Право на жизнь - Сергей Арно

– А вот, премного уважаемый Ублюдок, и наш мальчуган.

Забойщик дважды хлопнул в ладоши, и в зал заседаний, скромно улыбаясь, вошел Кирилл – тот самый санитар из психбольницы, который издевался над Ильей. Человек практического ума, он сразу соображал, откуда ждать подачки, и, узнав о смерти Китайца, сразу нашел себе новых хозяев.

– Вот мой мальчишка, он-то и поможет в нашем нелегком деле. Ну, дружок, расскажи нам, где и что лежит, чтобы нам весь город не переворачивать, – обратив к Кириллу доброжелательное око, сказал Забойщик.

Кирилл, будучи впервые в таком собрании высокопоставленных головорезов, растерялся.

– В общем, экологию надо беречь, – начал он дрогнувшим голосом.

Бандитские паханы согласно закивали головами: насчет экологии никто не возражал. Потом Кирилл рассказал об известных ему людях Китайца. Слушали его паханы внимательно, иногда задавали вопросы. Через некоторое время Кирилла удалили из зала заседаний и проголосовали за уборку города единогласно. Не поднял руки только старый Ублюдок, он, опустив дряхлую голову на впалую грудь, то ли действительно спал, то ли из хитрости прикидывался, но его будить не стали.

– Итак, братки, уборку, прикидывая на глазок, начнем через три дня. Завтра вы получите подробные указания, – закончил заседание Забойщик и обвел присутствующих добрым жизнерадостным взглядом. И от этого взгляда на душе у паханов стало по-весеннему светло и радостно, запели птицы… И, глядя в этот глаз, они верили, что он не лжет – такой глаз не мог лгать, и уж теперь-то точно все будет хорошо!

Глава 2

ЧУВСТВО ЮМОРА УМИРАЕТ ПОСЛЕДНИМ, или

ЧТО СКАЗАЛА ОТРУБЛЕННАЯ ГОЛОВА ПЕТРУ ПЕРВОМУ

– Дорогая Лола, я наконец нашел оплачиваемую работу. Теперь ты сможешь вставить себе зубы! – воскликнул Антон Степанович из прихожей, снимая плащ и вешая его на вешалку. Переобувшись в тапочки, он прошел в комнату, где напротив телевизора на диване возлежала блондинка лет тридцати в китайском длинном халате с драконами и читала красочную газету.

– Здравствуй, моя кошечка.

Антон Степанович наклонился и поцеловал жену в лобик.

– Здравствуй, милый Антоша. Неужели это приличная работа? Сколько там платят?

– Не беспокойся, Лолочка, там платят.

– Антоша, ты послушай, что пишут в газете, – ленивым голосом воскликнула Лола. – Мария Степановна Стеблыгина в июне 1996 года после купания в Неве возле пляжа Петропавловской крепости забеременела двойней. Врачи объяснили этот редкий феномен тем, что в Неву выходит множество канализационных труб. Теперь партия Зеленых выхлопатывает у мэра (отца города) алименты. Вот тут и фотография есть. Такое может быть, Антоша?

– Теперь, дорогая, может быть все что угодно, – сказал Антон Степанович, надевая белый халат, проходя в свой кабинет и плотно закрывая дверь.

– Страшная, как три подвала, – проговорила Лолита, разглядывая фотографию в газете. – Такая только от канализационной трубы могла забеременеть.

Антон Степанович был врачом широкого профиля. Когда-то приходилось ему работать терапевтом в районной поликлинике. Погнавшись за немалыми деньгами, устроился прозектором в больницу «В память 25-летия Октября». В то застойное время в больницу с этим названием свозились неизлечимые пьяницы и бомжи, поэтому работы было много. Там Антон Степанович и привязался к их брату покойнику. И до чего привязался, что они даже снились ему ночами, не в кошмарных, как заведено, снах, а в радостных и хороших (в кошмарных снились ему живые). Но времена переменились, и пришлось уйти с любимой работы в частную фирму гинекологом. Там он и познакомился с Лолитой. Потом снимал запои на дому, работал экстрасенсом… Сейчас он подрабатывал составлением гороскопов и кроссвордов. Но извечная тяга к холодному и недвижимому влекла его назад, в прозекторскую. И если бы его спросили, что он находит в этих покойниках, то он не смог бы ответить одним словом. Много всего находил: и золотые зубы, и проглоченные предметы, и предметы, забытые при операции… Одним словом не скажешь.

Как-то он взялся коллекционировать камни из почек больных и даже устлал ими дно аквариума… Но это были увлечения, которые быстро проходили. Самым главным жизненным кредо Антона Степановича была работа с мозгом умершего. Работая патологоанатомом, он пришел к убеждению, что мозг может жить и после смерти человека. Он даже изобрел несколько сложных аппаратов, тонко чувствующих жизнь мозга. Всем этим Антон Степанович занимался дома в своем кабинете. Для проверки изобретенной аппаратуры покойников приходилось заказывать с доставкой на дом. Его хороший приятель – энтузиаст своего дела – Жора, работавший в морге, доставлял их два раза в месяц и бесхозных мертвецов оставлял иногда надолго. И уж тогда Антон Степанович работал сутки напролет. Жора доставлял их в своем автомобиле марки «жигули». Первое время Жора стеснялся и прятал покойника подальше с глаз – в багажник. Но однажды его автомобиль остановил бдительный работник ГАИ и, произведя осмотр машины, выявил труп в багажнике. По этому поводу было много шума у Жоры на работе, но потом все улеглось, и он снова стал возить жмуриков Антону Степановичу. Теперь только Жора стал умнее и во избежание лишних объяснений сажал мертвеца рядом с собой на переднее сиденье, натягивал на глаза кепку и имитировал его глубокий сон. С тех пор если Жору останавливали инспектора, то говорили шепотом, чтобы не потревожить спящего. Вот какие заботливые и человечные у нас работники ГАИ.

За время своих научных изысканий Антон Степанович открыл интересные особенности человеческого мозга. Как известно, в правом полушарии мозга, отвечающем за человеческие эмоции, располагается и чувство юмора Это открыто было давно, задолго до Антона Степановича. Но Антон Степанович при помощи изобретенных им приборов обнаружил, что при наступлении смерти и постепенном отмирании клеток мозга чувство юмора умирало последним. Множественные исследования показали, что у некоторых покойников чувство юмора жило несколько часов и даже дней. Но бывало, что это чувство фиксировалось в мозгу полуразложившегося трупа через несколько недель после наступления смерти. Поэтому, углубляясь в исследования своего открытия, Антон Степанович уделял основное внимание отсеку мозга, в котором жило чувство юмора. Но по стечению, вероятно, генетических обстоятельств у самого Антона Степановича присутствие в мозгу этого чувства приборы не фиксировали. Конечно, у всех исследуемых сигнал поступал различной частоты и силы, например, сигналы просто чувства юмора и чувства черного юмора отличались. Но у Антона Степановича вообще не поступало никаких. Это могло означать только то, что он был тем редким человеком, у которого полностью отсутствовало чувство юмора.