Буденный: Красный Мюрат - Борис Вадимович Соколов

– Мне, Алексей Максимович, очень понравилась пьеса Вишневского «Первая Конная». Правдиво написано.

– Да, вещь получилась хорошая, – согласился Горький. – Ваш боец хорошо воевал и правдиво отобразил в своей пьесе.

– А вот «Конармией» Бабеля я недоволен, – пожаловался Буденный. – Многим командирам и политработникам Первой конной эта книга не понравилась. Бабель не мог, не имел права умолчать о том, что Конармия – армия революции, а ее бойцы – верные сыны Советской Республики (но Бабель именно это и показал: буденновцы – верные сыны Советской власти, революции и своего народа, со всеми их недостатками. – Б. С.). Как только рассказы Бабеля появились в печати, в Реввоенсовет республики, редакции центральных газет и лично мне стали приходить письма с резким протестом. В письмах говорилось, что автор неправдиво освещает жизнь конармейцев, умышленно обобщает частные недостатки в Красной Армии.

И Буденный торжественно передал Горькому «Протокол № 1 общего собрания командного и политического состава

1-й Особой кавалерийской бригады», состоявшегося 4 января 1925 года в Москве, в казармах на Ходынке. Собрание единодушно решило, что «рассказы Бабеля о Конармии – это пасквиль на 1-ю Конную армию. В рассказах нет ни одного положительного бойца или командира, которому подражали бы другие. Бабель, взявшись писать о Конармии, не мог, не имел права умолчать о том, что эта армия – армия революции, а ее бойцы – верные сыны Советской Республики, им дороги свобода и независимость, поэтому они решительно громили врага…»

Что ж, и Семен Михайлович, и Алексей Максимович хорошо знали, как организуются подобные «вспышки народного гнева». Разумеется, бойцы и командиры 1-й Особой кавбригады не могли взять и просто так собраться на митинг. В армии, как известно, все делается по приказу. А приказ сверху спустил тот же Буденный, как помощник главкома по кавалерии. Тем более что точно такие же собрания с написанными под копирку резолюциями прошли и в других кавалерийских частях.

В предисловии к пьесе Вишневского Буденный писал: «…Только пулеметчик Вишневский, боец Первой Конной, один из могучего коллектива ее героев, смог создать эту вещь – конармейскую… Боец рассказал о бойцах, герой – о героях, конармеец – о конармейцах». Позже Вишневский рапортовал Буденному по случаю 50-летия последнего: «Донес память о всех боях, о командарме до наших дней и написал „Первую Конную“. Семен Михайлович, в случае, скомандуйте: „По коням!“ – и придет в Конармию вдесятеро больше, чем раньше. Годы рубить не мешают!»

Горький же, как истинный дипломат от словесности, тонко чувствующий политическую конъюнктуру, счел необходимым похвалить не только «Конармию» Бабеля, но и «Первую Конную» Вишневского. А также наладить отношения с Буденным. По поводу «Первой Конной» Алексей Максимович писал автору: «Вы написали хорошую вещь… и хороша она именно тем, что написана в повышенном, „героическом“ тоне…» Буденного же Алексей Максимович пригласил в 1934 году выступить в только что созданном Союзе писателей. После выступления пожал гостю руку: «Говорить вы умеете. Ярко, по-народному, с юмором. Некоторым нашим литераторам как раз и не хватает простоты языка».

Жизнь все расставила по своим местам. Пьеса Вишневского давно забыта, а рассказы Бабеля переиздаются и читаются и в наши дни.

Одессит Савва Голованивский вспоминал: «Когда пришла и моя очередь пожать на прощание руку Бабеля, черт меня дернул спросить:

– А правда, что Буденный гонялся за вами вокруг стола с саблей?

Никто не засмеялся – как видно, это интересовало всех. Дело в том, что незадолго перед этим появилась статья М. Горького, в которой великий писатель защищал «Конармию» Бабеля от нападок великого кавалериста. Вся Одесса говорила о смешном эпизоде, якобы происшедшем на каком-то большом приеме, где Буденный, встретив автора «Конармии», будто бы вознамерился смыть писательской кровью клевету на своих бойцов. Как видно, Бабелю уже надоели расспросы об этой, скорее всего, выдуманной истории, но он не рассердился и уклончиво ответил:

– Я думаю, что казнить меня он в данном случае не имел намерения.

И, уже выйдя из-за стола, добавил:

– Если хотите проверить, не поступил ли он опрометчиво, приходите на завтрашний вечер: я буду читать. Ложи бенуар вы, конечно, не заказали?»

Историю с саблей вспоминают в своих мемуарах многие современники, однако точных подробностей никто не передает. Это явная выдумка – к труженикам пера Буденный всегда относился с уважением. Да и на Бабеля зла не держал, отзываясь о нем достаточно добродушно. Это отразилось в шутке, ходившей уже в 20-е годы: «Семен Михайлович, вам нравится Бабель?» – «Ну, это смотря какая бабель…».

Дочь Буденного Нина так передает историю ссоры отца с Бабелем: «Да у Бабеля ерунда все… Где он этого скифа видел? Сыр-бор начался с того, что в первом варианте „Конармии“, в четырех главах, опубликованных в „Красной нови“, Бабель дал своим персонажам имена реальных людей. Вот они все и взбеленились: папу засыпали решениями партсобраний полков, осуждающих Бабеля. Ветераны Первой Конной блажили почем зря – вот папа и вступил в полемику с защищавшим Бабеля Горьким.

Но это было в конце двадцатых, а арестовали и расстреляли Бабеля через десять лет, с их спором его смерть никак не связана.

Во-первых, ему не надо было брать в любовницы жену Ежова. А во-вторых, он сам от ЧК был приставлен к Конной. Вся его компания была чекистской, он в НКВД левой ногой дверь открывал.

Бабель дружил с замечательным мхатовским актером Борисом Ливановым. Он был с ним откровенен, а ливановский сын Вася, будущий телевизионный Шерлок Холмс, внимательно слушал разговоры взрослых. Позже он мне их пересказал: про чекиста из «Конармии» Бабель говорил – «это я». Отец приятельствовал с Львом Шейниным, писателем и бывшим энкавэдистом, знающим человеком, и тот тоже подтверждал, что у Бабеля без «чеки» дело не обошлось».

Буденный так ополчился против бабелевской «Конармии» еще и потому, что в глубине души сознавал: польский поход был самым неудачным в истории Первой конной. Такого количества неприятельских войск, как в борьбе с Красновым, Деникиным и Врангелем, она не разгромила, нельзя сказать, что взяла большое количество пленных и трофеев (в войне с соотечественниками всего этого было гораздо больше), Львовом так и не овладели, под Замостьем понесли явное поражение. Да и большинство других сражений с поляками в лучшем случае заканчивались вничью. А тут еще Бабель своим талантливым пером сыпал соль на раны командарма…

Причина того, что Конармия не слишком успешно дралась против поляков, заключалась в том, что советско-польская война 1920 года во многом проходила в иных условиях, чем Гражданская война в России. Плотность войск здесь была побольше, чем в сражениях Красной армии с Колчаком и Деникиным. Гораздо большее значение играли окопы и проволочные заграждения. Это приближало советско-польскую войну к Первой мировой, в которой кавалерии на основных театрах негде было развернуться. Главное же заключалось в том, что польская армия, воодушевленная национальной идеей, была гораздо более сплоченной и боеспособной, чем белые формирования, противостоявшие буденновцам прежде.