Летос - Алексей Пехов

– Доставай свою железяку, парень. – Он указал острием на меч противника. Вся эта ситуация его забавляла. Уже года четыре с ним никто не затевал драку. Да еще и из-за девок. Воистину, эта ночь стоила того, чтобы ее запомнить.

Тот расстегнул ремень, снимая со спины клинок, и по шелесту, раздавшемуся, когда бастард покидал ножны, Квинт заключил, что сталь отличная. Скорее всего мутская, выдержанная в холодном огне деревьев из джунглей. Лучше была лишь та, что ковали во времена таувинов.

Незнакомец без сожаления отбросил ножны в сторону, направив острие меча в землю, спросил с подчеркнутой любезностью:

– Это означает, что сиор не желает решить дело мирно?

– Сиор желает погонять тебя по двору, затем отрубить ноги, чтобы ты увидел, как я сверну этой курице шею. А затем она сожрет тебя.

Тот ничего не ответил, его правая рука опустилась к гарде, левая к навершию, широким хватом, но меч, смотрящий в землю, даже не шелохнулся.

«Глупец», как называли эту стойку на севере. Довольно невинно на первый взгляд.

– Надеюсь, что ты развлечешь меня хотя бы минуту, – сказал Квинт и прыгнул, легким ударом метя в открытое горло.

Бастард пришел в движение вместе с ногами противника, совершил полукруг, и сталь звонко ударила о сталь. Квинт оценил и движение, и встречу, и силу удара. Человек сделал шаг, продавливая защиту и метя концом подвижного клинка в незащищенный лоб сойки. Ученик Шрева легко поддался на эту грубую силовую атаку, развернулся на пятке в самый последний момент, и не ожидавший этого противник сделал лишнее движение, открывая левый бок.

Но Квинт не стал заканчивать слишком быстро. На его взгляд, это было скучно.

Допущенная незнакомцем ошибка была исправлена в следующую же секунду. Разворот корпуса, и кончик бастарда тускло сверкнул в лунном свете.

Он бы разворотил гортань любому другому, таким быстрым был удар, но не сойке. Квинт уже находился вне досягаемости.

– Неплохо для чревоугодника, – оценил его скорость защитник девицы.

Ученик Шрева принял эту похвалу как должное. Многие считали его слабым, медлительным толстяком. Их всех ждал сюрприз. Последний в жизни.

Квинт напал молча, фехтуя одной рукой, без труда сдерживая напор опасного клинка. Они обменивались быстрыми, сильными ударами, кружа на пустой каменистой, немного неровной площадке. Сойка сражался не во всю силу, оценивая человека, узнавая его слабые места.

Их практически не было.

Дурак использовал классическую северную школу. Хорошая, вполне работающая техника. Серьезная для большинства противников, с массой защитных высоких стоек и редкими перехватами. Без изысков, без нюансов, без перчика. Парень знал ее на отлично и, наверное, считал себя едва ли не воином Рубежа. Но он был недостаточно безупречен для того, чтобы противостоять одному из соек.

Тому хватило половины минуты, чтобы понять, что больше ничего интересного он не увидит. Защитничек оказался скучен, точно пустой куриный бульон.

– Подходим к финалу, – сообщил ему Квинт. – Запомни свою смерть.

Он уже все рассчитал. Пробить на шестом шаге «Срединную стальную дверь», так как незнакомец слишком высоко поднимает предплечья в этой стойке, принимая удар, если тот нацелен в правую щеку. Подвернуть запястья, ударить голенью по голени, пригнуться, когда бастард полетит в голову, и на обратном движении перерубить левое колено.

Все.

К неприятному удивлению Квинта, его план провалился. Парень словно разгадал его и, когда победа уже была близка, перехватил меч обратным хватом, поменяв стойку на правостороннюю, и клинку сойки, вместо того чтобы впиться в плоть, пришлось блокировать страшный нисходящий удар.

Он выругался, уже не скрываясь атаковал в полную силу, со все возрастающим удивлением понимая, что противник не только не собирается сдаваться, но внезапно начинает сражаться с ним на равных.

С ним! На равных!

Северная школа фехтования внезапно превратилась в южную. Высокие стойки в низкие, больше не казавшиеся такими открытыми. Приземистые, текучие, с мягкими диагональными шагами, столь опасными, что приходилось быть очень внимательным. Бастард перестал быть жестким из-за постоянной пляски ладоней по рукояти, а иногда и по гарде и противовесу, мелькал, описывая круги и эллипсы.

Сила атак выросла вдвое, впрочем, как и скорость. И Квинт, в котором пробуждалась злость, понял, что не только он играл до поры до времени. Этот чертов светловолосый ублюдок провел его, точно мальчишку. Перед ним по меньшей мере был мастер меча. А возможно, и человек со знаком карпа[16].

