Ревущие девяностые. Семена развала - Джозеф Стиглиц

Имелся еще и четвертый довод против снижения налогов, не менее важный в сложившейся ситуации, чем первые три. Снижение налога на прибыль от переоценки капитала укрепило бы склонность высшего менеджмента концентрировать внимание на текущей рыночной стоимости, а не на долгосрочных показателях. Когда у инвесторов акции были «заморожены», их мало заботило то, каким будет курс акций сегодня или даже завтра. Им нужно было знать, что будет с компанией в отдаленном будущем. Снижение налога на прибыль от переоценки сконцентрировало внимание инвесторов на том, что происходит «здесь и сейчас», и это стало почвой для разгула финансового безумия и раздувания «мыльного пузыря». В то же время были приведены в движение силы, которые могли усугубить экономический спад в момент, когда «пузырь» лопнет.

Обратимся теперь к «мыльному пузырю» в сфере недвижимости. Домовладельцы, используя взлет цен, постоянно осуществляют своеобразную пересортировку. Они продают свою собственность, под залог своих возросших активов привлекают заемные средства и покупают еще более дорогую собственность. Так работает механизм раздувания «мыльного пузыря» в сфере недвижимости. Точно такие же процессы идут и на фондовом рынке. Налог на прибыль от переоценки капитала действовал как ограничитель. Тот, кто продавал свои акции, отдавал часть возросшей стоимости акций государству. Количество денег в обращении уменьшалось, финансовое безумие ограничивалось. Но вот налог на прибыль от переоценки снижен. Те, кто раньше тревожились, что курсы находящихся у них на руках акций сильно завышены, и поэтому обналичивали их, могли по этому закону получать при обналичивании гораздо больше денег для повторного вложения капитала на фондовом рынке. Таким образом, финансовая вакханалия подпитывается в еще больших масштабах.

Точно так же снижение налога сделало поощрительное вознаграждение высших менеджеров в виде фондовых опционов еще более весомым, так как и «чистый» доход (после уплаты налогов) стал в свете искаженного бухгалтерского учета гораздо более значительным. Причины этого мы подробно обсуждали в предыдущих главах.

Снижение налогов было проведено в законодательном порядке. Как и предсказывали сторонники экономики предложения, последовало невиданное увеличение налоговых поступлений. Является ли это окончательным подтверждением правоты сторонников экономики предложения? Отчасти да, поскольку при этом «мыльный пузырь» раздувался, а существование «пузыря» было основной причиной стремительного взлета налоговых поступлений от переоценки капитала. Противники снижения этого налога предупреждали, что рост поступлений скорее всего будет временным. Даже в отсутствии «пузыря» часть этого кратковременного роста будет получена за счет поступлений (даже гораздо больших) из других источников, которые можно было бы обеспечить в перспективе, не будь этого снижения.

Алчность Уолл-стрита и игроков на рынке недвижимости, плохой бухгалтерский учет, консервативная политическая элита, стремящаяся использовать эту бухгалтерию для достижения своей долгосрочной цели — снижения роли государства, в сочетании с позицией более либеральных политических деятелей, которым требовалась благосклонность потенциальных источников финансирования избирательных кампаний, — все это вместе работало на принятие в 1997 г. закона о снижении налога на прибыль от переоценки капитала, ставшего самым регрессивным за всю историю США. (Разве что спустя четыре года этот результат превзойдет администрация Буша младшего). Был еще один важный фактор. Эти силы не только убедили Америку, что дерегулирование, как бы оно не осуществлялось, принесет пользу всем американцам. Они также внушали среднему классу и даже менее обеспеченным американцам, что есть плюсы и для них в снижении налога на прибыль от переоценки капитала. Идея эта стала политически популярной. Каждый имел хоть немного акций, хотя большинство своих акций они держали на накопительных счетах, доход по которым освобожден от налогов. Люди пошли бы на все, чтобы защитить эти небольшие кусочки капитализма от ненасытного правительства. В итоге Рональд Рейган добился ошеломляющей победы. Пусть снижение налога на прибыль от переоценки капитала экономило 100 долларов налогоплательщикам с самыми высокими доходами на каждые 5 долларов, сэкономленных налогоплательщиками средней руки, — все они были в одной лодке и вместе боролись за то, чтобы спастись от тех, кто заберет и, возможно, потратит впустую их деньги.

