Югославская война - Олег Валецкий

Является фактом то, что настаивание на идеологических догмах старой ЮНА прямо повлияло на снижение боеспособности войск по всем направлениям как в отношении доверия к командирам и на сам отбор последних, так и на принцип организации войск и ход ведения войны.

В конце концов, сами поступки говорили куда сильнее слов и программ. Если кто-то, нахлобучив старую четническую папаху, разъезжал по фронтам лишь ради саморекламы и личного обогащения, или же, представляясь «борцом за народные интересы», этот же народ обманывал и обкрадывал то мало толку было в политических лозунгах. Естественно везде были те, кто в действительности трудился на победу, а были и те, кто этот труд ставил на службу своим личным интересам. Все это было характерно для армии, где одни — командиры могли своих подчиненных бросать в бессмысленные операции и при этом умело избегать ответственности за жертвы и сражения, что является одной из наихудших веще на война, тогда как другие сами могли идти в атаки со своими солдатами и добиваться успеха.

Система старой ЮНА конечно имела большие плюсы, как и любая организованная и более-менее устоявшаяся армия, но она имела и большие минусы в своей излишне— бюрократичности. Подобная армия, даже после отказа от старой идеологии, уже самими принципами веления кадровой политики становилась все менее маневренной и управляемой в ходе самих боевых действий. Оствалось все меньше тех, кто умел, хотел и имел право провести в жизнь замыслы военного командования. Сама организация войск составляет большую часть успеха полководца, ибо дает ему простор для наисмелых и своеобразных поступков. Ведь Александр Македонский в своих походах использовал совершенную для тех времен военную организацию, которую его отец Филип развил на основе и без того передовой греческой военной организации.То же самое относится и к Юлию Цезарю, командовавшего уже проверенной и успешной римской военной организацией. Эти два полководца благодаря срганизации своих войск смогли в ходе сражения выполнясь новые маневры силами, и тем самым добиваться преимущества над своим противником. Таким образом, приходится опять возвращаться к уже у упоминавшемуся вопросу командного звена, ибо именно здесь достигаются победы, тогда как выше на уровне полк-бригада, а тем более дивизия-корпус, командование обеспечивается разумным и своевременным управлением низовыми командными звеньями. Именно подготовка и подбор этого звена и должен был быть главной кадровой политикой в войсках.В этой же войне многое было пущено на самотек. О рядовом составе заботиться было некому. Бессмысленно было хватать в Сербии беженцев, когда много из тех, кто был в армии по несколько лет ничем, кроме автомата не владели, да и из того толком стрелять так и не научились, расстреляв десятки тысяч патронов. Расширение возраста мобилизуемых да 60 лет, вызванное нехваткой людей с середины войны, так же сыграло отрицательную роль, ибо люди старших возрастов находились в одних рядах с людьми младших возрастов, что, естественно, вело к дальнейшему снижению уровня боеспособности, особенно при наступлении.В обороне правда подобная мера часто была весьма нужной из-за большой обязательности пожилых людей при несении положенной «стражи», то же самое относилось и к «радной обавезе"(рабочее обязательство), которое представляло собой мобилизуемых на несколько недель один раз в несколько месяцев работников различных предприятий и учреждений. Это выбивало последних из графика работ,а в то же время на фронте служило для механических затыканий дыр при, естественно, весьма низком качестве выполнения боевых задач/.

Таким образом, затягивание позиционной войны строительством сотен километров траншей и с ростом неприятельских сил требовало все новых войск, и те создавалась без всякой изобретательности в надежде на « народные силы». Народность — вещь, конечно, хорошая, но надежда только на народ говорит о неспособности и халатности власти. К тому же, придавать понятию народа мистические свойства своеобразной палочки-выручалочки — значить отвергать необходимость постоянной работы по улучшению военно-политической мощи государственного аппарата.

