Зона поражения - Василий Орехов

– Дурак ты, Хемуль… – в сотый раз протянул Космонавт, шедший у меня за спиной.

– Веди давай, организм, – огрызнулся я. – Достал уже.

– Воистину дурак.

Космонавт тяжело вздохнул. Похоже, он один тут хоть немного сочувствовал мне, невзирая на мой подлый удар. Сотовый, возглавлявший колонну, угрюмо молчал. Ковригин, шедший в середине, время от времени сердито покрикивал на моих туристов, чтобы не сходили с тропы: это было смертельно опасно. Тюремщики в старину даже не мечтали о такой славной узкой тропинке, петляющей между аномалий: шаг влево, шаг вправо – и расстрела уже не понадобится…

Попетляв среди глинистых откосов и высоких мусорных завалов, из которых торчали ржавые обломки труб и покореженные остатки брошенного фабричного оборудования, мы выбрались наконец к воротам завода «Росток». Точнее, это был лишь один из бывших корпусов огромного промышленного предприятия, мертвого уже много лет. Всем телом прильнув к высоким, в два человеческих роста, металлическим воротам, Сотовый некоторое время напряженно вслушивался в происходящее на территории завода. Не услышав, видимо, ничего подозрительного, он раскрыл укрепленную на заборе насквозь проржавевшую пультовую коробку и нажал какую-то кнопку. Загремела где-то внизу цепная передача. Дрогнув, ворота со страшным скрипом поползли по направляющим. Когда проем стал достаточным, чтобы едва-едва протиснуться взрослому человеку, Ковригин с Сотовым остановили ворота, сняли с Сэма наручники и пропихнули его на ту сторону. Ту же операцию они проделали со всеми моими туристами, напоследок переправив через ограждение меня. Едва я оказался на территории завода, ворота снова заскрипели, отсекая нас от темных сталкеров.

– Я вернусь за своим снаряжением, – произнес я в сужающуюся щель ворот, старательно растирая затекшие запястья с глубокими багрово-фиолетовыми следами от полимерных наручников. – Не дай боже чего-нибудь недосчитаюсь.

– Твое снаряжение в оружейке, – сказал Ковригин. – Я лично пригляжу. Сможешь вернуться и получить все назад.

Я не сумел различить издевки в его голосе. То ли плохо вслушивался, то ли ее там не было.

– Береги хорошенько, урод, – проговорил я. – Спрошу за все.

Ковригин смачно плюнул на закрывшиеся за мной ворота.

– Стрельбу открываем через пять минут, – бесстрастно сказал он. – Рекомендую поспешать.

Заводской забор был высоким, но темные сталкеры, забравшись по прислоненным с той стороны металлическим трубам с приваренными поперек железными прутьями-ступеньками и положив стволы автомата на верхний срез забора, взяли нас на прицел.

Я пожал плечами.

– Успеем перекурить, – рассудительно заметил я, извлекая из нагрудного кармана пачку сигарет, которую машинально сунул туда, прежде чем идти разбираться с Клещом. Профессиональная сталкерская привычка: не оставлять ничего на точке, если не уверен на сто процентов, что вернешься.

Я раздал сигареты туристам. В отличие от охотников, меня не стали обыскивать и отбирать последнее, прежде чем надеть наручники: видимо, нестандартная ситуация, которую я создал, несколько ошеломила темных. В результате я сохранил почти полную пачку курева и зажигалку. Некурящий Пустельга отказался от своей сигареты, а Донахью только махнул рукой. Ему сейчас было не до того.

– Они будут стрелять? – осторожно спросил он, рыская глазами по сторонам. Во дворе завода валялось много всякого мусора, но все эти проржавелые металлические бидоны, засыпанные землей трубы и полусожранные жгучими волосами остовы промышленных агрегатов непонятного назначения, разукомплектованных пару десятков лет назад, вряд ли могли служить хорошим укрытием от плотного автоматного огня.

– Будут, – сказал я, – если мы не войдем в заводской корпус.

– Там очень опасно, да? – сразу сообразил Камачо.

– Хуже не бывает, – устало подтвердил я. – Там у них живет кровосос. Вы же хотели поохотиться на кровососа? Ну, вот. Его зовут Стронглав.

Сэм с сомнением покосился на меня, услышав странное английское словосочетание. Потом снова перевел взгляд на нацеленные на нас стволы темных сталкеров, решив, что ослышался.

– Только голыми руками его не возьмешь, – пояснил я тем, кто владел русским языком. – Видали небось кровососов по телевизору? Двухметрового роста жгут из мышц и жил, стремительный, почти всегда голодный и умеющий становиться невидимым.

– Видали, – сосредоточенно подтвердил Мартин Донахью. Теперь он не отрываясь смотрел на гостеприимно распахнутую дверь в воротах промышленного корпуса, за которой царила густая тень, отсюда, с залитого ярким солнцем заводского двора, казавшаяся непроглядно черной. – Это что… – Он пощелкал пальцами в поисках подходящего русского слова, беспомощно посмотрел на Мишу, но тот непонимающе пожал плечами. – Казнь? – наконец вспомнил Донахью.

