Сражайся как девчонка - Даниэль Брэйн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Стащил у кого-то в городе, — равнодушно откликнулся Ару. — А может, прикончили капитана или капеллана…
— Они собираются поджечь газ, — перебила я.
Насколько это опасно? Даже предположить нельзя. Все может рвануть, а может остаться неизменным. Но помешать мы им никак не могли. Два ружья и, скорее всего…
— А сколько у нас пороха?
Попробовать подорвать окна возле склона? Тоже огромный риск, но если правильно рассчитать силу взрыва… и некому. Матрос шел и что-то высматривал, иногда щелкая кресалом.
— Только на мое ружье. То, что было у Роша, погибло с ним.
Вспышка, другая. Это походило на газовую горелку и выглядело так же безопасно, разве что пламя поднялось метра на полтора, но оставалось ровным. Матрос завопил, остальные стали выползать из укрытий и собирать все, что было раскидано, и все, что оставалось в мешках и было аккуратно сложено. Те, кто не занимался сборами, заряжали оружие.
Дерьмо прогорело, вонять стало сильнее, зато ливень начал стихать. Море волновалось по-прежнему, затишье временно, и кто умел предсказывать погоду на море лучше, чем моряки?
Застучали в люк — вернулись Мижану и доктор. Анаис наорала на них, я не поняла за что, но мне было плевать. Плевать, сейчас все изменится для нас, только вот улучшит или ухудшит?
Матросы собрались, столпились, потом один восторженно крикнул — я тоже увидела почему: корабль. Из-за скалы слева показался корабль, я сомневалась, что в такое волнение кто-то спустит за матросами шлюпку, но ошиблась. Еще до того, как шхуна бросила якорь, с борта скинули что-то огромное, тяжело плюхнувшееся в воду и поднявшее тучу брызг. И это послужило сигналом: матросы дали первые залпы из ружей и с криками бросились к берегу, не забывая стрелять.
Канвары даже не вздумали атаковать. Сидели себе и сидели, как каменные. Горел газ, плот подбирался к берегу, и краты лениво расползались. Людей они не боялись.
— Ару? — я легонько толкнула его локтем. — Если из кратов делают обувь, почему они не реагируют на людей?
— Потому что на них охотятся только в море. На суше они собьют хвостом, костей не соберешь. В море проще. Да и работа эта сложная, охотников на кратов по пальцам пересчитать, а уж кожевенников тем более, — и Ару многозначительно замолчал. Я повернула голову — и он тоже смотрел на мои туфли.
Черт. Видимо, тут каждый второй догадывался, что я не бедная. Эй, люди, не бедная я была! Сейчас у меня из богатств хорошо если невинность. И жизненный опыт не отобрать.
— А сколько стоят туфли из кратов?
— Монет двести. У твоего монастыря, наверное, были богатые покровители, раз у тебя такие дары.
— Ага, — не стала спорить я. Удобно, очень. Удобно быть монахом, жаль, у меня вряд ли получится прожить им всю жизнь. Это если я ее проживу, эту жизнь, потому что ко всем моим проблемам добавились еще и туфли, за право обладать которыми мне запросто перережут горло. Хотя?..
— Если они такие дорогие, почему никто не попытался меня разуть?
Ару засмеялся. Обидно мне не было, я радовалась такой удачной легенде. Она помогала мне руководить, спасала от мелких и крупных неприятностей.
— А куда их девать? — все еще усмехаясь, продолжал Ару посвящать меня в тонкости мирской жизни. — Они садятся в точности по ноге, пока свежие, и хоть кажутся мягкими, носить их кому-то еще невозможно, запросто натрешь ноги так, что будешь помирать от гангрены. Знаешь, как мы ловим разбойников? Есть подозрение — смотрим человеку на ноги. За нападение на богатых людей в княжестве полагается смертная казнь, а нам, страже, за пойманного душегуба — хорошая награда.
— Очень справедливый закон, — ехидно заметила я. Плот пристал к берегу.
Матросы грузили свое добро, те, кто встречал их, удерживали плот на волнах. Затишье кончилось, дождь припустил с новой силой и почти скрыл от нас и берег, и дальние скалы. Я позвала Симона на пост, поманила Ару за собой — нам надо было срочно понять, что делать дальше.
После некоторых препирательств Ару согласился, что единственный вариант — уходить сейчас, подорвав окна. Нет матросов, канвары примерзли, дождь нам спасение, а не смерть. Смешно, но именно на камнях и в бурю я уже погибала однажды — сменила комфортную и успешную жизнь на существование. Была богатой — стала нищей. Была известной — стала никем. Жила в благополучном просвещенном мире — оказалась в богом забытой дыре. Имела перспективы — получила риск быть ограбленной, избитой, обесчещенной, скончаться в муках от болезни, которую у нас могли вылечить за несколько дней…
Ару бережно высыпал на ладонь порох, когда рука его сильно дернулась и драгоценная пыль просыпалась на пол. И пол — пол тоже дрогнул. И я вздрогнула.
Затем затрясся маяк, и в метре от меня упал, глухо стукнув, крупный камень, и мне показалось, что скала разваливается на куски.
Все меры, что я знаю, катастрофически бесполезны. Все до единой. Держаться стен, бежать, прятаться…
— Под стол! — заорала я. — Прячьтесь под стол женщины и дети!..
Глава девятнадцатая
Скала трескается. Маяк рушится. Знали ли матросы, к чему приведет поджог газа? Уже неважно.
Все трещало, дрожало мелко, я рухнула на пол в момент, когда Мижану отпихнул Люсьену с ребенком и ужом ввернулся под стол. Я схватила его за ногу и дернула на себя.
— Люсьена, живо в укрытие!
Она меня вряд ли слышала. Мижану орал и пытался вырваться, я не отпускала, Жизель закатилась под стол и свернулась трясущимся комочком. Ребенка в ее руках не было, и Люсьена, сунув эльфенка Мишель, кинулась за Рене.
— Убей его! — безумно шептал мне на ухо доктор. — Убей, убей! Мы убьем его и поделим его деньги! У него много денег, я знаю, где они!
— Пусти, дрянь! Пусти меня, ты, рыбье отродье! — вопил Мижану, и я терялась в треске, криках, плаче детей и оглушительном «убей». Терялась, но не теряла самообладания.
С грохотом осыпалась кладка, открыв новый вид из прежде узких окон, поднявшуюся пыль прибило ливнем. Я на мгновение потеряла хватку, и Мижану вывернулся.
— Пусти!
Немощный стервец не хотел умирать легко и просто. Я дернулась в сторону, успев дать увесистого пинка Симону, который замешкался, и больше не смогла дышать.