В Югославии же, в силу известных исторически событий XX века, впрочем происшедших катком по всем европейским народам, боевой дух в народе был изрядно подавлен. Сербский народ находился на особом положении у старой коммунистической власти, как «исторический угнетатель» народов в королевской Югославии. С началом Югославской воины сербы, конечно, были подняты на войну, но далеко не все далеко не в полную силу. Тем не менее, и этот не столь большой боевой заряд стал растрачиваться в постоянных перемириях и остановках огня при совершенно неудовлетворительной организации и военной и гражданской жизни. Свою роль сыграла и сама человеческая природа, не дающая большинству людей понимания важности жертвы за общее дело. Вообщем, не было ничего удивительного в том, что для участия в наступательных действиях, пусть даже тактического характера с ходом войны и ростом ее тяжести способных людей найти было все тяжелее. Невозможно вести чисто оборонительную войну, хотя бы потому, что противник все же имеет свойство, нападать, а не только обороняться, пассивный отпор противнику ослабляет боевой дух в войсках, ибо тут воинскую природу не переменить, и без побед, хотя бы малых, боевой дух не удержать и опыта не приобрести. Войска же хорватов, но в особенности мусульман, как бы то ни было своих нападений не прекращали. Естественно, что в войне с превосходящим по силе противником, они с течением времени набирались опыта и в наступлении и в обороне. Ото не избавляло их от сражений, да и военное дело у них было поставлено отнюдь не на блестящем уровне. Однако и сербские силы пытались до конца войны им парировать на основе все тех же старых схем из ЮНА. Например, Главный штаб ВРС имел в прямом подчинении лишь бригаду/а по сути полк/ Сербской Гвардии /не путать название одноименных добровольческих формировании на примере СГ из Илиджи или СГ из Югославии/,дислоцированную в Калиновике несколько южнее Сербского Сараево и Заштитни пук/защитный полк/, дислоцированный в Хан-Пиеске несколько севернее Сербского Сараево, где так же находился и Главный штаб ВРС. Обе части пополнялись, в основном, «младым войском», то есть срочнослужащими и несколько подразделений военной полиции, диверсантов боевого и тылового обеспечения, в большей степени пополненные военнослужащими —контрактниками, коренным образом ситуацию измените не могли. Возвращаться к оценке способностей срочнослужащих не стоит, но ясно, что они, даже отдавая все от себя, не могли быть тем «кулаком», которым командование бы пробивало в нужном месте неприятельскую оборону.На деле их постоянно приходилось усиливать различными ударными/интервентными/ отрядами в ходе проведения операций, что все равно не избавляло их от немалых потерь. Логично было, хотя бы на худой конец создать несколько таких отрядов на постоянной основе в составе «Младо войско"/молодое войско/,как часто называли эти части в местной среде, но этого не произошло и опытным кадром в них были лишь командиры взводов и рот.

Что же касается самих ударных отрядов, то они нередко слались в бой командованием без планирования операции, а нередко и просто на «убой» с полным сознанием не только о возможных потерях, но и о явной ненужности таких операций. Возможно кто-то этим хотел «щелкнуть» о носу «зарывавшихся» командиров таких отрядов, многие из которых были может и смелыми бойцами, но бестолковыми командирами. Однако эти командиры находились на должностях в воинской организации и было безрассудно выяснять отношения с ними на крови простых бойцов, в конце концов, в своем большинстве узнавших об этих командирах с их поставления на эти должности.

Безответственность наверху и дилетантство внизу привели в конечном итоге к тому, что желающих участвовать в акциях становилось все меньше. Посылка в акции сводных групп из состава обычных подразделении себя не оправдало из-за их общей низкой сплоченности и подготовки, а положенные по штату в частях разведывательно-диверсионные и военно-полицейские подразделения не обладали ни достаточным числом бойцов, ни боевой техникой, ни опытам штурмовых акции. К тому же и оснащены они были, как правило, легким вооружением, и далеко не всегда имели больше пары единиц легковой бронетехники, а нередко и вообще ее не имели. Разведывательно-диверсионные подразделения должны были прежде всего поставлять разведданные в штаб, но и эта разведка шла почти исключительно во фронтовой полосе без рейдов в тыл противника.Военная полиция использовалась, главным образом, для охраны объектов в тылу и патрульно-постовой службы, а командиры неохотно отрывали не для фронта.Интервентные же взводы военной полиции могли решать лишь очень ограниченные по масштабу задачи из-за своей малой численности. Со временем, правда, число разведывательно-диверсионных и военно-полицейских подразделений увеличилось и, они появлялись порою даже в иных батальонах, но продолжали оставаться о численности на уровне нескольких десятков бойцов из-за все того же недостатка боевой техники и личного состава, наконец, из-за обычного дилетантства не были должным образом подготовлены для выполнения поставленных задач на фронте . Задачи же эти состояли в прорыве неприятельской обороны, в захвате определенных его объектов, либо наоборот, в остановке неприятельских прорывов своей обороны.Все это вызывало появление большого количества различных формирований, которые, несмотря на названия разведывательно-диверсантских или «специальных» интервентных, использовались как ударные отряды.Именно поэтому их можно было вообщем назвать «ударными» ради простоты и истинности в их описании.