– Практически, – кивнул я. – На самом деле это называется Большое Испытание. Если сталкеры, обреченные темными на смерть, требуют справедливости, особенно, если темные сами не уверены в правильности того, что им приказывают Хозяева Зоны, обреченных на смерть привозят сюда и доверяют правосудие Стронглаву. Говорят, он жил тут всегда, с самого возникновения Зоны, и его уважают даже Хозяева. Чтобы выдержать Испытание, тем самым сняв все претензии темных, и выйти наружу, надо пройти этот корпус насквозь. В общем-то, для опытного сталкера ничего сложного, если бы не Стронглав.

– А попробуем, – криво усмехнулся Стеценко. – Мы вроде ребята ничего, крепкие. Отобьемся в крайнем случае. А, начальник?

– Только на это и рассчитываю, – невесело фыркнул я. – На самом деле без автоматов нам тут ловить нечего… Ладно, когда пойдем, держитесь рядом. Поменьше шумите. В сложных ситуациях делайте, как я. Если кровосос меня схватит, прорывайтесь вперед. Назад ни в коем случае – нет шансов.

Пустельга вполголоса переводил мои слова для Сэма.

– А если нам пойти всем по отдельности? – предложил Стеценко. – Растянуться цепью. Даже если монстр атакует кого-нибудь из нас, у остальных будет больше шансов уйти.

Донахью нахмурился.

– Это плохая идея, Андрей, – произнес он. – Мне она не нравится.

– Точно, – подтвердил я. – Тогда шансов не будет вообще. Плотной группой у нас есть возможность проскользнуть незамеченными. Может быть, кровосос сейчас спит. Если же пойдем широкой цепью, кто-нибудь непременно привлечет внимание Стронглава, и тогда труба всем. Даже если броситься врассыпную, кровосос успеет догнать всех по очереди. Он слишком быстро двигается. Кроме того, не забывайте про аномалии. В помещении они опаснее втройне: плеши никак не выделяются на бетонном полу, мясорубки не искрят в сухом воздухе. Вы не сумеете их распознать. Нет, будем прорываться все вместе. Ботинками не грюкать, пижоны, там наверняка железо кругом…

По ушам ударил грохот одиночного выстрела, отсекший окончание фразы. Пуля расплескала грязную лужицу возле моих ног.

– Осталась минута, – прокомментировал с забора Ковригин, описав дымящимся стволом автомата короткую дугу в направлении резиденции Стронглава.

– Все, Саша! – заверил я, бычкуя свою сигарету о забор. – Уже выдвигаемся. Молись, сука, чтобы я не выжил. Я ведь вернусь в «Сталкер» и поговорю с тобой по-мужски. То есть я вернусь в любом случае, даже если не выживу, понимаешь, организм? По-любому.

– Шагай, радиоактивное мясо, – безразлично скомандовал Ковригин.

Туристы побросали окурки в жидкую грязь. Я окинул свою команду внимательным взглядом: нахохленные, встопорщенные, угрюмые. Специально не стал им ничего рассказывать про Испытание, пока нас вели сюда, – перегорели бы еще по дороге. Теперь же ребята шокированы и напуганы, однако адреналин начал поступать в кровь вовремя, а не за полчаса до драки. Один Стеценко деловит и собран, словно парашютист перед прыжком. А ведь приходилось тебе уже умирать, Андрюша, и не раз, не впервой тебе это. Наверняка ты у себя в Киеве не только мясом торгуешь, а ворочаешь делами поинтереснее. Славное приключение, верно?..

Я перевел взгляд на ворота заводского корпуса, дверь которых слегка раскачивалась на прохладном ветру. Вот уж не думал, что придется побывать там. Столько слышал об этом месте, и на тебе. Какого черта я вообще влез в эту историю? Меня же отпускали, лично Клещ отпускал, я мог валить на все четыре стороны. Для чего я пошел с обреченными на смерть туристами?

А сам не знаю. Вот такой я кретин.

Нет, без меня, конечно, шансов у них было бы ноль целых одна десятая процента. Со мной процент увеличивался, скажем, до десяти. Все равно мало. Пройти между контактной парой, чтобы не долбануло разрядом, и то больше шансов. Русская рулетка. Точнее, украинская.

На черта я пошел на верную смерть?

Ребята, спросите что-нибудь попроще.

Может быть, из сталкерской гордости. Это были мои клиенты, я обещал обеспечить им безопасность, и когда их на моих глазах увели, а я вынужден был стоять, сгорбившись, за этим дурацким столом с брошенными стаканами и бутербродами и ничего не мог сделать… Во мне словно что-то замкнуло. Так было, когда я лежал в экскаваторном ковше, придавленном многотонной тушей «Бизона»: ощущение абсолютной беспомощности, позорное, едкое, совершенно невыносимое. Ненавижу это чувство. Мерзость. Лучше уж регулярно дергать смерть за усы, чем всю жизнь потом стыдиться своего отражения в зеркале.