МКАД - Дмитрий Силлов

Передо мной открылся коридор со стенами, также ободранными до бетона и покрытыми плесенью. В потолке дырки — когда-то там, наверно, висели светильники немыслимой красоты. Мусор на полу, слежавшийся от времени в подобие разноцветного ковра. И три прямоугольных проема, ведущих в комнаты.

Я затаил дыхание… В ближайшей комнате мне почудилось какое-то движение. Стараясь не наступить на какую-нибудь хрень, я сделал шаг, другой…

…Еще в моем мире не любил я американские боевики за штампованные сцены, где крутые парни, выхватив стволы, торчат на месте как дебилы, целя друг в друга из больших пистолетов. Типа, патовая ситуация, немая сцена, каждый понимает, что выстрелит он — и противник тоже выстрелить успеет. Нет, не спорю, сцена жизненная, но на фига ж из фильма в фильм ее пихать? Тем более что в реальности встречается она не так уж часто.

Но, тем не менее, встречается…

У стриженного под горшок амбала, что целил мне в живот из автомата, лицо было суровое и решительное. Со шрамом от угла рта до уха, живо напомнившим мне о метательном диске боевого робота, недавно разворотившем мне щеку. Изрядно потертый камуфляж «флора» ни о чем не говорил, как и зеленый звездообразный то ли погон, то ли эполет, пришитый на плече автоматчика. А вот меч на боку парня свидетельствовал о многом. Если носит, значит, скорее всего, умеет им владеть. И если сопоставить возраст (парню, несмотря на суровый вид, не больше двадцати), необъятную ширину плеч, меч и бицепсы, бугрящиеся под камуфлой, то сразу вспоминается дружинник Данила, схожий с данным типом видом и замашками. Сразу видно, что автомат для пятнистого Шварценеггера оружие не родное, ему мечом воевать привычнее. Или, например, рельсой, если таковая подвернется под лапищи.

Пятнистый амбал, конечно, впечатлял. Но второй мужик, присутствовавший в комнате, не понравился мне куда больше. Средний мужик, прямо скажем, на первый взгляд, по всем показателям. Роста невыдающегося, но и не коротышка. Фигурой не атлет, но и не дохляк. Прическа разве только заметная, вернее, отсутствие таковой. И глаза под блестящей лысиной. Цепкие, внимательные, бесцветные, без малейшего следа каких-либо эмоций. Такие глаза сто пудов имеют привычку автоматически захватывать цель и просчитывать ее за доли секунды, прежде чем нажать на спуск. Например, меня лысый просчитал мгновенно, потому и не выстрелил. Хотя мог. Я заметил, как его взгляд прошелся по мне, как знак Зорро: росчерк — моя морда, росчерк — фигура, снаряга, росчерк — оружие, то бишь тепловой пистолет, ограничитель которого взведен на максимум.

— Расслабься, мужик, — тихо проговорил лысый, возвращаясь взглядом к моему лицу и вонзая в мои зрачки свои бесцветные буры. — Выстрелишь — всех нас спалишь на хрен и сам испечешься.

— Я в курсе, — сказал я. — Потому предлагаю: стволы вниз, после чего мирно беседуем за жизнь.

— Некогда нам с тобой беседы разводить, — проворчал амбал, но автомат опустил. А лысый даже говорить ничего не стал. Просто повернулся ко мне спиной, к окну лицом — и поднял бинокль, давая понять, что я своим вторжением отвлек его от крайне важного занятия. Отчего не понравился мне еще больше. Не столько хамством своим завуалированным — я б в подобной ситуации, наверно, поступил бы так же — сколько татуировкой на затылке, изображавшей человеческий череп. В мое время такие партаки кололи себе члены «КМ», организации наемников, помимо ведения боевых действий занимающихся профессиональной подготовкой снайперов и бойцов спецназа для Народной освободительной армии Судана. Вряд ли, конечно, этот парень имеет отношение к организации, наверняка исчезнувшей двести лет назад. Но ассоциация все равно возникла неприятная. Не люблю я, когда на одной со мной территории находятся люди, примерно равные мне по подготовке. Это все равно, что со своей копией махаться: результат загадочен и непредсказуем, но, что больно будет — это сто процентов.

