Марш Мендельсона на бис - Мария Жукова-Гладкова

Так, Игорь уже с кем-то разговаривает в коридоре. Быстрее, быстрее! Он, конечно, постарается задержать незваного гостя. Все, я готова.

С кучей тряпья, оставшегося от моей одежды, и сумкой я прыгнула в шкаф и закрылась изнутри. Ощупью достала из сумки сотовый телефон и выключила его, чтобы не зазвонил в неподходящий момент.

В гости к Игорю приехал Вова Иванов.

Ну что ж, послушаем, что он скажет. И что скажет ему Игорюня.

– Катя-то сейчас где? – спрашивал Вова у Игоря, заходя в гостиную.

– Уехала, – буркнул Казанский.

– Ты спросил куда?

Игорюня рявкнул на приятеля, указав направление, в котором хотел бы меня отправить.

Судя по писку мебели, Вова опустил свое огромное тело в кресло и поинтересовался, не я ли разукрасила Игорюнино лицо? Тот буркнул что-то нечленораздельное, а настырный Вова спросил, что мы не поделили.

– Бабки, – невозмутимо ответил Игорь.

Я чуть не вывалилась из шкафа.

Казанский пытался развить теорию о том, что мы с ним тут пытались обсудить детали нашего взаимовыгодного сотрудничества и не достигли консенсуса, более того, выяснились наши принципиальные расхождения по ряду моментов, в результате чего на лице Игорюни остались следы от всех моих десяти пальчиков.

«И чего это Игорюня так заливает? – думала я. – Или и впрямь не намерен никому ничего выкладывать? С другой стороны, он прекрасно знает, что я все слышу, а потом может такого нарассказать Вове… Но ведь мог же сейчас вывести меня из шкафа?»

Причина такого благородства Игорюни (в отношении описания его собственной и моей целомудренности) выяснилась довольно скоро. Из последовавшего разговора двух мужчин я поняла, что Вова положил на меня глаз, лишь раз увидев (так ведь и я на него заглядывалась, напомнила я себе), и Казанский об этом прекрасно знал. А «влезать на бабу друга» (Игорюнино выражение, хотя какая я Вовина баба?) он не может себе позволить. Я просто неуравновешенная особа и, чуть что не по мне, готова на решительные действия.

– Ну ты вспомни, – говорил Казанский Вове, – думаешь, Анзор ее ножичком просто так пырнул? Это ж до чего надо было довести мужика!

«Погоди немного, дорогой, я тебя пырну», – хотелось крикнуть мне, но усилием воли я сдержалась, подумав, что Игорюня выбрал для себя не ту сферу деятельности. Ему бы в театре играть или в кино. Очень у него получается вхождение в роль. Но с другой стороны… Я тоже всегда хочу, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

В конце концов Вова поверил, что между мной и Игорюней ничего не было и быть не могло, и стал советоваться с другом, когда ему лучше ко мне наведаться. Повод как раз есть: отдать ключ и шпаргалку. Вот только этой радости мне не хватало для полного счастья.

– У нее дома Тамарка, – напомнил Игорь.

Но это Вову не смущало. Он придвинул телефон к себе, позвонил ко мне домой, уточнил, нет ли меня, не звонила ли я и не знает ли Тамара, где я могу быть. После чего Вова связался с «Русским кредитом».

– Куда она могла поехать? – спросил он у Игорюни.

Тот, по всей вероятности, пожал плечами, потому что произнесенного вслух ответа я не услышала.

– Может, с ней что-то случилось? – забеспокоился Вова и вспомнил, как меня увезли в дом Абрашидзе.

– С этой стервой ничего не случится. Она из всех передряг выпутается, – заметил Казанский.

Но Вова проявлял явное беспокойство о моем благополучии, что даже вызвало у меня слезу умиления. Вот ведь какой человек положительный! Я это сразу поняла. Только меня всю жизнь тянуло на всяких прохвостов, вроде трех моих бывших. Не говоря уже про Казанского.

А затем, судя по звукам и возгласам, Вова хлопнул себя ладонью по лбу и побежал в прихожую. Вскоре вернулся. Я прислушалась и поняла, что он вставляет кассету в видеомагнитофон.

– Нашел в доме Большакова, – пояснял он Казанскому. – И это все о ней, – добавил Вова с грустью.

– О ком? – не понял Игорюня, а у меня зародились нехорошие подозрения.

Вова пояснил, что на кассете запечатлена я, прогуливающаяся в костюме Евы под ручку с Леонидом вокруг моего дома.

«Какая сука нас тогда снимала?» – хотелось взреветь мне и придушить Леонида собственными руками. Да, я проиграла пари из-за марша Мендельсона и согласилась пройти голышом вокруг дома, а этот мерзавец, значит, кого-то нанял, чтобы мой проход увековечили! Зачем?! Из чисто сволочных побуждений? Или так, на всякий случай? Думал, что возникнет необходимость меня шантажировать? Или как-то воздействовать на меня? Я ему пошантажирую!

