Глубокий контакт - Андрей Астахов

– Макри, сукин ты сын! – Майор подбежал вплотную, остановился, переводя дыхание. Белая аккуратная повязка на голове быстро темнела от оседающей на нее пыли. – Живой, мать твою! Ох и везунчик!

– Я сдаюсь, сэр. – Северянин сложил руки на груди. – Только прошу, не трогайте штатских. Я готов отвечать по всей строгости и…

– Отвечать? – Глаза Зебровски округлились. – Лучше скажи мне, где этот подонок Шепард? Мы с геликоптера видели только вас троих.

– Шепард? Он погиб, сэр. Неосторожное обращение с взрывным устройством.

– Жалко. Я сам хотел пустить этой гниде пулю в лоб. Видишь, что он со мной сделал? – Зебровски показал на повязку на голове. – Огрел меня моим же спортивным призом, сволочь! Пять швов и сотрясение мозга, Макри. Гребаный дохляк! Я знал, что этот умник однажды съедет с катушек… – Ну что молчишь? Какого дьявола он вас сюда притащил?

– Шепард? – Северянин вдруг понял, что Зебровски все забыл. Майор не помнит, что случилось вечером в его кабинете. Он считает, что это был Шепард. Или это снова Хранитель постарался? Северянин не знал, с чем сравнить овладевшие им чувства. Так может чувствовать себя смертник, получивший помилование прямо на эшафоте. Зебровски ждал от него ответа, а он не мог говорить. Лицо майора стало расплываться, все качалось перед глазами, хотелось плакать, чтобы избавиться от спазмов в горле. – Ударил? Зачем?

– Затем, что спятил. Рехнулся на почве инопланетного разума внутри Пирамиды. Туда ему и дорога, будь он проклят.

– Сэр…

– Ладно, потом поговорим. – Зебровски хлопнул Северянина по плечу. – Сейчас все в геликоптер. Синоптики предупредили, к обеду опять начнется самум.

– Сэр, я… мы были внутри.

– Внутри Пирамиды? – Глазки Зебровски осветил острый интерес. – Значит, Шепард все-таки нашел то, что искал! И что же там внутри?

– Ничего, сэр. – Северянин понял, что он должен говорить. – Ничего. Пустота, сэр. Камень и пустота.

– Ясно. Я так и думал. Все оказалось бредом сумасшедшего сукиного сына. А сколько было затрачено усилий! Куда ты, Макри?

– Там девушка, сэр. Я должен… помочь ей.

– Девушка? Эта русская красотка? Хороший выбор, лейтенант. Черт!

– Что такое, сэр?

– Голова. Похоже, опять потекло.

– Позвольте посмотреть, сэр. – Северянин подошел ближе к майору, наклонившему голову, увидел, что из-под бинтов проступила кровь. – Так и есть, сэр. Надевали летный шлем?

– А как же! Поговори без него с летунами.

– Вот швы и разошлись. – Северянин подержал руку ладонью вниз над макушкой Зебровски несколько секунд, пока в пальцах не появилось покалывание. – Мелочь, сэр. Кровотечение уже остановилось.

– Да и болит вроде меньше.

– Я пойду, помогу Анне, – сказал Северянин и пошел к Пирамиде, пряча улыбку и вытирая наворачивающиеся на глаза невольные слезы.

Эпилог

Какой холодный ветер, и день пасмурный, а на душе все равно хорошо. Северянин сказал это самому себе, стоя у самой кромки воды, на песчаном берегу, поросшем редким сосняком. Тонкие стройные сосны напомнили ему изящные китайские акварели. День вообще был черно-серо-белый, обесцвеченный осенью, будто написанный гуашью, – серое облачное небо над Финским заливом, вода чуть темнее неба, серые валуны, черная линия дамбы вдалеке. Зелень сосен в сумерках казалась черной, песок после многодневных дождей был влажным и тяжелым. Только чайки были розово-белые, и им не было до осени, сырости и Северянина никакого дела.

Северянин глубоко вздохнул, наслаждаясь смолисто-соленым ароматом воздуха. Ему хотелось верить, что однажды на Аваллоне он вот так же вдохнет полной грудью свежий морской воздух, пахнущий холодом, солью и осенью. Легкие волны накатывали на берег, кричали чайки. Сумерки сгущались, и Северянин, еще раз окинув взглядом потемневшие воды залива, зашагал к двухэтажному зданию маленького отеля, в котором они с Анной остановились пять дней назад. Здание было старинное, маленькое, но после Аваллона оно казалось просто уголком рая.

В холле зажгли свет, было тепло и уютно. Девушка-портье с толстой русой косой улыбнулась ему. Девушка была новенькой, за пять дней он ее здесь не видел.

– Добрый вечер! – сказала она с преувеличенным радушием. – Добро пожаловать в отель «Монплезир».

– Спасибо. – Северянин улыбнулся ей. – Сегодня у залива прохладно. Мне хотелось погулять еще, но я замерз.