Кстати, снаряга у лысого тоже была правильная. Сто девятый «Калашников» за спиной с подствольным гранатометом, портативный, но мощный арбалет в специальном чехле на поясе слева и такой же, как у меня, тепловой пистолет справа. Плюс из-за голенища берца торчит характерная прямоугольная рукоять очень хорошего засапожника от известной в мое время фирмы «Al Mar». Как я понимаю, в настоящее время раритет нереальный. Понятно. Лысый — эстет, любитель мочить народ исключительно привычным и дорогим оружием. Причем не маньяк, «припавший на кровь». Такие не от факта убийства тащатся, а от собственного профессионализма. От того, насколько совершенно работают механизмы его вылизанного оружия… и его тело, фанатичным тренингом также превращенное в машину для убийства.

Насмотревшись, лысый отнял от глаз бинокль и, не оборачиваясь, протянул его мне.

— Глянешь?

Я отказываться не стал. Почему нет? Разглядывать дислокацию вероятного противника всегда приятнее в двенадцатикратный американский армейский бинокль с обрезиненным корпусом, нежели в снайперский прицел моей винтовки. Откуда лысый такое богатство раскопал, я даже интересоваться не стал. Взял в левую руку легкий — меньше килограмма — прибор, однако пистолет в кобуру совать не стал, по-прежнему держа палец на спуске. Лысый прав. Если на минимуме тепловой импульс срубает дерево, то на максимуме весь объем квартиры затопит море огня. Так что дергаться обоим наблюдателям резона нет. Тем более что с тыла пришла поддержка.

— Все нормально, Снайпер? — раздался за моей спиной спокойный голос Иона. Наверняка сейчас стаббер стоит в дверном проеме, небрежно держа в руке пистолет, взведенный на ту же отметку, что и у меня.

— Более чем, — сказал я, продолжая смотреть в бинокль.

А посмотреть было на что.

В двух километрах от нас находился хорошо укрепленный и не менее хорошо охраняемый периметр. По размерам нехилый, площадь под полтора квадратных километра будет. Все как положено: вышки, забор метра два с половиной высотой, сплошь увитый какими-то растениями типа плюща, только наверняка колючими, а то и ядовитыми, иначе никто б их на стену не определил. На вышках и стенах, соответственно, охрана в защитных шлемах и бронежилетах. Вооружение у охраны для постапокалипсиса отменное, сплошь огнестрельное. Автоматы, пулеметы, на самой территории я даже пару минометов разглядел. Короче, жуть. Более крутой базы я за последний месяц не видел.

Однако порой даже у сильно крутых товарищей случаются серьезные проблемы.

Периметр осаждала небольшая армия. Причем делала это грамотно.

Тяжеленные щиты, сколоченные из толстых бревен и поставленные на деревянные колеса, надежно защищали осаждающих от пуль осажденных. В щитах были прорезаны амбразуры, из которых, правда, пока что никто не стрелял. Таких щитов я насчитал три десятка. За каждым из них в полной безопасности размещалось человек по пять, которые, видимо, только что закончили обедать — над залитыми водой кострами еще курился дымок. Также за большинством щитов размещались весьма интересные осадные машины — небольшие стальные катапульты, причем то ли складные, то ли быстро собираемые прямо на месте из отдельных секций. Несмотря на скромные размеры, машинки оказались весьма дальнобойными. Над одним из щитов взвилась большая стальная «ложка» — и в сторону периметра полетел черный шар. Я проводил его взглядом, отметив на гладкой поверхности ядра крохотную светящуюся точку — зажженный фитиль. Ясненько. Все гениальное — просто, а новое — это хорошо забытое старое.