В чужом доме - Бернар Клавель

— Ну, что вы на это скажете?

— Надо подумать, — заметил Виктор.

— Вот именно, — поддержал Морис.

— Право, не знаю, — пробормотал Жюльен.

Он повернул голову и встретил взгляд мастера, который показался ему жестким и беспокойным. Мальчик взял противень с рогаликами и отнес его в сушильный шкаф. Когда он возвратился к столу, мастер пояснял:

— Вот что предлагает Вормс: он хочет, чтобы все мы собрались как-нибудь вечерком в кафе. Скажем, завтра или послезавтра, предупредить всех недолго. Там можно будет все толком обсудить.

Они наметили день, и мастер попросил хозяина разрешить Морису и Жюльену пойти вместе с другими на собрание.

— Разумеется, — объявил господин Петьо. — Вы имеете полное право создать независимый профсоюз, если конфедерация труда вас почему-то не устраивает.

И вот все собрались в маленьком зале кафе. Жюльен, однако, обратил внимание, что ни Доменка, ни Зефа там не было. Колетта также не пришла. Первым говорил Вормс. Это был коренастый блондин с грубым голосом и ярко выраженным эльзасским произношением. Он изложил свой план, а потом прибавил:

— Предлагаю голосованием избрать бюро.

По общему требованию голосовали поднятием руки. Председателем выбрали Вормса, секретарем — мастера Андре Вуазена, а казначеем — какого-то незнакомого Жюльену рабочего. Секретарь тут же начал свою деятельность, записав в блокнот имена и фамилии тех, кто пожелал вступить во вновь созданный профсоюз. Казначей между тем стал собирать первые членские взносы.

— Я знаю одного типографа, он быстро напечатает нам билеты, — сказал Вормс, — и при этом возьмет недорого.

Жюльен уплатил пять франков и расписался в блокноте мастера против своей фамилии. То же сделали и остальные.

Выйдя из кафе, мастер, Морис и Жюльен направились к Безансонской улице. Виктор отстал от них, ему нужно было на площадь Насьональ. Мастер и ученики почти не разговаривали. Собрание прошло оживленно, но теперь, когда они оказались втроем, между ними возникла какая-то неловкость. Дойдя до кондитерской, Андре пожал мальчикам руки и сказал:

— Спокойной ночи. Перед тем как подняться к себе, проверьте, топится ли печь, и закройте трубу.

Ребята пробыли в цеху всего минуту. Погасив свет и прикрыв дверь, Морис спросил:

— Ты не голоден?

— Немного. Но есть все равно нечего.

— Да, здесь ничего не найдешь, кроме обрезков бисквита да марципана, — сказал Морис. — Надо бы спуститься в погреб.

— Света в столовой нет, хозяева, верно, уже легли.

— Попробуем потихоньку откинуть дверцу погреба?

Они немного поколебались.

— А если нас застукают?

Морис секунду подумал.

— Скажу, что мне показалось, будто, уходя на собрание, я забыл прикрыть тесто для бриошей и рогаликов.

Они на цыпочках прошли через двор и замерли перед дверцей в погреб; медленно проведя рукой по толю, которым она была обита, Морис нащупал ручку. Немного приподняв дверцу, он прошептал:

— Полезай первым, придержишь дверцу, а я — за тобой.

Мальчики спустились по лесенке в полной темноте и сделали несколько шагов, выставляя перед собой руки. Оказавшись посреди погреба, они пошли на слабый свет, падавший из отдушины. Внезапно оба остановились.

— Слышишь? — шепнул Морис.

— Да.

Теперь они продвигались вперед с удвоенной осторожностью.

Перед дверью магазина, расположенной в нескольких шагах от отдушины, разговаривали хозяин и мастер.

— Я так и думал, что дело пойдет на лад, — послышался голос господина Петьо. — В конечном счете так будет лучше для всех.

— Вот именно, — согласился Андре. — Вот именно.

— В сущности, мальчишки у нас неплохие, но их легко провести. А эти коммунисты — мастаки водить людей за нос, вы это знаете не хуже меня.

Наступило недолгое молчание. Потом хозяин опять заговорил:

— Зайдите на несколько минут, выпьем по стаканчику, и вы мне все подробно расскажете.

— Нет-нет, — отказался мастер, — пора домой. Впрочем, особенно рассказывать не о чем. Все прошло очень быстро. Вормс был на высоте.

— Вы ему сказали, что билеты можно напечатать у Массона?

— Да. Он туда завтра пойдет.

— Массой славный малый, я его хорошо знаю. Он сделает все по сходной цене. Для него это пустяки, ведь он выполняет мои заказы. А потом с политической точки зрения он человек весьма надежный.

