Противостояние Риперу - Джоана Уайлд

Думаю, с моей точки зрения не имеет значения, почему дом взорвался. Все, что имеет значение, это то, что у меня нет дома… Вот на чем я сейчас сосредоточена.

— Значит, он перевез тебя в наш дом, — размышляла она. — И он перевез твою дочь тоже? Я правильно тебя поняла?

Отпив пива, я попыталась придумать, как лучше ответить на этот вопрос.

— Мелани не моя дочь, — сказала я. — На самом деле, у меня нет собственных детей. Я воспитываю дочку свой сестры, а Мелани — ее подруга. Джессика сейчас в Калифорнии, и я не знаю, вернется она или нет, но Мелли нужно было где-то остановиться. Нам очень повезло, что она не пострадала во время взрыва — она была в доме прямо перед тем, как он взорвался. — Глаза Эм расширились.

— Интересно… — сказала она, и я пожалела, что не могу прочитать ее мысли. — Ты понимаешь, что это совсем не обычно для моего отца. Мелани здесь сегодня вечером?

— Нет, — сказала я, решительно покачав головой. — Она уже влюблена в этого придурка Пэйнтера, и последнее, чего я хочу, чтобы она проводила здесь больше времени рядом с ним.

Эм фыркнула.

— Давай не будем говорить о Пэйнтере, хорошо? Мы с Хантером, наверное, переночуем сегодня в доме, так что, может быть, мы встретимся с ней утром. Мы не были уверены, что приедем до последней минуты. Все было в подвешенном состоянии, но мы обычно останавливаемся у него…

Я уловила намек на вопрос в ее голосе и поняла, что она, должно быть, задается вопросом, изменит ли мое присутствие ситуацию в доме ее отца. Я сделала большой глоток пива, потому что чем дольше продолжался этот разговор, тем более неловким он становился.

Где, черт возьми, был Риз?

— Я уверена, что он захочет, чтобы вы делали все, как обычно, — сказала я Эм. — Пожалуйста, не обращайте на нас внимания. Тебе понравится Мелани — она милый ребенок. И она заслуживает лучшего, чем то, что происходит у нее дома. Я очень ценю доброту твоего отца.

На ее лице появилось забавное выражение, и она покачала головой.

— «Добрый» — это не то слово, которым женщины называют моего отца.

Я пожала плечами, потому что он был добр ко мне. Он также был властным, пугающим и напористым… Но, когда мужчина накрывает тебя своим телом, чтобы защитить тебя от взрыва, я думаю, ты перестаешь замечать мелочи.

Мой план медленно потягивать один напиток в течение вечера довольно быстро провалился. Во-первых, я чертовски нервничала, и выпивка успокаивала меня каждый раз, когда я начинала паниковать. В идеале он должен был встретить меня у ворот, познакомить с людьми и так далее. Но я также понимала, что он был хозяином, и это заставляло меня чувствовать гордость за то, что он доверял мне настолько, чтобы просто ввести меня в свой круг общения самостоятельно.

Мой план «медленно потягивать» также провалился, потому что женщины Риперов знали, как пить, и не стеснялись приглашать меня присоединиться к ним. Прежде чем я поняла, что происходит, Дансер выстроила перед нами ряд рюмок с текилой, раздала всем соль и лайм, а затем объявила:

— Пейте, сучки! Если бы Бог хотел, чтобы мы были трезвыми, он бы не сделал рюмки такими милыми!

Мы все облизали руки, насыпали соль и выпили по рюмке, как строй послушных маленьких солдат. Все, кроме Эм.

— В чем дело? — потребовала Дансер, крича, чтобы ее услышали сквозь музыку и нарастающий шум вечеринки. Она кивнула в сторону бутылки с водой в ее руках. — Ты любишь шоты с текилой. Ты проносила их в мою ванную вместе со своей сестрой. Только не говори мне, что ты отказалась от алкоголя?

Эм пожала плечами.

— Не в настроении, наверное. Есть ли закон, который гласит, что я должна пить?

Женщины замолчали, и Дансер наклонилась, изучая молодую девушку совиным взглядом. Она подняла палец, размахивая им в воздухе туда-сюда, как волшебный жезл, и сосредоточенно прикусывая язык. Затем палец опустился вниз, указывая на живот Эм.

— У тебя там есть что-то, о чем нам следует знать?

Мои глаза расширились и устремились на живот Эм, прикрытый свободной футболкой. Она покраснела и отвернулась. Дансер и Мари разразились криками, прыгая вверх и вниз, и внезапно нас окружили крупные мужчины в коже с обеспокоенными выражениями лиц. Я тоже была рада их видеть, потому что, насколько я могла судить, женщины сошли с ума.

— Какого хрена, детка? — потребовал Хос, поймав Мари и притянув ее к себе, чтобы защитить.

Молодой, красивый и высокий, мускулистый мужчина в черной коже с красными нашивками подошел к Эм сзади и притянул ее к себе. Он положил руки ей на живот и усмехнулся.

— Я же говорил, что они все пронюхают, — сказал он, не выглядя особенно расстроенным. Я взглянула на его нашивки и решила, что это, должно быть, Хантер. С его руками на ее животе.

Святое дерьмо! Эм, должно быть, беременна!

Вот это да. Интересно, как к этому отнесется Риз?

Дедушка Хейс.

— Да ну на хрен, — пробормотал другой мужчина. Он был высок и строен, у него были проколоты бровь и губа. На его жилете было написано, что его зовут Ругер, и я узнала его, хотя никогда не встречалась с ним лично. Должно быть, это старик Софи — я встречала ее раньше с другими девушками, хотя несколько минут назад она ушла на кухню, чтобы взять еще стаканов.

— Пик знает об этом? — спросил кто-то.

Эм покачала головой.

— Когда срок?

— В начале следующего года, — сказал Хантер. — У нее срок чуть больше трех месяцев, но мы хотели какое-то время держать все в тайне.

Кто-то фыркнул, и я поняла, что это Дарси.

— Удачи вам в сохранении тайны, — заявила она.

— Поздравляю, — произнес знакомый голос, и я подняла глаза, чтобы увидеть Пэйнтера, уставившегося на Эм с абсолютно пустым лицом.

Все замерли.

Интересно.

— Спасибо, — сказала она, но не посмотрела на него. Вместо этого она повернула голову к Хантеру, который воспользовался возможностью, чтобы запечатлеть на ней глубокий, интимный поцелуй. Я покраснела, потому что если бы она не была беременна до этого поцелуя, то должна была быть после. Никто, казалось, не заметил этого и никого это не волновало. Никого, кроме Пэйнтера. Он повернулся и пошел прочь.

Очевидно, здесь была какая-то история. Не то чтобы я стала бы совать нос в чужие дела… Но любопытство свойственно человеку, верно?

Затем что-то в воздухе изменилось, и я почувствовала напряжение и предвкушение, которое возникало только тогда,