Затерянные в истории - Александр Пересвет

Сильно помог в этом вождь Кыр.

Вождь вернулся с охоты вместе с одним из своих опытных воинов — Гыхом, с которым Алина и Саша познакомились в первый день. Мужчины сразу рассказали, что второй мальчик из пришедших-с-земли-чудовищ детей жив и вполне здоров. Что он был взят уламрами, отведён в их поселение и оставлен там для непонятных целей.

— Что значит "непонятных"? — поинтересовался Антон, которому речь вождя переводила Алина. Хотя. Надо признать, Антошка довольно неплохо и сам понимал местное наречие — даже удивительно для четырёх дней. Но поскольку речевой практики у него было меньше, на всякий случай он попросил свою подругу подстраховать его в общении.

"Непонятные" цели, по мнению вождя Кыра, означали, что мальчика не принесли в жертву духам, раз, не съели ритуально, как хорошего воина, два…

Алину передёрнуло.

…наконец, его не убили около священного дерева, три. А держат в одном из чумов, причём явным образом следят. В то же время, видели Кыр с Гыхом, Сашха был вхож в дом, где собираются вожди уламров.

Кыр не делал никаких умозаключений по этому поводу. Неандертальцы вообще были ребятами предельно конкретными, и абстрактными заморочками себя не угнетали. Так что Кыр просто сказал, как припечатал, что такое отношение к Саше проистекает из двух вещей: того, что "рюди" всё-таки похожи на уламров, а во-вторых, уламры намереваются через пленного выведать место расположения стоянки арругов. Поэтому надо уходить. Ибо Сашха — хороший воин, хотя и шумно ходит, но уламры сумеют у него выпытать всё, что тот знает. Сумеют и всё. Они — мастера на такие штуки. Но главное, что раз уж уламры появились рядом, жизни всё равно не будет. Уламров много, они быстро переловят и распугают зверя. Арругам, которые к зверю относятся бережно, ибо это такие же братья для людей, с пришельцами конкурировать тяжело. Те убивают не столько, сколько нужно для пропитания — и уж тем более не просят прощения у зверя, что вынуждены его убить, ибо так предназначено, — а сколько сумеют. А зверь, у которого не попросить прощения, обижается и уже на даёт на себя охотиться. Например, рассказывали старики, когда-то арруги жили дальше к восходу, и так была дивная охота на больших рогатых травоядных.

Вождь назвал имя, но ребята не поняли, с кем из известных им животных можно его соотнести. Бизон или зубр? — предположил Антон, но сам же и констатировал: "Неважно, впрочем".

Так вот, продолжал Кыр. В старину такие звери, видя охотников-людей, лишь немного отходили в сторону, пряча своих маленьких и кормящих самок. А сами оставляли для охотников кого-нибудь из своих. В свою очередь, и люди убивали только его, и обязательно благодарили стадо за это.

Антон скептически дёрнул уголком рта. Ну, конечно, прямо идиллия! Небось, приукрасили старики прошлое, как всегда делается. У него вон папка как начнёт свою учёбу в школе вспоминать, так тоже у него — и учителя замечательные, и дети за уроками день-деньской просиживали, и дисциплина была. И забавы молодеческие, когда она дрались с какими-то "нахимовцами", которых определяли в их школу, когда они приезжали готовиться к параду. А что там было на деле, теперь уж не узнаешь.

Так что и тут, скорее всего, было всё проще. Видя угрозу от двуногих, стадо перемещалось в сторону, а на месте оставались какие-нибудь очень старые животные или очень глупые. Не соображавшие, что от мелких людишек исходит реальная угроза жизни. А потом это и было приукрашено в рассказах стариков.

Как бы то ни было, заключил вождь Кыр свой рассказ, он оставил двоих воинов далее наблюдать за лагерем чужаков, а они с Гыхом поспешили сюда, чтобы уводить народ арругов подальше от новой опасности.

— Погоди, — сказал ему Антон. — Посмотри лучше, что я тут сделал. Я научу твоих людей делать то же, и у вас будет много добычи. И не надо будет уходить от уламров на новые поля охоты. Может, это как раз вы отгоните их обратно.

Нахальное заверение, как по вкусу Алины. Но вождь Кыр был бесхитростен — как все здешние арруги. Ложь им была незнакома — без надёжности информации в этом мире было не выжить, и врать было себе дороже. Это девочка уже отметила. С какими огромными глазами слушали местные её рассказы о "той земле, откуда она пришла"! Не могли представить себе, например, дом, который сам бегает. Колеса ведь неандертальцы не знали! И как им, не понимающим, что такое она рисует на земле, понимать, как это — к чуму приделать неизвестно что, после чего он поедет — а что такое "поедет"? Но верили, совершенно верили — даже и в летающие чумы! Крылья они себе представить могли, не могли только понять, как дом ими машет. Но реплики отпускали совершенно предметные. Одна Алине запомнилась: "Страшно, должно быть, вниз смотреть?" — спросил однажды по этому поводу один из мальчишек.