Последняя атака незнакомца была потрясающей. Даже Квинт готов был это признать. Бастард исчез, превратившись в едва уловимую взглядом тень. Шесть последовательных ударов, два из которых были нанесены в прыжке, отчего их мощь увеличилась в несколько раз, и один финальный укол, быстрый, точно молния.

Конечно же сойка их все отразил, хотя для этого потребовалось применить весь свой опыт. Чтобы сбить в сторону жалящий укол, он так напряг руки, что едва не порвались сухожилия. Любому другому этот способ защиты выбил бы запястья.

Он отскочил назад, беря секундный перерыв и глядя на спокойное, открытое лицо противника. Ощутил резкую боль в правом ухе, понял, что кровь течет по его челюсти на шею, и грубо выругался. Отбить укол полностью все же не получилось, этот сукин сын умудрился его зацепить.

– Давно не видел таких, как ты, сиор, – с уважением произнес мечник.

– Таких, как я, ты никогда не видел! – прорычал Квинт.

Ярость застилала глаза, он мечтал разорвать ублюдка голыми руками. Игры кончились, тянуть больше нельзя. Сойка и так провозился с парнем дольше, чем собирался. Неизвестно кто мог услышать звон мечей и появиться здесь. Пора заканчивать.

Он атаковал с отчаянной решимостью. Рубящий удар в челюсть, парирование, укол в грудь, избежать обратного движения, пропустить рукоять, набалдашник которой должен был сломать ему нос, попытаться подрезать бицепс и… наконец-то оказаться под мощным, вертикальным ударом.

Последний паук исчез, и Квинт стал нематериальным. Он увидел, как дымчатый клинок проходит через его голову, прямо между глазами, устремляется все ниже и ниже, и, сделав шаг в сторону, становясь вновь собой, нанес быстрый, решительный удар.

От него нельзя было увернуться. Не из той стойки и не после той атаки, которую завершил защитник девушки. Но у того получилось.

Почти получилось.

Хоть мечник и извернулся под совершенно неестественным углом, бросив бастард на свою защиту, но опередить сойку не смог. Острое полотно врезалось ему в грудь, и Квинт, не сдержавшись, вскрикнул.

Сперва победно, а затем с разочарованием.

Ловкая тварь носила под курткой и рубашкой кольчугу! В любом другом случае меч ученика Шрева уже бы все закончил, но из-за проворства противника и брони нанес лишь рану. И конечно же не смертельную.

– Грязная игра, парень! – оскалился Квинт, чувствуя, как порезанное ухо продолжает дергать.

– Будем считать это ответом на твои фокусы, сиор, – улыбнулся тот.

Толстяк, скрежеща зубами, напал и сам не понял, в какой момент его атака перешла в оборону. Это было невероятно, но он проигрывал обычному человеку. И конечно же ублюдочному полуторнику, благодаря длине и весу которого приходилось все время осторожничать.

Противник Квинта наседал. Даже спешил, явно опасаясь, еще какой-то неожиданности. Сверкающий полукруг, сшибка, парирование, укол из низкой стойки, удар с разворота снизу вверх, и тут же мощный вход с блокировкой клинка и толканием его хозяину прямо в лицо.

Крестообразная гарда зацепилась за гарду, резкий провал локтей с проворотом, и меч Квинта, внезапно возомнивший себя птицей, вырвался из потной ладони, улетев куда-то в ночное небо.

Он был так ошеломлен этим, что проследил за его полетом.

Стальной ветер прошелестел перед его лицом, и противник скрылся из поля зрения.

Кто-то сдавленно ахнул.

Сойка ощутил странную, нарастающую резь в животе, огненную боль, точно где-то внизу к нему прижали раскаленные угли. Чавкающий, противный звук принес внезапное облегчение. Что-то упало на землю, а затем он понял, что не чувствует ног, и рухнул прямо на собственные потроха, вывалившиеся из рассеченного живота.

Квинт постарался принять позу зародыша, чтобы хоть как-то облегчить расползающуюся боль, и думал о том, что это невозможно. Что все это сон. Что все это происходит не с ним. И что какая же сука Клеро, втравившая его в эту затею с трактирщиком и отправившая за никому ненужной девчонкой.

Скела и не думала бежать. Она не могла спасать свою жизнь, когда этот высокий, симпатичный чужеземец, понравившийся ей еще на пароме, сражается за нее. Девушка стала бы презирать себя за такое бегство и отдала свою судьбу Шестерым, рукам Мильвио и его мечу.

Она ничего не понимала в поединках, но виделавидела – перед ее глазами разворачивается то, что язык не повернется назвать боем. Настоящий танец. Серый грациозный журавль сражался с необычайно проворным диким котом. Клинки плели узор, звенели и мелькали. На несколько мгновений ей показалось, что толстяк стал прозрачным. А потом все кончилось, и она сдавленно ахнула.