Полка. О главных книгах русской литературы (тома III, IV) - Станислав Львовский

Кроме того, значительную роль в укреплении этих подозрений сыграла вся дальнейшая судьба Шолохова, в частности активное участие в травле Синявского и Даниэля[331], подписание коллективных писем против инакомыслящих (в том числе против Солженицына). Сторонникам версии плагиата проще поверить в любую, самую невероятную конспирологическую теорию, чем в то, что талантливый молодой литератор мог стать жестоким функционером.

Но главной причиной подозрений остаётся сам текст романа, его раздробленность. Первой это свойство «Дона» проанализировала Ирина Медведева-Томашевская в своём исследовании «Стремя "Тихого Дона". Она считает, что текст очевидным образом распадается на «авторский» и «соавторский» – и эти два пласта часто противоречат друг другу: «Для сочинённого "соавтором" прежде всего характерна полная независимость от авторского поэтического замысла-образа, причём никакое другое поэтическое "сцепление мыслей" не перекрывает этого исконного замысла. Здесь нет поэтики, а есть лишь отправная, голая политическая формула, из которой исходит "соавтор" в своих сюжетах и характеристиках».

Кто ещё мог написать «Тихий Дон»?

Есть две наиболее популярные версии авторства «Тихого Дона». Во-первых, рукопись романа приписывают донскому писателю Фёдору Крюкову. В его библиографии есть даже повесть «На тихом Дону» (хотя сходство названий ничего не доказывает – эпитет «тихий» по отношению к Дону вполне устоявшийся и расхожий). Главный аргумент сторонников этой версии – тот факт, что Крюков был знаком с тестем Шолохова Петром Громославским. На этом факте была построена версия (её придерживался, в частности, Александр Солженицын): Громославский завладел архивом Крюкова, передал его зятю, а тот выдал эпопею героя Белого движения за своё творчество. В начале 1970-х годов Константин Симонов, интересовавшийся вопросом авторства «Дона», изучал архив Крюкова и пришёл к выводу: «Фёдор Крюков не мог быть автором "Тихого Дона". Не тот язык, не тот стиль, не тот масштаб. Чтобы пресечь измышления и домыслы на этот счёт, хорошо бы издать у нас сочинения Ф. Крюкова, отпадут всяческие сомнения в том, что "Тихий Дон" мог написать только Шолохов, никак не Крюков».

Другая популярная версия связана с именем журналиста и литературного критика Вениамина Краснушкина, публиковавшегося под псевдонимом Виктор Севский. Израильский литературовед Зеев Бар-Селла в своей монографии «Литературный котлован. Проект "Писатель Шолохов"» выдвинул гипотезу, согласно которой Краснушкин ещё в 1913 году начал писать роман о любовном треугольнике в казачьей станице. Затем литератор попал в плен и в 1920 году был расстрелян красными, а его рукописи пропали. Бар-Селла предполагает, что они попали в руки Шолохова, а тот выдал их за свой роман.

Какие доказательства авторства «Тихого Дона» существуют?

Доказательств авторства Шолохова два – и оба довольно весомы. Первое – рукопись романа. Во время войны она бесследно исчезла, но в 1990 году её нашли, позднее даже опубликовали в виде факсимиле. Правда, многие литературоведы – например, тот же Зеев Бар-Селла – сомневаются в подлинности рукописи и обращают внимание на некоторые несуразности в ней. Например, Шолохов ошибается в словах: пишет «былка» вместо «белка» или «сырой» вместо «серой», из чего Бар-Селла делает вывод, что найденные документы – не черновики романа, а переписанный Шолоховым от руки чужой текст. И переписанный неграмотно: исследователь предполагает, что Шолохов попросту не различал буквы дореформенного алфавита, принимал ять за ы (отсюда и путаница с «серой» и «сырой»).

Второе доказательство авторства Шолохова – фундаментальное исследование текста романа. В семидесятые годы группа скандинавских математиков-лингвистов во главе с норвежцем Гейром Хьетсо[332] провела исследования по анализу текста «Дона» – вычисляли частоту использования тех или иных слов, специфику лексики, сравнивали её с другими шолоховскими произведениями. И пришли к выводу, что «Дон» написал именно он – хотя и у этого исследования достаточно много критиков. В частности, советские лингвисты в 1990 году заявляли, что оно изначально проводилось некорректно и его результаты нельзя считать достаточно точными[333].