Опять наступило молчание. Жюльен и Морис старались не дышать. По тротуару заскрипели башмаки, мимо отдушины промелькнула тень.

— Я пошел, — послышался голос мастера. — Спокойной ночи, господин Петьо.

— Спокойной ночи, до завтра.

Звук шагов замер в отдалении, дверь захлопнулась, и мальчики услышали, как стукнул засов под рукой хозяина. Потом все стихло. Свежий воздух просачивался в отдушину, и в темноте чуть заметно раскачивался клочок бумаги, повисший на паутине.

— Только бы хозяин не вздумал подняться к нам в комнату перед тем как пойти спать, — сказал Жюльен.

— Вряд ли.

Ребята медленно возвратились на середину погреба.

— Что станем делать? — спросил Жюльен.

— Что станем делать? Черт побери, мы пришли сюда, чтобы пожрать, давай жрать! Надо только дождаться, чтобы он ушел к себе. Замри на месте.

Жюльен неподвижно стоял в темноте. Он слышал, как Морис мягко ступает плетеными подошвами по плотно убитому земляному полу погреба, осторожно направляясь к выходу. Хозяин вышел из столовой и теперь поднимался по лестнице.

Когда его шаги затихли, Морис вернулся к Жюльену.

— Света зажигать не стоит, — сказал он, — мало ли что…

Он ощупью открыл решетчатый шкаф, где стояли различные начинки для пирогов и бисквиты.

— Держи.

Жюльен пошарил в темноте и нащупал руку Мориса: тот протягивал ему какую-то миску.

— Тут хватит на восьмерых, — прошептал Морис. — Держи крепче. — Он захлопнул дверцы шкафа и прибавил: — Чего бы взять еще?.. Хочешь маслин?

— Нет. Они слишком соленые. Я не люблю есть их вместе со сладостями.

— А вот американцы любят!

Жюльен услышал, как Морис переставляет консервные банки, потом бутылки.

— Будь у нас консервный нож, мы бы полакомились вишнями или ананасами.

— По-моему, там есть начатая банка с яблочным компотом.

— Возможно, сейчас поищу.

Морис снова пошарил среди банок и бутылок, стараясь не шуметь и ничего не разбить; потом с торжеством объявил:

— Нашел! Тут даже лопаточку оставили. Вот повезло!

Жюльен подошел к товарищу. Его глаза уже привыкли к темноте, и теперь он угадывал очертания слабо освещенных предметов. Лицо Мориса казалось бледным, расплывчатым пятном, время от времени оно перемещалось из стороны в сторону. Они осторожно направились к отдушине, и Морис поставил на край бака, где хранились яйца, большую банку консервированного компота. Тут было достаточно светло, и ребята стали макать бисквиты в густой компот. Оба ели молча; Морис принялся искать пустую консервную банку, чтобы набрать в нее вина из бочки. Жюльен не любил неразбавленное вино. Но надо было что-нибудь выпить — от бисквита пересохло в горле. Затем они накинулись на компот, пользуясь вместо ложки деревянной лопаточкой. Когда все было убрано, Морис спросил:

— Слышал разговор мастера с хозяином? Что ты об этом думаешь?

— Просто не знаю, — пробормотал Жюльен.

— Странно… Очень странно.

Жюльен не ответил. Ему казалось, будто слова Андре и господина Петьо все еще звучат на пустынной улице. Они звучали и в недрах его существа, где звучали также шаги удалявшегося мастера, — звучали все тише, постепенно замирая в ночи.

42

Вечером следующего дня Жюльен отнес ящик с мороженым в кинотеатр; и тут он увидел Доменка: юноша прохаживался под деревьями бульвара Сен-Морис. Он сделал мальчику знак, Жюльен подошел. Они обменялись рукопожатиями, и Доменк двинулся к центральной аллее. Достигнув того места, откуда был виден весь откос, он остановился, огляделся по сторонам и присел на невысокую ограду.

— Итак, ты свалял дурака? — спокойно спросил он. Жюльен, не отвечая, смотрел на него.

— Да-да, ты попал в сети, как желторотый птенец, — продолжал Доменк. — Таков ты и есть, но все же надо решить, чего ты хочешь. Нельзя входить сразу в десяток профсоюзов.

— Знаешь, я…

— Да-да, все знаю. Ты еще окончательно не определился. Но разве ты сразу не понял, что им на ваши интересы наплевать? Знаешь ли ты по крайней мере, кто подал мысль образовать этот «независимый» профсоюз?

— Вормс говорил о нем с нашим мастером.

— Так вот… ни с того ни с сего и заговорил?

— Ну, этого я не знаю.

— По-моему, я уже тебе как-то сказал: Вормс человек не плохой, но слишком уж он близок с хозяином, и доверять ему не следует.