Так что первые антохины "изобретения" легли на благоприятную психологическую почву. Люди ему верили, как верили вообще друг другу. А потом, когда убедились, что хотя бы частично его предложения работают, сами стали с душой вникать и даже развивать принесённые из будущего технологии.

Кроме того, Антон показал принцип и даже собрал модельку большого самострела. В принципе, ничего сложного, если ты читал хоть несколько книжек по истории. Иное дело, что здесь, в этих конкретных условиях, когда даже ветку от дерева не отпилишь без мучений, воплотить увиденные на рисунках схемы в реальность было крайне тяжело. Язык аборигенов Антон освоил действительно на удивление быстро — но как на нём сформулировать понятие ворота, когда они не знали колеса?

Тем не менее задумку реализовать удалось. Орудие было громоздким и тяжёлым, но зато теперь охотникам было достаточно собрать его прямо на виду у стада овцебыков и засандалить "штатным" копьём по зверю, не приближаясь к нему на опасное расстояние.

Заодно, кстати, и принцип колеса показал. Но это было воспринято без особого интереса — что им возить, охотникам местным? Застреленного из антошкиного самострела изюбря? Так на пересечённой почве замучаешься толкать ту телегу. Проще на месте разделать добычу, да на волокушах по частям и доставить до племени. Была бы лошадь приручена… Но так далеко изобретательность Антона не простиралась.

Да и времени, как оказалось, для этого не было. Утром пятого дня после того, как к племени арругов вернулся их вождь Кыр, к стойбищу, приготовленному к эвакуации, прибежал охотник. Он был из той пары, что вождь оставил наблюдать за уламрами и мальчиком пришельцев.

Все эти девяносто километров, что, по прикидкам Антона, разделяли оба племени, охотник, похоже, пробежал не останавливаясь. Во всяком случае, дышал он, как загнанная лошадь. Именно такое сравнение пришло на ум Алине, хотя загнанных лошадей они как раз ни разу и не видела.

— Я… видел… — сразу обозначил охотник степень своей информированности. — Уламр… убил… Гурргх… Уламры идут… сюда… Рюдь Сашха… с ними…

* * *

Прозвучало это гадко. Словно Гуся с фашистами пошёл, дорогу к партизанскому отряду указывать. Во что, конечно, ни Антон, ни Алина не верили.

— Сам пошёл? — уточнил мальчик.

— Идёт сам, — последовал ответ. — Воины ведут.

Ага! Ясно. Идёт, естественно, своими ногами, но под охраной воинов. Боятся, что сбежит?

А с чего Сашке бежать? Чтобы в здешних лесах заблудиться?

Далее. Раз охраняют, значит, не доверяют. Значит, связывают его с арругами. Поход предприняли после инцидента с Гурргхом. Поэтому воин, похоже, прав, полагая, что враги направились к их становищу. А зачем им Сашка, которому они не доверяют?

Думай, Антон, думай!

Первое: показывать дорогу. Может Сашка показывать дорогу? Да ни за что! Не тот человек Гуся. Он, скорее, карателей в болото завёл бы. Если бы знал, где оно. Значит, его ведут как ценного пленного?

Эх, знать бы, что он нарассказал этим… уламрам!

Как бы то ни было, надо готовиться к встрече.

Сколько у них есть времени?

Воин показал три пальца:

— Медленно идут. Три восхода идут.

Что можно сделать за три дня для обороны? Не уничтожать же, в самом деле, всех! Как правильно Алька сказала, увидев первый действующий лук: "Мы что, людей убивать будем?"

А вот как-то отвадить этих злобных уламров, как-то сделать так, чтобы те больше не совались к нашим неандертальцам — вот было бы здорово!

Ладно, будем думать.

Главное, чего они тут не знают — борьбы на расстоянии. То есть схватку копьё на копьё, дубинка на дубинку — к этому привычны. А вот как, если камень в бошку словить? Из пращи? Не насмерть, а так, чтобы сознание потеряли?

Значит, первое: усилить занятия по отработке навыков камнеметания. А что, куда проще, чем лук. Ну и что, что Антон сам его впервые только несколько дней назад освоил. И у него как раз камень летел, сказать откровенно, в направлении цели, только не в цель. Главное, принцип показал! Поймай только момент, когда конец пращи отпустить нужно — и всё в ажуре. А это опытом достигается. К тому же это — оружие не точное, а массового поражения. Если все воины метнуть камни, врагу мало не покажется.