– В октябре всегда так, – ответила девушка. – Вы будете заказывать номер в нашем отеле?

– Я уже живу здесь пять дней. Посмотрите по компьютеру.

– Ах, простите! – девушка смутилась, ее щеки заметно покраснели, что добавило ей еще больше свежести и прелести. – Я сегодня первый день работаю. Простите.

– Вы очаровательны. Я могу взять свой ключ? Четвертый номер.

– А ваш ключ взяли, – сказала девушка. – Ваша жена. Она пришла буквально минуту назад. Или… я что-нибудь не то сказала?

– Все то, – заверил Северянин. – Спасибо вам за приятное известие. Доброго вечера!

Он прошел мимо смущенной девушки к лестнице, поднялся на второй этаж и оказался у двери номера. Дверь была не заперта. Но Северянин постучался – ему вдруг очень захотелось, чтобы Анна открыла ему, улыбнулась, пригласила войти. Странная блажь. Все-таки отель, даже самый лучший, далеко не свой дом. Только вот все чаще у него появляются мысли о доме, в котором живут Анна и он.

– Дверь открыта. – Анна пропустила Северянина в номер, с недоумением посмотрела на него. Она уже успела переодеться, и после серых красок побережья показалась Северянину ослепительно-красивой в полосатой красно-белой блузке и красных домашних штанишках. – Я ведь специально не закрывала, ждала, что ты придешь.

– Я очень хорошо прогулялся. Чудесная погода. Не думал, что в это время года в России может быть так хорошо.

– У меня хорошие новости. – Анна села рядом с Северянином на диван, положила голову ему на грудь. – Я была у Кати Кольцовой. Врачи вывели ее из криобиоза. Ее лечащий врач просто в шоке – за два дня опухоль уменьшилась вдвое! Знаешь, что он сказал? У них есть повод для осторожного оптимизма.

– Я думаю о другом. Катя рано или поздно поправится. И обязательно спросит о муже.

– Здесь мы бессильны помочь, Коля. – Анна осеклась, пристально посмотрела Северянину в глаза. – Или ты хочешь сказать…

– Нет, не беспокойся. Я Ник Северянин. И я никогда тебя не оставлю. – Северянин прижал ее к себе, нашел ее губы и долго и нежно целовал, пока Анна внезапно не вырвалась из его объятий.

– Дверь открыта, Коля! – сделав страшное лицо, сказала она. – Вдруг горничная войдет.

– Пусть входит. Нас это не должно волновать. Мы с тобой – инопланетяне!

– Не смешная шутка. В ней слишком много правды.

– Скоро поедем домой. – Северянин протянул Анне руку, посадил рядом с собой и ласково обнял. – На нашу мертвую-премертвую планету, по которой гуляют грабберы и скрэтчи. И будем на ней жить. Я перечислил все мои сбережения с Земли на Аваллон, в банк Ураниум-Сити. На первое время должно хватить. Купим себе шикарные апартаменты напротив конторы твоего бывшего шефа Мармана. Пусть кусает локти, что упустил такую девушку!

– Коленька, знаешь, что я заметила? Ты все шутишь, а глаза у тебя грустные.

– Наверное, я слишком сильно люблю Землю. Ну, да ладно, привыкну.

– Поцелуй меня.

Северянин с жадностью припал к ее губам: его ладони ощутили тепло ее тела под тонкой блузой, и все, о чем он думал еще секунду назад, потеряло смысл. Однако Анна вновь отстранила его, прошептала на ухо:

– Прости, Коленька. Я не хочу вот так, на диване в гостинице. Давай хоть постель разберем. И душ надо принять.

– А на диване мы с тобой еще не пробовали!

– И не стоит пробовать. Он какой-то… неудобный.

– Как скажешь, милая. – Северянин с неохотой выпустил ее, откинулся на спинку дивана, заложив руки за голову. Анна поцеловала его и выпорхнула в ванную.

Северянин сидел, прислушиваясь к шуму воды. Потом встал, прошел в соседнюю комнату, рывком сорвал покрывало с большой двуспальной кровати. Белье было свежим, пахло летом и свежестью. Это хорошо, что у них с Анной будет еще одна такая ночь. Аваллон не станет баловать их романтикой. Но это неважно. А эта ночь – она останется в памяти навсегда, как и предыдущие три. Четыре ночи любви на Земле, под стук дождя за окном – самого обыкновенного осеннего дождя, по которому он скучал там, в той жизни.

Завтра недолгое счастье кончится. Управление военно-космических сил забронировало им два места на новом звездолете. В восемь пятнадцать вечера по местному времени они покинут этот мир и отправятся на Аваллон. Катя Кольцова никогда не узнает, что же случилось с ее мужем. Она решит, что муж ушел от нее к другой, оставил ее, потому что она заболела. И вряд ли доктор Арсений Терентьев, которому Северянин передал Панацею для Кати, решится сказать ей правду о судьбе Николая Кольцова.