Люби ее или потеряй ее (ЛП) - Бейли Тесса

— Все эти люди вокруг тебя. Просят о чем-то. Напрягают тебя. Даже то хорошее, что они получают — то, что ты хочешь им дать, например, комфорт и счастье? Они уже давно принадлежат только мне. Я жаден до тебя. И я знаю, милая девочка, я знаю, что это должно измениться, чтобы ты могла осуществить свою мечту и быть счастливой. Я хочу этого. Я чертовски сильно хочу, чтобы твоя мечта сбылась. Но это значит позволить тебе летать без меня. Я боюсь этого.

Его жена взяла его лицо в ладони, ее дыхание вырывалось короткими вздохами. — Доминик…

— Боюсь, что ты найдешь счастье в чем-то, что не имеет ко мне никакого отношения. — В отличие от дома, который я купил для нас. — Это делает меня ублюдком, и я не знаю, как это изменить.

Она остановила поток его слов своим ртом, оставаясь там до тех пор, пока подъем и опускание его груди не стали не такими сильными, затем отодвинулась на дюйм. Заглядывая ему в глаза.

— Есть части меня, которыми я никогда не поделюсь ни с кем другим в этом мире. Ни единой живой души. Только ты. И это никогда, никогда не изменится, — сказала она.

Она повернулась у него на коленях, оседлав его, покрывая нежными поцелуями его губы, щеки, губя его. Заводя его снова и снова.

— Никто никогда не увидит, как я плачу или чувствую себя самой слабой в этих четырех стенах. Это то, что я всегда буду беречь для тебя, потому что ты единственный, кто может сделать меня сильнее. Никто никогда не заведет меня и не выведет из себя одновременно или не заставит чувствовать себя защищенной. Или живой. Ты единственный, кто когда-либо это сделает.

Каждое слово, слетевшее с ее губ, зашивало зияющую рану внутри него, завязывало узлы, следило за тем, чтобы она была надежно закрыта. Может быть, его жена была не единственной, кто жаждал слов. И, Господи, он не плакал с тех пор, как был ребенком, но сейчас он был подозрительно близок к этому. Пришлось запрокинуть голову и смотреть в потолок, чтобы подозрительная влага из его глаз не сбежала.

— Доминик, ты правда думаешь, что я когда-нибудь смогу полюбить кого-нибудь так, как я люблю тебя?

Это повернуло его голову и глаза вперед, привело орган в его груди в неистовство. Правильно ли он ее расслышал? — Ты снова любишь меня?

Рози издала тихий звук, на ее лице была смесь сожаления и любви.

— Мне жаль, что я это сказала. Может быть, в то время я была достаточно зла, чтобы убедить себя, что говорю серьезно. Но, Доминик, я не смогла бы перестать любить тебя, даже если бы мне вырезали сердце из груди.

Хрипло выдохнув ее имя, он рванулся вперед и захватил ее рот в грубом поцелуе. О, Господи Иисусе. Его сердце билось так сильно, что могло вызвать землетрясение. Рози любила его. Его жена любила его, и ничто другое на этой гребаной земле не имело значения, кроме как поблагодарить ее за это. Если бы он оторвался от ее рта, он был почти уверен, что из него посыпались бы стихи, а он никогда в жизни не написал ни одного чертова стихотворения, поэтому вместо этого он раздвинул ее губы своими, облизывая ее рот и перехватывая ее безудержный стон.

Доминик знал сигналы своей жены лучше, чем свои пять пальцев, поэтому, когда ее бедра беспокойно обхватили его бедра, он, не теряя времени, встал. Это был бы холодный день в аду, прежде чем он трахнул бы эту невероятную женщину на полу, покрытом опилками и грязью.

Когда Доминик выпрямился в полный рост, ее бедра сжались вокруг него, как гаечный ключ, ее руки были заняты поглаживанием его лица, из ее горла вырывалось мяуканье. Это было все, что он мог сделать, чтобы проковылять в дальний конец пустой комнаты, на кухню, когда все, что он хотел сделать, это расстегнуть молнию, пронзить Рози и довести ее до оргазма. Однако в течение вечера они сорвали несколько бумажных завес с окон, чтобы любой проходящий мимо мог их увидеть, а он этого не хотел.

— Пожалуйста, детка, пожалуйста, — захныкала она ему на ухо, ее зубы сильно теребили мочку, заставляя его член набухать, как у ублюдка в штанах. — Сейчас, сейчас, сейчас.

Доминик направился на кухню со словом “детка”, вертевшимся у него в голове.