Рукопись первой книги «Тихого Дона»[334]

Правда ли, что Шолохов получил Нобелевскую премию по требованию советского правительства?

Михаил Шолохов рассматривался в качестве кандидата на Нобелевскую премию с середины 1950-х годов – и в 1958-м, когда лауреатом стал Борис Пастернак, тоже. В тот год в СССР в разгаре была травля автора «Доктора Живаго», и официальные лица действительно, опасаясь его награждения, пытались повлиять на решение комитета. Во всяком случае, председатель Союза писателей Георгий Марков направил в Швецию телеграмму: «…в Советском Союзе высоко оценили бы присуждение Нобелевской премии Шолохову».

В 1965 году Шолохов наконец стал лауреатом Нобелевской премии по литературе – «за художественную силу и цельность произведения о донском казачестве в переломное для России время». Хотя маловероятно, что причиной стало давление со стороны Союза писателей, существует мнение (его разделял, например, Иосиф Бродский), что Шолохова наградили в связи с заметным потеплением отношений СССР и Швеции в шестидесятые годы, в том числе экономических.

Почему роман так называется?

Дон в романе – не столько место действия, сколько ключевой образ. Вокруг него компонуются самые важные сцены – начиная со встречи Григория с Аксиньей и кончая её гибелью; в нём топится Дарья; в его воды Григорий в финале выбрасывает свою винтовку и пистолет.

Ирина Медведева-Томашевская обращала внимание, что песни в частности и фольклор вообще – важная часть поэтики романа. Именно из них Шолохов берёт важную тему казачьей земли как свободной и опасной территории, которая живёт по своим, неведомым чужакам законам. Оттуда же в роман приходит и сам эпитет «тихий». Одну казачью песню автор использует как эпиграф к роману:

Ой ты, наш батюшка тихий Дон!

Ой, что же ты, тихий Дон, мутнёхонек течешь?

Ах, как мне, тихому Дону, не мутну течи!

Со дна меня, тиха Дона, студёны ключи бьют,

Посередь меня, тиха Дона, бела рыбица мутит.

Другую распевают казаки по дороге на фронт:

Всколыхнулся, взволновался

Православный тихий Дон.

И послушно отозвался

На призыв монарха он.

Наконец, третью, по смыслу противоречащую второй, распевают офицеры после вечеринки:

…Но и горд наш Дон, тихий Дон, наш батюшка –

Басурманину он не кланялся, у Москвы, как жить, не спрашивался.

А с Туретчиной – ох, да по потылице шашкой острою век

здоровался…

В самих этих песнях вполне раскрывается образ реки: Дон – скрытая, мутная, незаметная сила, «тишина» которой – только предвестник того, что однажды она вырвется наружу. Не зря одна из первых глав романа – рассказ о рыбалке отца и сына Мелеховых, которые сражаются с сазаном: читателю сразу демонстрируют, как коварна и неуправляема стихия, скрытая в реке. Этот же образ тихого, мутного и жестокого Дона объясняет события, которые Шолохов описывает в третьем томе: казни, пытки, насилие, жестокость.

Почему в романе столько цитат?

В тексте «Тихого Дона» бросается в глаза обилие цитат – не только косвенных отсылок к другим текстам, но и прямых, порой незакавыченных. Некоторые из них очевидно используются как характеристика персонажей – скажем, молодой сотник Евгений Листницкий читает жене своего товарища, за которой пытается ухаживать, «Незнакомку» Блока:

И странной близостью закованный,

Смотрю на тёмную вуаль –

И вижу берег очарованный

И очарованную даль.

Таким образом читателю даётся представление не только о культурном багаже героя, но и о том, как, по его мнению, стоит за женщинами ухаживать: читать модные стихи, называть понравившуюся даму «незнакомкой» и т. д.

Но самая характерная незакавыченная цитата в «Тихом Доне» – фамилия одного из персонажей, большевика Штокмана. Он приезжает в станицу, чтобы просвещать казаков. Ту же фамилию носил персонаж пьесы Генрика Ибсена «Враг народа», самоотверженный врач: он пытается закрыть курорт, в воды которого попали нечистоты, – а в итоге становится изгоем. Ровно так же отвергают шолоховского Штокмана казаки – казнят его во время восстания. Фактически линия Штокмана в «Доне» – это перенесённый на юг России сюжет «Врага народа». Тем более это важно, что у человека