Назад в СССР: 1985. Книга 3 - Максим Гаусс

строительства пятого блока. Однако по приезду, выяснилось, что минувшей ночью на стройке произошло то ли убийство, то ли самоубийство. На самой границе территории атомной станции нашли тело местного рабочего, проживающего в поселке «Копачи». Никаких подробностей нам естественно не сообщили, зато слухи среди рабочих ходили самые разные, начиная от несчастного случая и заканчивая какой-то жуткой мистикой. Ну, в таких случаях это нормальное явление — когда ничего неизвестно, люди начинают фантазировать. Особенно хорошо это получается у женщин.

Как я ни пытался, так ничего толком и не узнал. Даже мой знакомый Виктор, работающий в охране склада строительных материалов, ничего конкретного рассказать не смог. Время шло, а подробностей никто не знал. Мы часа два просто торчали возле автобусов, ожидая дальнейших решений.

Только после полудня нам все-таки дали зеленый свет и строительные работы возобновились. Милиция уехала, тело забрали. Приезжали следователи, криминалисты, но чем они там занимались, никто не видел.

Честно говоря, эта долбанная стройка меня уже порядком задолбала. Вспомнил, что когда я впервые узнал, о своем переводе на станцию Янов в строительный батальон, совершенно не думал, что все развернется вот так. Удивительно, но приказ, спущенный сверху, где черным по белому было указано — не привлекать меня к строительным работам, был благополучно забыт. Да я и сам проявил инициативу.

Работал я как и все, хотя от участия на самых тяжелых объектах, где требовалось много физической силы я старательно отлынивал. Все-таки в бетонщики меня записали без моего на то согласия, мне и на «Юпитере» было неплохо. Во всяком случае, кормили там точно на порядок лучше.

До сих пор недоумевал, зачем полковник Андрей впихнул меня именно сюда? Почему не на «Волхов» в конце концов, он же ближе! Ведь конкретного задания так и не поступило, я сам нашел себе занятие, чем обратил на себя внимание…

Большую часть времени работ на пятом энергоблоке, я проводил у территории склада — производил учет материалов, которые будут использоваться в течении нашего пребывания на точке. Здесь, когда попадал на Виктора, я частенько баловался чаем, который каждый раз имел новый, необычный привкус. Иногда Виктор угощал медом собственного производства. Вот до чего докатился бывший военный — стал пасечником. Наверное, в душе, я ему чем-то завидовал.

Погода стояла замечательная, приближалось лето. По прошествии пяти дней, мы вновь вернулись в гарнизон.

Территория лагеря за последние пару месяцев значительно преобразилась. Заменили ограду, возвели несколько новых бараков, а количество палаток ожидаемо сократили. Сам Залесный, был доволен, как хомяк — сверху его погладили по головке, пообещали рассмотреть на дальнейшие перспективы.

Я точно знал, что майора Прудникова уже выписали из «МСЧ-126» и перевели в госпиталь для военных, где-то под Киевом. Судя по всему, реабилитация шла нормально. Я жалел только о том, что так и не разобрался, что же за люди на черной «Волге» появились в тот вечер субботы, когда я встречался с Маргаритой у «Лазурного». Так совпало, что разговор с дочерью и их появление повлияли на дальнейший ход событий, в результате чего Прудников попал в аварию. А может, ему помогли?!

Иногда я злился на себя за то, что слишком много размышлял о том, что не принесло бы мне никакой пользы. Но с другой стороны, а как иначе?! С голой грудью бросаться на амбразуры, быть безрассудным и лезть туда, куда не просят? Без тщательного обдумывания того или иного шага, я бы не оказался там, где нахожусь. Да, пока что, ничего особо выдающегося я еще не сделал, но это пока.

Именно та, преобладающая часть подсознания, которая ранее была подполковником войск РХБЗ и отличалась сдержанностью, рассудительностью и не скрою, некоторой медлительностью тоже. Однако реципиент в этом плане вообще ничем «особым» не отличался. У нас был некий симбиоз, без четких границ. Но ни о каком разделении подсознания речи не шло.

Наконец, двадцать шестого мая, часов в одиннадцать дня, меня неожиданно вызвали к комбату.

Явившись к командирскому бараку, я сразу нарвался на комплимент.

— Явился?! Савельев, ты настоящая заноза в заднице! — именно этой фразой меня встретил майор Залесный.

— Разрешите уточнить? — я тут же изобразил тупого ефрейтора. Вообще, на личном опыте, уже не раз убедился — в любой непонятной ситуации, коси под дурака. На гражданке не знаю, а в армии прокатывает. Проверено неоднократно.

— Что уточнить? — хмыкнул майор, открывая мое личное дело.

Ты гляди, уже и документы мои сюда доставили… А может они и вообще не уезжали. Помниться в нашу первую встречу, я вручил их лично Прудникову, но возможно, там было не все и что-то отправили по специальной почте.

— Почему я заноза в заднице? — хмуро поинтересовался я, глядя на Залесного выразительным взглядом. С Зубовым это сработало, когда он попытался продавить меня, имитируя юмор и беспечностью. Но майор оказался тертым калачом.

— Ну, во-первых. Каким макаром тебя вообще занесло в наш стройбат?! Ты же секретчик, верно? Птица иного полета. Должен работать со сведениями составляющими гостайну, так?

— Так точно.

— А здесь их нет! Так какого черта ты здесь делаешь?

— Не могу знать. Я ж не сам сюда приехал, в штабе приказали — я поехал.

— Ага, очень любопытно. Ну ладно, продолжим. В личном деле стоит пометка, сделанная Прудниковым, мол, не привлекать тебя к работам на объектах строительства. А ты уже успел побывать на «Юпитере», на ЧАЭС. Как так получилось?

— Ну а что я рыжий, что ли? — возразил я, старательно делая вид, что растерян. — Жить в одной палатке с дембелями и не ездить на работы… Это как минимум странно, товарищ майор. Меня свои бы загрызли.

Тот быстро и часто закивал головой, что можно было трактовать как угодно.

— Ну а вот это… Ты помогал майору Прудникову в решении некоторых личных вопросов, а он отпускал тебя в увольнения. Было?

Я едва сдержался, чтобы не фыркнуть. Отпускал меня в увольнения? Да это всего раз было. Любопытно другое — откуда он знает об этом моменте? Наверняка кто-то слил.

— Не было, — честно соврал я. — Ни в чем я не помогал. А в увольнении был, признаю. Разве солдатам строительного батальона запрещено ходить в увольнения?

Залесный впился в меня колючими глазами, зачем-то сунул в рот карандаш и принялся его кусать.

— Мутный ты какой-то, ефрейтор, — наконец-то произнес он. — Хитровышморганный. Вот понимаю, что человек ты подозрительный, а почему, сказать не могу. Слова подходящего нет. Сразу скажу, что ты мне не нравишься, от таких людей я предпочитаю избавляться как можно скорее.

Я снова ничего не