Меч, павший в глубины отчаяния (СИ) - Ступников

— Из нашего диалога, стало ясно, что ты и Нозоми — названые брат с сестрой; но из ваших уст доносятся слова, которые не позволяют воспринимать вас как неродных по крови. Посему мне стало любопытно послушать вашу историю, и я хотела попросить поделиться ею, коль не прочь.

Шинкоку кинула на странницу неоднозначный взгляд, но после короткого ожидания выказала:

— Впервые мы встретились, когда мне было пятнадцать, а Нозоми лишь пять. Причиной этой встречи стало то, что отец этого мальчишки позволил мне отточить свои навыки кэндзюцу, следуя его указаниям. Хоть я выходила из клана самураев, но по уставу семьи, будучи женщиной, не могла брать в руки меч. Я часто глядела на тренировки и сражения собратьев, но и мечтать не смела оказаться на их месте. Единственным спасением стал именно сей благородный человек. Он много мне помогал при жизни, не взирая ни на что. После одной из сотни таких встреч, я заприметила мальчишку, что всегда наблюдал за нами из тени. Тогда он читал какую-то книгу, что меня изрядно удивило. Когда я слышала об этом ребенке из третьих уст, то воображала несколько иную картину, но, повидав в живую, все сомнения, а также ожидания превратились в ничто. Изначально, Нозоми не подпускал меня к себе, и я могу понять, почему; однако его забота и помощь по сей день не ясны. После тренировок он всегда приносил мне какое-то, да яство, а в случае чего помогал мне полировать и затачивать клинок. Такие добродушные и беспричинные действия меня неким образом позабавили, посему я старалась сблизиться с ним, дабы стать его опорой и верным товарищем. А дальше все как-то произошло само по себе, и мы стали неразлучными. Но за последние года он отдалился от меня, и даже так я не могу что возразить, ведь он все ещё мой младший брат, хоть и не родной.

Шинкоку делилась своей историей, припуская некие шутки да лукавства, но вспоминая о былом, её лицо выражало печаль и страдания, и они стали единственным, что в нем можно было прочесть. Нанаши выслушала тую от и до, однако на языке вертелся лишь один вопрос.

— Имея разницу в десять лет, могу поинтересоваться, сколько же тебе…сейчас? — с некой осторожностью вопрошала девушка.

— Негоже задавать такие вопросы даме, — фыркнула та, однако вскоре продолжила, — но раз тебе так любопытно, то Нозоми будет двадцать шесть.

«Выходит, ей тридцать шесть, но она все ещё так молодо и роскошно выглядит. Быть может, взаправду кицунэ?» — настороженно размышляла молодица.

— Знаю, о чем ты думаешь, — барышня легко схватила девицу за плечи и, прервав её размышления, прошептала, — но наяву я в самом расцвете сил, потому не воспринимай меня за старую деву.

— Ох, я бы и не подумала, — лукаво отрицала та. — Мои мысли были о том, что хоть ты и походила из клана самураев, но сумела стать гейшей, не обучаясь сему. Каким же образом?

— Связи, моя милая, и, как поговаривают местные, врожденный талант. Не зря же я родилась с некими задатками.

— Весьма неожиданное восхождение.

Девушки хохотали. Они нагнали свою волну, и нынче этот диалог походил на беседу двух лисиц, что вели охоту друг на друга.

— Сестра, перестань липнуть ко всем подряд. Не каждому такое приходится по вкусу.

Барышня выдала презренную улыбку и тут же промолвила:

— И вновь ты все испортил, Нозоми. Я только-вот наладила отношения с этой прекрасной девой, а ты тут же отбираешь её у меня. Что за собственник, — протянула та, — хотя ты больше похож на преданную собачку, что всюду следует за своей обладательницей.

В его безмолвном лице отобразилось сокрытое презрение и раздражение, но из уст не донеслось и капли негатива.

Наблюдая за беседой сих двоих, странница заприметила у Шинкоку несколько особенностей. Первое — охагуро ⌜⁶⁵⌟, кое всегда ассоциировалось с замужней и незамужней женщиной средних лет, гейшей и таю, что безукоризненно следовали сей традиции, но второе же — отсутствие таби ⌜⁶⁶⌟, которые всегда носили гейши, а также вышитые мантии. Си моменты показались ей довольно странными, а вспомнив ошибку Нозоми и вовсе вводили в заблуждение.

— Сегодня ты — лакей, так что просто следуй за нами и плати за все услуги, — хлопая по плечу братца, молвила женщина.

— Не слишком ли это жестоко, барышня Чинен?

— Ох, ничуть. С такими, как он, только так и надо, — коварно вымолвила та.

— Давайте отправимся в место, кое вы хотели бы посетить, как можно быстрее, — поторапливая девушек выказал путник.

Барышня Чинен двинулась вперед, прошла всего-ничего и тут же остановилась.

— …Нет, так не пойдет, — пробормотала та.

— В чем дело, Шинкоку?

Женщина посмотрела в очи странницы, и несколько едко выказала:

— Милая, давно ли ты смотрелась в зеркало?

— Не могу припомнить и дня, в кой глядела бы на свой облик. У меня испачкано лицо? — недоумевая вопрошала странница.

— О, отнюдь нет. Твоя фарфоровая кожа сияет во всю, однако сей образ несколько…безвкусен, прост?

Нанаши взглянула на изрядно потрепанные рукава, опосля чего выказала:

— Боюсь, у меня нет одежды получше.

Тогда же барышня серьезно посмотрела на странницу, что не могло не насторожить, прикрыла глаза и кивнула.

— Я тебя поняла, безымянная малышка.

«Малышка…?» — подумала про себя девушка, как вдруг голос барышни вновь зазвучал.

— В таком случае, мои милые странники, мы меняем свое направление.

— И куда же ты хочешь нас завести?

— Мой тебе совет, милейший, — лукаво обратилась та, — раскрой свой кошелек как можно шире. Я хочу сделать небольшой подарок сей прелестной молодице.

— По какой же причине я вынужден оплачивать подарки от твоего лица?

— Не будь таким жадным. Раз не хочешь отдать её мне, то компенсируй хотя бы своими деньгами. К тому же, разве ты не хочешь увидеть эту улыбочку вновь?

Шинкоку аккуратно схватила девушку за подбородок и пальцами приподняла уголки её губ.

— В этом случае я вынужден согласиться, но только при условии, что ты перестанешь доставлять неудобства другим своей легкомысленностью.

— Ты меня даже похвалил, как смею отказать.

— Вы бы не хотели прежде услышать мое мнение? — пораженно вопрошала девица.

— Нет, — единогласно зазвучал ответ.

«Пожалуй, спорить с этими двумя оказалось бы сложнее, чем захватить Фумецу», — подумала странница, и вынужденно согласилась на подобную затею.

Блуждая по распрекрасным улочкам, преисполненным весельем и радостью, путники держали курс в одну из излюбленных госпожой лавок. На бледно-белом холсте оставались следы от гэта, что меняли свое направление с каждым шагом. Пушистый снежок падал с навесов различных бакалей, а