Мы – мутанты - Александр Шакилов

– Т-ты к-куда с-собрался, ум-мник?! Ж-жалк-кий чел-ловеч-чишка, т-ты с-со-овсем г-глуп-пый! – Когда Резак говорил на бегу, меж его тонких губ и клыков из пасти то и дело выскальзывал длинный раздвоенный на конце язык. – Я в-все рав-вно уб-бью т-тебя. Я…

Резак достиг Лифта, когда тот уже готовился взмыть в небо. Люк, за которым спрятался Край, был настолько плотно прижат к лиловому бугристому корпусу, что подцепить его когтями и отжать никак не получалось. Тогда Резак решил выцарапать врага из корпуса, разодрать люк в клочья, задействовав специальные приборы, усиливающие не только мышцы рук, но и крепость когтей. Однако материал, из которого был сделан Лифт, хоть и был на ощупь вроде резины, никак не желал поддаваться, на нем не оставалось даже царапин!

Лифт протяжно загудел.

«Дай мне сил отомстить, благослови меня!» – мысленно взмолился к Полигону Резак.

И вновь не услышал ответа.

Наоборот – Полигон как бы отталкивал его от Лифта, намекая, что мешать нельзя, надо уйти.

– Н-нет! – мотнул рогатой головой Резак. – Н-не у-уйду!

Видя, как разворачивается к нему только что спешившее прочь от просеки зверье, как щерятся клыки, как загораются жаждой смерти глаза сотен мутантов, он двинул вокруг Лифта. Он прекрасно знал, что сгорит в огне, если Лифт вздумает сейчас взлететь. Но Резаку уже нечего было терять – Полигон предал его, Резаку уже здесь не жить.

Да и достать Края, надругаться над ним, медленно, растягивая удовольствие, уничтожить его – мечта всей жизни. И потому удача не могла не оскалиться Резаку – он нашел последний не захлопнутый люк и нырнул в отсек.

А через миг окончательно задраенный Лифт поднялся в воздух.

Я где-то слышал, что обычные земные тараканы без проблем переносят трехсоткратные перегрузки. Так вот нынче Максим Краевой впервые в жизни позавидовал тараканам.

Меня с силой вдавило в пол. Нижняя челюсть отвисала сама собой, я не мог закрыть рот даже руками, потому что их еще надо было поднять. Икры ног пронзали вспышки боли. Я едва дышал, сердце сбоило. И хоть в отсеке было светло, в глазах у меня потемнело, все вокруг будто окутало серой пеленой, которая грозила превратиться в непроглядную черную. И все же я увидел, что лицо Панка, привалившегося к стенке отсека напротив, будто оплыло, его вроде как стянули с черепа вниз, и челюсть у него тоже отвисла. А потом вдруг оно вновь стало нормальным, и я понял, что все в порядке, я не потерял сознание, с меня сняли тяжкий груз. Я едва не завопил от радости. И хорошо, что не завопил, потому что радоваться было преждевременно. Мусоровоз затрясло. И мне это сразу не понравилось. Мне захотелось, чтобы все это немедленно прекратилось, я сжал кулаки, мне стало тревожно. Да что там, меня едва не вывернуло от страха. Разболелся живот, позвоночник словно вытащили из меня и заменили его раскаленным добела ломом. Вся моя кожа зудела, я с трудом удерживался от того, чтобы почесаться. И мне опять нечем было дышать. И башка раскалывалась, а во рту пересохло. Я попытался заговорить с Панком и понял, что речь моя несвязна, отрывиста, а потом я и вовсе перестал слышать себя. Я оглох!

Зато я вдруг вспомнил, где видел Панка – раньше, до визита его вместе с чудо-следопытами ко мне домой! Да это же знаменитый имперский космонавт Савелий Фарт, который на орбите провел большую часть своей жизни! Мы с Патриком, сыночком моим, про Фарта целую передачу посмотрели по ящику. Но как тогда?.. И такой внешний вид – гребень, проколотый нос, дурацкая пижама, в которой он щеголял у меня на кухне? Потому-то я и не узнал бравого героя, покорителя звездных пространств!..

И тут я понял, что Панк – сам Савелий Фарт! – что-то мне говорит, и прислушался:

– Вряд ли вы, Максим, слышали когда-нибудь о неком японском физике по имени Сумио… э-э… Надо же, фамилию я торжественно забыл, а вот имечко врезалось в память, потому что похоже на известный вид спорта сумо… Так вот этот Сумио исхитрился создать нанотрубки – сверхпрочные микроскопические нити. Эти соединенные полые цилиндры из углерода обладают просто потрясающей прочностью. Изготовленная из нанотрубок лента тоньше листа бумаги и шириной в полсантиметра должна была пригодиться тем научным организациям, которые работают над проектированием космических лифтов.

Космические лифты? Что за?.. А ведь локация, где мы обнаружили конус, на карте была обозначена как «Лифт». То есть Савелий Фарт – так и хочется по привычке назвать его Панком – намекает, что хрень, в которую мы забрались, не просто какой-то там мусоровоз марки НЛО, а космический лифт, на котором мы поднимемся-таки на МКС? Судя по тому, что мы были до сих пор живы, я все больше склонялся довериться ему.

– Однако я, уважаемый вы мой Максим, сомневаюсь, что пришельцы у нас тут используют нанотрубки, но что космический лифт они создали, подтверждается нашим личным в нем присутствием.

– Господин Фарт, может, перейдем уже на «ты»? Для удобства общения, – предложил я, протянув ему руку. Тактическую перчатку снимать не стал, мы не на светском рауте.

– Пожалуй, вы… ты прав, Макс. – Он пожал мою ладонь.

Мы будто заново познакомились, хотя передо мной сидел прямо на полу – пусть на полу космического лифта, но все же на полу! – все тот же мужчина изрядно за тридцать, все с той же дурацкой прической и с двумя баллонами, наполненными БОВ «Гремлином». Ежу ясно, что весь этот его маскарад неспроста. Как и то, что он связался с чудо-следопытами и зацепил меня, чтобы, добыв химическое оружие, отправиться на Полигон и найти этот чертов лифт, который довезет нас – надеюсь, что не застрянет на полпути! – на самый верхний этаж.

– Савелий, почему ты так выглядишь? – в лоб, без экивоков задал вопрос я. – И что мы здесь делаем? Мы ведь теперь вдвоем, и если ты хочешь, чтобы я помог тебе, мне нужна информация.

Он не стал ломаться. Наверное, потому что с ним больше не было Орфея и Турка, о сиротах которых мне еще предстоит позаботиться по возвращении в Вавилон. Он начал с того, что ему стало страшно лететь в очередную космическую командировку на МКС, но он не мог открыто отказаться от работы: это вызвало бы подозрения, которых следовало избежать во что бы то ни стало, – ведь у этих наверняка есть свои люди в НАСА и на Байконуре. Поэтому Савелий решил эпатировать ЦУП и господ из контролирующих органов своим внешним видом – новым и оригинальным. Демократия демократией, но даже в донельзя либеральных Штатах все астронавты выглядят, будто их клонировали в один день и лишь слегка подкрасили некоторым кожу до шоколадного цвета. А уж про порядки в Империи и подавно говорить не стоит… В общем, Фарт откровенно надругался над собой, – «Мне этот ирокез самому противен!» – чтобы его исключили из штата космонавтов очередной запланированной экспедиции.