Каждая налоговая система является выражением базовых ценностей страны и ее политики. Она переводит в звонкую монету то, что иначе было бы просто высокопарной риторикой. В США существует идущая со времен Джефферсона давняя традиция небольших землевладельцев (мелких фермеров). Сегодня нас больше уже нельзя назвать страной фермеров, но мы по-прежнему страна собственников. В нашей стране около 70 процентов населения владеют собственными домами, процент более высокий, чем почти в любой другой стране мира. А наша налоговая система с ее значительными налоговыми льготами на ипотеку и недвижимость поощряет домовладение.

Большую часть срока пребывания у власти администрации Клинтона мы пытались использовать налоговую политику, чтобы, опираясь на наши традиционные ценности, увеличивать эффективность экономической деятельности. Исключением из правил явилось снижение налога на прибыль от переоценки капитала. В условиях строгих бюджетных ограничений надо было принимать тяжелые решения, и мы пытались целенаправленно планировать снижение налогов, делая это так, чтобы потери налоговых поступлений были минимальны. Например, увеличивая налоговые льготы и кредиты на образование (ведь для нас было важно дать каждому возможность получить более высокое дополнительное образование), мы с самого начала настойчиво продвигали налоги, поощряющие рациональное использование источников энергии и препятствующие выбросу парниковых газов.

Сразу после прихода администрации Клинтона к власти в 1993 г., мы также провели положение, касавшееся избыточного вознаграждения высшего менеджмента, не связанного напрямую с результатами его деятельности. Намерение было неплохое: мы понимали, что высшие руководители корпорации могли произвольно назначать себе вознаграждение в неоправданных и не подлежащих оправданию размерах. Нам хотелось воспрепятствовать чрезмерным вознаграждениям руководителям корпораций, однако мы и не думали необоснованно вмешиваться в рыночные отношения в части обеспечения стимулирования. Тем не менее на практике мы невольно создали дополнительный стимул для использования фондовых опционов. Точно так же, как снижение налога на прибыль от переоценки в сочетании с другими силами непосредственно подпитывало безумие «мыльного пузыря», так и налоговые льготы вместе со столь изощренно разработанными порочными методами бухгалтерского учета сделали фондовые опционы преимущественным способом вознаграждения высшего менеджмента со всеми отсюда вытекающими последствиями, о которых мы уже писали{85}.

Нам надо было сразу и без всяких оговорок признать, что так называемая поощрительная оплата высшего менеджмента по своему смыслу таковой вовсе не является. Она повышалась, когда курс акций стремился вверх, была ли в том заслуга высшего менеджмента или нет. Выплаты повышались и тогда, когда курс акций падал, ибо каждому управляющему высшего ранга и члену правления, им же назначенному, было ясно, что, если бы не героические усилия руководителей, курс акций понизился бы куда больше.

К концу президентства Клинтона я стал задаваться вопросом: ради какой идеи, в конце концов, мы провели изменения в нашей налоговой системе? Что мы говорили стране, нашей молодежи, когда снижали налоги на прибыль от переоценки капитала и поднимали их для тех, кто зарабатывает на жизнь своим трудом? Что гораздо проще зарабатывать на финансовых спекуляциях, чем любыми другими средствами?

Новая экономика — это инновации, технологические нововведения, непосредственно питающие рост производительности и формирующие мощь нашей страны на долгие годы вперед. Она зависит от научных открытий, от университетских ученых и исследовательских лабораторий, в которых работают по шестнадцать и более часов в день в неустанных поисках и попытках понять мир, в котором мы живем. Вот они — те люди, которых нам надо было бы вознаграждать и поощрять. Они платили налоги по высоким ставкам, в то время как игравшие на бирже и спекулировавшие недвижимостью облагались более мягко. Мы говорили об экономических стимулах, но большая часть налоговых «подарков» вообще не дала никакого стимулирующего эффекта. Мы учили молодежь нашим национальным ценностям, но вместе с тем преподали им и другой урок — урок политического лицемерия, или, как сказали бы иные, урок жизненного опыта.