Медосбор - Сергей Никитин

В рассказах и путевых очерках Сергея Никитина мало людей, которых привычно именуют выдающимися. На западе его героев, вероятно, назвали бы «людьми маленькой судьбы». Все эти колхозники, сельские интеллигенты, рыбаки, лесники, бакенщики вместе составляют народ. Писатель неоднократно повторяет полюбившиеся ему слова Чехова: «Все мы народ, и то лучшее, что мы делаем, есть дело народное». Никитин начал свой творческий путь после войны. И хотя нога фашиста и не топтала Владимирскую землю, след войны, память о ней, часто горькая, лежит на судьбах героев Никитина: одни потеряли близких, других война покалечила, лишила радости жить в полную силу и трудиться. Сила советского писателя в том, что он, не забывая обо всем этом, сумел показать всю врачующую силу родной земли, гуманистической нашей нравственности. В очерках о скитаниях по Владимирской земле «Живая вода» писатель рассказал, как случайно ему удалось подсмотреть чудесный феномен человеческого счастья. В скошенной пойме он слышит тонкий женский голосок. Это голос молодой матери, убаюкивающей своего младенца. И этот жаркий деревенский полдень, и ее «счастливый, даже какой-то пьяный от счастья, смех», и сладкая тоска по мужу, который осушает болото где-то за рекой — все это та полнота существования на земле, которая доступна человеку (глава «Счастливая»).

Героев рассказов Никитина можно расположить по возрастным ступеням. Писатель охотно пишет о детстве, для взрослых и для детей. В повести «Золотая пчела» осиротевший мальчик Ваня, «щупленький, со слабой шейкой», заворожен «фиолетово-синим огоньком». «Там, где березы уже перемешались с лапастыми елями, где все еще клубился туман, откуда тянуло прохладой и сыростью, на высоком тонком стебле, чуть клонясь под своей сочной тяжестью, рос крупный колокольчик». Детство для писателя полно радостного удивления перед открывшимся миром, наивной мечтой о счастье. Оно беззащитно и требует заботы людей взрослых и сильных.

Потом приходит юность — время, когда, по словам Александра Блока, «выясняется, как человек задуман». Это и продолжение детского удивления, и новые впечатления и переживания. Моделью такой радостной встречи с жизнью является история девушки, впервые попавшей на берег моря. Все — и нежная голубизна воды, и йодистый ветер, и ощущение своего молодого тела — вызывает в ней упоение, непередаваемый восторг. Такова же и первая любовь Сени Брагина с ее тревогой, трепетом, радостью и болью («Рассказ о первой любви»). Юность нуждается в мире, и поэтому с такой скорбью мы читаем о гибели во время первой атаки Мити Иевлева («Падучая звезда»). Юность для писателя — время ответственное: отсюда в зрелость надо принести не только молодой энтузиазм, но и душевную стойкость, непримиримость по отношению к самодовольному эгоизму, мелкому своекорыстию. Надо отправляться в путь с таким грузом, который бы спас от раннего холода и душевного измельчания. По сути дела, главный конфликт большинства рассказов Никитина — это столкновение чистой нравственной основы со всем темным, чуждым принципам нашего общества. Вот в рассказе «Мой знакомый Леший» герой угнетен и своей бедностью, и попреками жены, и многосемейностью — у героя целый выводок дочерей и лишь один сын, да и тот слабоумный. Наконец-то у одной из них объявляется жених, солидный, расчетливый, ничего, что значительно старше своей невесты. И все же герой откажется от брака дочери с нелюбимым женихом. «Ах, любить бы ей в эту дивную ночь, томиться от избытка молодости, вдыхать расширенными ноздрями запах теплой хвои, блестеть в полутьме глазами…» И старательный, но не очень-то одаренный писатель, которого так заботливо опекает его супруга, вдруг бунтует против своей литературной поденщины («Серпантин»), Бежит от рутины увлеченный образом ржаного поля герой «Блистающего мира». Колхозник Иван Лукич предпочитает поехать по зимней дороге, вместо того чтобы сидеть за столом, за которым его жена угощает брата, никчемного бездельника («Мороз»). Тусклым, бессмысленным представляется бытие портного Половодцева в собственном богатом доме рядом со скопидомистой молодой женой по сравнению с открытой всем ветрам, полной служения людям жизнью врача Почемчуева («Собственный дом»). И, рисуя старость, писатель любуется непреходящим душевным весельем, задиристостью старика Завьюжина («Терновик»), Пусть неизбежно в конце жизни приходит смерть, но и в ней, точнее, в памяти, сохранившейся у близких, выясняется, «как человек задуман». Так писатель расскажет о смерти старого бакенщика, о вещах, оставшихся после него и напоминающих о нем («Снежные поля»).