Хотя как он мог это осуществить? Послал бы кассету мне на работу? Начальству на стол? Уж я бы наплела про его таланты и про то, что он способен смонтировать что угодно, ну, например, приделать мою голову к телу какой-то модели. Разве я, приличная деловая женщина, стала бы гулять в обнаженном виде вокруг дома? Маразм. Кто поверит? Конечно, монтаж!

Именно это и решил Казанский после просмотра, одновременно заметив, что Большаков – мастер на все руки.

– Эх, к нам бы его, – вздохнул Вова.

«Ага, жди больше», – хотелось сказать мне.

– Что намерен делать с кассетой? – тем временем спросил Казанский у Вовы.

Я затаила дыхание. Все-таки не хотелось, чтобы она пошла по рукам… А если уже имеются копии?

Вова пояснил, что кассета лежала в тайнике, который тот сумел открыть. (Сумел открыть Ленькин тайник?!) Одна. Он прокрутил ее на видеомагнитофоне в доме Большакова, пока туда не нагрянула команда во главе с майором Петрушкиным, присланным Глазковым вместо себя. И Вова решил, что кассету возьмет сам. Вот привез Игорюне. Теперь они просмотрели ее от начала до конца.

– Надо бы уничтожить, конечно, – вздохнул Вова. – Но с другой стороны…

Судя по звукам, с кресла встал Игорь – в случае, если бы это сделал Вова, было бы больше шума.

– Ты! – послышался окрик Вовы, потом уже другим тоном он произнес: – Ну и правильно. Стирай.

Молодец Игорюня!

Вова еще посидел немного, рассказал Казанскому о проведенном в доме Большакова обыске и, по большому счету, отсутствии результатов.

– Но хитрых штучек там… – протянул Вова. – Гениальный мужик.

– А теперь чего? – спросил Казанский.

– Глазков звонил, сказал, что в воскресенье ты, я и Катя полетим в Австрию. На встречу с Большаковым. Он там.

«Все-то Илья Михайлович знает. Вот это возможности!» – подумала я.

Казанский присвистнул. Мне тоже хотелось издать какой-то звук, но я не могла показать Вове, что тоже присутствую при разговоре. Глазков, по-моему, обнаглел: распоряжается моим временем, как ему заблагорассудится. И какого черта нам переть в Австрию? Этим составом? Здравствуй, Леня, я тут с друзьями. Один – фээсбэшник, а от второго ты из России драпал, а я его к тебе привезла. Представляю, что мне скажет третий муж. И будет прав.

Но ведь до воскресенья еще есть время. Сегодня четверг. Я вполне успею предупредить Леонида. Вот только дозвониться бы. Или сам бы прорезался, что ли? Почему мы не договорились перезваниваться хотя бы через день?!

Вскоре Вова покинул Игорюнины хоромы, сказав, что все-таки заедет ко мне и будет ждать меня уже дома – или принимать какие-то меры по поиску моей особы.

Я вылезла из шкафа. Игорюня был в халате, я проследовала в ванную и надела Тамаркин, который, как все ее вещи, был мне великоват.

– Ты поняла, что за кассету привозил Вова? – уточнил у меня Игорюня.

– Да.

– И…

– Без комментариев, – резким тоном ответила я, помолчала и добавила: – Спасибо, что стер.

– А ты что, в самом деле…

– Без комментариев. Закрыли тему. Ты лучше подумай, в чем мне ехать домой? Моя одежда не подлежит ремонту и реставрации. Благодаря твоим стараниям.

– Тамаркино ничего не подойдет?

– Все велико. Я же утону в ее шмотках. И она их узнает. Не хочется как-то…

– Ну давай в магазин съездим, что ли? – предложил Игорюня. – Или я один съезжу. Сейчас соберем твои лохмотья, – он хохотнул, – и я попрошу подобрать размер.

– Съезди, – милостиво кивнула я. Мне было просто интересно, что купит Игорюня.

А он тем временем развивал теорию, что нижнее белье женщине должен покупать мужчина. Кого что больше возбуждает. А женщина по преподнесенному подарку должна понять, чего от нее хотят и что о ней думают… И если мужчина знает тело женщины, он никогда не ошибется в размере (это, правда, касается только нижнего белья), а если не может в магазине определиться с размером, то, значит, тело не произвело на него должного впечатления и надо менять партнершу.

«Они бы с Ленкой очень подошли друг другу со своими теориями, – подумала я. – Она со своими марками машин, соответствующими пенисам, а Игорюня с нижним бельем».

– На данный момент меня больше волнует верхняя одежда, – заметила я. – Давай уж отложим нижнее белье до следующего раза.

– Но ты же не собираешься надевать пиджак на голое тело? – удивился Игорюня. – Я как раз присмотрю заодно…

– Валяй! – махнула рукой я.