— Ты давно меня так не называла. Боже, Рози. Я скучал по этому. Я понятия не имел, насколько сильно.

— Детка, — прошептала она, прижимаясь бедрами к его эрекции. — Детка.

Его стон эхом разнесся по темной кухне, когда они ввалились внутрь, врезавшись в металлический стеллаж для хранения и отправив его в полет к ближайшей стене. Не то чтобы кто-то из них перестал целоваться достаточно долго, чтобы это волновало. Доминик сделал два шага и швырнул жену на первую попавшуюся плоскую поверхность. Холодильник из нержавеющей стали. Когда ее сексуальное тело прижималось к его телу, Доминик чувствовал себя богом, поэтому он прижал ладони к стали над ее головой и заставил ее прижаться сильнее. И когда он посмотрел ей прямо в глаза и начал двигать бедрами, она поднялась выше, ее голова откинулась назад от стона его имени.

— Доминик.

Он потянулся вниз и расстегнул молнию, резко выдохнув, когда его член, наконец, получил необходимое пространство.

— Собираюсь подарить это тебе, милая девочка. — Он несколько раз погладил себя и почувствовал, как на макушке выступили капельки влаги. — Сними штаны и скажи мне, как тебе это нужно, — прохрипел он, прикусывая ее подбородок зубами. — Ты всегда хочешь, чтобы это было достаточно сильно, чтобы продержаться неделю, но мы больше не занимаемся этим дерьмом. Больше никаких игр. Больше никаких накоплений, пока мы не будем готовы взорваться. Я собираюсь удовлетворять тугую киску моей жены каждую ночь недели.

Ее глаза были ошеломленными и сияющими, когда они остановились на нем, злые намерения, которых он никогда раньше не видел в выражении лица Рози. Она наклонилась и заговорила чуть громче шепота у его рта, ее язык скользнул, чтобы попробовать его на вкус, медленно, дразняще.

— Я так же сильно хочу удовлетворить огромный член моего мужа.

Доминик зарычал и непроизвольно прижался к шву ее джинсов, его кровь разогрелась до лихорадочного состояния из-за влажности материала. Их рты слились воедино, головы наклонились, и, черт возьми, она была такой сладкой на вкус, что ему пришлось ударить кулаком по холодильнику. Доминик был в двух секундах от того, чтобы разорвать ее джинсы, чтобы он мог войти в свою жену, не теряя идеальной мертвой хватки ее бедер вокруг своих бедер. Прежде чем он смог продолжить, ноги Рози опустились, ее ладони надавили на его вздымающиеся плечи, чтобы облегчить его спину. Прочь. Сбитый с толку, нуждающийся в большем, Доминик не хотел уходить, но потом она опустилась на колени и обвела языком головку его члена.

— Рози. — Наблюдая сверху, как половина его члена погрузилась в рот Рози, Доминик отбил оставшуюся длину своего растянутого члена, наклоняясь к ее дающим губам. — Ооо. Иисус. Иисус. Ты сама напрашиваешься на это.

Посмотрев на него снизу вверх, она кивнула, ее пухлые влажные губы скользили вверх и вниз по его эрекции. Они искушали судьбу, когда он был так явно готов взорваться, но когда траханье с Рози не было сочетанием боли и совершенства? Так будет до скончания веков. Влечение было слишком сильным, слишком всепоглощающим. Они бросали вызов, они насмехались, они ничего не скрывали. Не имея другого выбора, кроме как насладиться этим, Доминик положил одну руку на холодильник, а другой запустил кулак в волосы Рози, медленно трахая ее в рот, его бедра подались вперед и резко остановились, когда он почувствовал сопротивление, прекрасно понимая, что ей нужно немного больше времени, прежде чем принять его в свое горло. Он предвкушал этот момент, как заключенный предвкушает освобождение из тюрьмы. Его королева могла стоять на коленях, но он был тем, кто умолял об этой награде, резкие мольбы срывались с его губ без разрешения.

— Так хорошо, Рози. Дорогая, можно мне, пожалуйста? Пожалуйста. Рози.

Ее глаза дразнили его снизу, этот розовый язычок танцевал по его длине, легко облизывая, прежде чем она сжала его в кулак и опустилась ниже, чтобы втянуть одно из его яиц в рот. Усердно сосала, пока он выкрикивал эпитеты в темной кухне. Она перешла к другому, и Доминик потянулся вниз, ущипнув себя в нужном месте, чтобы предотвратить разрядку. Его жена сжалилась над ним, но это ни в коем случае не означало, что она закончила. С хлопком отпустив его мешок, она снова взяла его член губами и поглотила его по всей длине.