Герои Никитина способны под влиянием порыва совершить подвиг, но еще большее уважение писателя вызывает «медленное мужество», сила самоотвержения и любви, растянувшаяся на всю долгую жизнь. Так и поступает женщина, когда любимый ею человек вернулся без обеих рук. Сначала он отвергнет ее любовь, приняв ее за жалость, а потом найдет в себе силы стать полезным и деятельным человеком («Под старыми тополями»). Будьте же чутки, люди, к этому незаметному героизму, к этому драгоценному качеству человеческой души, призывает писатель («Листопад в больничном парке»), И можно понять тревогу писателя, когда во имя узко понятой пользы растрачивается эта внутренняя красота, как мелеет озеро Севан, из которого на всякие нужды выкачивается вода («За солнцем в Армению»).

Прозу Никитина числят обычно по разделу «лирическая проза». Да, в его рассказах подчас мало событий, и они менее интересны, чем внутренняя жизнь героев. Автор никогда не бывает объективен — все здесь пропитано особым лирическим чувством, всюду автор участлив и душевен. Однако, когда прочтешь все, что написано Никитиным за двадцать два года его творческой работы, то все эти рассказы сложатся в большой эпос о нашей земле и нашем народе.

Где истоки творчества писателя? Невольно вспоминается «Река играет» Короленко, образ могучего духом перевозчика Тюлина.

Вспомнится и чеховская «Степь», полная света и ожидания добра. Были наставники и среди тех писателей, с которыми Никитину довелось встретиться. Так, в этой книге читатель найдет очерк о «Встрече с мудростью», встрече с замечательным советским писателем М. М. Пришвиным. Его завет: «Проходите мимо временного», в котором выражено отрицание малозначительного, мелкого, запечатлевается в душе молодого писателя.

В сборнике напечатан рассказ «Весна, старый писатель, маленький мальчик и рыжая собака». В нем жалость ребенка вызывает старик, который «наматывает на шею длинный узкий шарф — наматывает и наматывает окостенелыми руками, пока не останется маленький кончик, который будет торчать у него из-за воротника на затылке». И этому старому и немощному писателю Никитин доверил высказать свою самую сердечную мысль.

«Жизнь моя прошла, как большой праздник. Я радовался тому, что принимал от природы и людей, и еще более радовался тому, что отдавал людям. Уходя, я оставляю им все и через это остаюсь вместе с ними. Будешь ли ты писать книги или пахать землю, делай это не для себя, а для них, и никогда глухое отчаянье конца не сожмет твое сердце…»

18 декабря 1973 года утром Сергей Константинович Никитин позвонил в издательство. Он справлялся о своей рукописи, сулил вскоре подослать большой очерк о Карелии. Был он бодр и весел. А вечером того же дня писатель умер, так и не разменяв, как говорится, шестого десятка.

Пасечник ушел. Медосбор продолжается.

А. Семенов

Примечания

1

Биб — гуцульское кушанье.

2

Краянец — земляк (укр.).

3

Кемп — лагерь (англ.).

4

Хустка — платок (укр.).

5

Армянское имя Мкртч соответствует русскому Никита.

6

1877–1878 годы.

7

1828 год.

8

Вероятно, в письме восьмом, которое отсутствовало.

9

Письма 11, 12, 13, написанные на бланках денежных переводов, интереса не представляют и потому опускаются.

10

Конец письма отсутствует.

11

Набросок простым карандашом, приложенный к письму, изображает землянку, похожую на большую муравьиную кучу. Вход завешен мешковиной. Кругом голый апрельский лесок. Серенькое небо.

25

Ирина Васильевна училась тогда в Москве.

26

Об этой встрече с автором имеется запись в дневниках М. М. Пришвина от 18 апреля 1952 года. М. Пришвин. Собр. соч., т. 6. М., 1957.