг храма Христа спасителя начал образовываться временный палаточный лагерь. Испуганные до безумия люди искали спасения у бога и церкви.

Из одного конца города в другой теперь приходилось мучительно долго пробираться пешком, продираясь через баррикады и плотные заторы на дорогах.

Правительство Москвы было в полном и окончательном замешательстве. Одно дело теоретически просчитывать действия в той или иной ситуации, совсем другое — реализовывать все это на практике.

Над Москвой вновь как и сотни лет назад повисла угроза сгореть дотла. Напуганные до безумия горожане сбившись в кучки жгли костры прямо на улице, во дворах и подворотнях. В огонь летела мебель без разбора — дешевая и дорогая — рядом со столетним рассохшимся комодом догорал суперсовременный зеркальный шифоньер, совсем недавно купленный за безумные деньги. Работали бензопилы. Валили деревья и любую другую поросль, наматывали тряпье на палки, переливали бензин из припаркованных машин в канистры и баклажки, готовя факелы. Люди верили, что яркий огонь сможет разогнать призраков, так внезапно появившихся в ночи.

Обезумевшие горожане забыли об осторожности. Москва горела сразу в нескольких местах. Пожарные команды не могли пробраться по забитым машинами дорогам. Пожарные вертолеты МЧС пока справлялись, но их было мало и долго так продолжаться не могло.

Небо приобрело странный фиолетовый оттенок, солнце неподвижно зависло в зените и не трогалось с места вот уже десятый час. Температура воздуха медленно, но верно поползла вверх.

Сергей вновь подивился и порадовался предусмотрительности Светланы, которая еще до наступившей трагедии сумела всеми правдами и неправдами собрать в своей квартире своих родителей и родителей Сергея.

Глава 5

— Господа, господа все, закругляемся — Юлиус хлопнул в ладоши, останавливая бурные дебаты — время подводить итоги и принимать наконец-то решение. Итак, что мы имеем? Большинством голосов принято решение стабилизировать помещение этого кабинета, сдвинув его относительно пространственно-временной оси, энергии на это у нас должно хватить с избытком. Как показали наши расчеты это позволит нам остаться в нашем родном измерении, чего к сожалению нельзя сказать о здании вцелом и об остальных постройках нашей академии.

— Вы забыли почти о целой трети нашего леса — подал голос король эльфов.

— Мы поможем вам оповестить всех эльфов, чьи дома-деревья находятся на опасной территории — ответил Юлиус.

— Я не думаю, что хотя бы один из них покинет свое древо.

— Тогда держитесь. Не совсем понятно, как поведут себя ваши меллироны. Ведь они и так находятся в двух измерениях сразу.

— Будем надеяться на лучшее — сказал со вздохом король эльфов — однако попрошу вашего разрешения все же остаться с вами, ведь большая часть леса все же за пределами этого круга, а с вами все же надежнее.

— Не возражаю, ваше величество. — ответил Юлиус — Нужна ли вам помощь, чтобы оповестить всех тех, чьи деревья попали в опасную зону?

— Я уже это сделал — ответил король эльфов — послал астрального вестника. Как я и предполагал, ни один мой подданный не покинет свое древо.

— Уважаю их решение и смелость — ответил господин Юлиус.

На исходе десятого часа последняя временная матрица, нервно померцав на последок, погасла словно свеча на ветру. К этому времени основная стратегия действий была проработана в основных чертах. На более детальную проработку не оставалось времени. Ни чего не остается, как импровизировать на ходу.

— Кажется началось — подал голос Каэль.

Все присутствующие почувствовали сильнейший толчок магии, отозвавшийся во всем теле нестерпимым нервным зудом. Так наверное чувствует себя таракан оказавшийся внутри грохочущего фугами Баха церковного органа.

За первым толчком последовал второй, потом с некоторым промежутком третий, четвертый и пятый. Время как будто остановилось, наступило временное затишье, но оставалось ощущение, что пространство напряжено до самого предела. Хаос на грани мироздания торжествующе взвыл.

Предательская тишина ни кого не обманула, все понимали, что так бывает, когда судно попадает в самый центр бури — глаз шторма. Вокруг могут бушевать просто неимоверные силы, гоня десятиметровые волны, сминая несчастные суденышки словно щепки, круша крепкий гранит скал в песок, но эпицентр бури будто бы выпадает из этого мира и времени, живя до определенной поры своими законами.

Так было и сейчас. И все это знали, и все это чувствовали и все были готовы дать достойный отпор.

— Все по плану, начали! — Юлиус как и всегда взял на себя общую координацию действий.

Временные матрицы вновь оживали, наливаясь энергией до предела, маги выложили все свои силы, все свои резервы без остатка.

Тишина закончилась. Пол под ногами магов внезапно содрогнулся, будто в попытке скинуть с себя надоедливых насекомых. С полок высоких шкафов, на дубовый паркет, посыпались мелкие предметы. Громко звякнуло серебряное блюдо, прибитое к стене, треснуло зеркало, встроенное в нишу.

Дрожь пола не прекращалась, нарастая с каждой минутой, заставляя прилагать все усилия, чтобы только оставаться на ногах.

Юлиус стоял с закрытыми глазами, с двух сторон его поддерживали двое крепких парней. На нем лежала сейчас самая трудная задача.

Выйдя в астрал, он как бы вырезал пространство окружающее кабинет, перерубая связи между ними и временем, подвешивая кабинет заключенный в капсулу в сером ничто.

Кажется удается. Глаза можно открыть.

Первая волна ветра обрушилась на стекла большого стрельчатого окна. Совсем слабая. Ветер будто бы пробовал его на прочность, что бы через минуту обрушить на него все свои силы.

Свет за окном померк.

Следующая волна выбила разом все стекла, на пол посыпались мелкие острые осколки, двери кабинета распахнулись настежь, громко ударившись о стены. Поднимая в воздух ворох бумаг со стола ректора, ветер завывал, словно целая стая голодных волков.

Стены здания академии стонали, будто были живыми, раздирая душу звуками невыносимой тоски и боли. Казалось, что в них вселилась сущность смертельно раненого зверя — могучего, свободолюбивого животного, загнанного в угол, обложенного со всех сторон жестокими охотниками. В них что то скрежетало, хрустело, обрывалось и лопалось с громким треском.