Плакучее дерево - Назим Ракха

Проехав еще несколько миль, она увидела огни фар, заставившие ее остановиться. Ирен видела, как один за другим люди съезжали на придорожный «карман», вылезали из машин и надевали на колеса цепи.

Натянув подаренные Дорис перчатки и шляпу, Ирен последовала примеру других автомобилистов.

Флетч правильно поступил, дважды показав, как надевать цепь, а потом заставил ее сделать это своими руками. Однако и это не помогло. Дул пронизывающий ветер, а Ирен была одета как для осеннего пикника. Непослушными, замерзшими руками она безуспешно пыталась сделать то, что ей объясняли.

Когда же ей окончательно стало невмоготу, она забралась обратно в пикап, сняла туфли и носки и принялась растирать ноги и согревать руки дыханием. Когда она была готова снова взяться за цепи, снегом, как назло, залепило окна машины. Отчаянно борясь с холодом, он отгребла от колес снег и каким-то чудом исхитрилась надеть цепь — недостаточно плотно, но все же. Затем обошла машину и стала заниматься с колесом на другой стороне. Через двадцать минут, почти не чувствуя окоченевших рук, Ирен снова села в пикап и, устремив взгляд на потолок, поблагодарила того, кто помогает женщинам надевать цепи на колеса и проехать через горы. Она была уверена, что через горы проедет во что бы то ни стало. Ее ничто не остановит. В ее распоряжении всего двенадцать дней. Она должна попытаться спасти Дэниэла Роббина и, хотя не имела ни малейшего представления о том, как это сделает, решила, что своего добьется. Она просто обязана это сделать.

Глава 44. 20 октября 2004 года

На Блисс Стенли был идеально отутюженный голубой костюм и строгая белая блузка. На ногах туфли на низком каблуке. Черный портфель. Бескомпромиссная поза. Гладко зачесанные назад и собранные в пучок волосы. Несколько непокорных прядок выбились из прически и, как нимб, обрамляют округлое лицо. Блестящие зеленые глаза. Пораженный ее внешностью, Мейсон понимал, что независимо от того, насколько эта женщина хочет, чтобы ее воспринимали серьезно, при виде ее у любого мужчины первой возникает следующая мысль: черт побери, да она же красавица!

Посетительница протянула руку. Мейсон пожал ее, после чего указал на кресло.

Мисс Стенли позвонила накануне и сообщила Мейсону, что вылетает в Орегон, чтобы поговорить с ним. Когда он поинтересовался темой предстоящей беседы, она дала резкий ответ:

— Я думаю, вы догадываетесь, о чем пойдет речь. Предлагаю вам поговорить со мной раньше, чем у вас появится моя мать.

Дочь мисс Стенли надела очки, изящные, в черепаховой оправе, придававшие ей ученый вид. Затем, щелкнув замками, открыла портфель.

— У меня тут факсы документов, которые вы отправили моей матери. Бланки программы примирения. — Она вытащила папку и поставила портфель на пол. — Почему вы отправили их ей, мистер Мейсон?

— Потому что она меня об этом попросила.

Мисс Стенли постучала ноготками по папке с бумагами. Мейсон заметил, что ногти коротко подстрижены и покрыты бледно-розовым лаком. Ничего яркого или вызывающего.

— Когда?

— Две с половиной недели тому назад. — Мейсон откинулся на спинку кресла и сплел пальцы. Перехватив взгляд женщины, развел ладони в стороны. — Она позвонила после того, как ей стало известно о смертном приговоре. Сказала, что хочет увидеться с Роббином. Я ответил ей, что это противоречит правилам. Правила не позволяют жертвам преступления видеться с заключенными.

— Но ведь это не совсем так, верно? То есть я хочу сказать, что у вас есть эта программа. — Блисс постучала по папке.

— Да, у нас есть такая программа. Она спросила меня, и я ответил ей. Программа используется недостаточно широко, занимает много времени и довольно трудоемка. Она предполагает массу всевозможных обязательств.

— И все же вы отправили моей матери все соответствующие документы.

— Они перед вами.

Блисс смерила Мейсона быстрым взглядом:

— Зачем же было посылать ей эти бумаги, если у нее нет возможности встретиться с ним?

— Как я уже вам сказал, я выполнил ее просьбу.

Мисс Стенли склонила голову к плечу:

— Вы не производите впечатления человека, который откликается на любую просьбу.

— Если меня хорошо просят, то я откликаюсь. Ваша мать проявила любезность.

Глаза Блисс сузились.

— Послушайте, мистер Мейсон. Я не знаю, какую игру вы тут затеваете. Моя мать едет через всю страну, чтобы увидеть Дэниэла Роббина. Я хочу лишь знать, собираетесь ли вы позволить ей эту встречу.

— Вы думаете, что следует?

Блисс поджала губы. Мейсон заметил, как ее зеленые глаза скользнули по внутреннему убранству его кабинета: книжным полкам, аккуратным стопкам канцелярских скоросшивателей, стакану с карандашами, настольной лампе. Наконец взгляд посетительницы остановился на фотографии, на которой была изображена его дочь.

— Я не знала, что моя мать переписывается с мистером Роббином. Это стало мне известно лишь неделю назад. — Она снова посмотрела на него, и он заметил, что радужка глаз у нее испещрена золотисто-черными крапинками. Как какой-нибудь драгоценный камень. — Моя мать очень тяжело восприняла смерть моего брата. Очень тяжело, я сама, будучи прокурором, всякое повидала…

— Постойте. Так вы прокурор?

Мейсон заметил, что она слегка вздрогнула.

— Да.

— Занимаетесь делами, за которые назначается смертная казнь?

— Именно.

— А где вы живете?

— В Техасе, — ответила она таким тоном, как будто побуждала к дальнейшим расспросам.

Мейсон присвистнул и покачал головой:

— Неслабый выбор профессии. То есть, я хочу сказать, на ваш выбор повлияло то, что случилось с вашей семьей?

Мисс Стенли сняла очки, и Мейсон увидел золотистые крапинки на зеленых глазах.

— Разве мы всегда поступаем в прямой зависимости от нашего опыта, мистер Мейсон? Я предпочитаю сажать убийц за решетку, вы предпочитаете их охранять. Даже казнить. Всегда есть определенные причины для наших поступков, мистер Мейсон. Уверена, что у вас есть своя собственная история.

Мейсон вновь соединил кончики пальцев:

— Вы достойно парировали мой выпад.

— Я здесь не для того, чтобы вступать с вами в словесные поединки. Я хочу лишь знать, разрешат моей матери встретиться с Роббином или нет.

— Не думаю, что это была бы хорошая затея.

— Я вас спросила не об этом.

— Хорошо, тогда скажу так. Я не уверен, что мое начальство, не говоря уже о губернаторе, отнесется к ней одобрительно. Дата назначена как раз накануне выборов, так что вы сами понимаете, как к этому отнесутся.

— Я не нуждаюсь в лекциях на темы гражданственности, мистер Мейсон. И еще я ни о чем не прошу. Я просто хочу знать, разрешат ли моей матери встретиться с человеком, убившим моего брата.

Мейсон заметил на шее мисс Стенли тонкую золотую цепочку.

— Для того чтобы пропустить в тюрьму человека вроде вашей матери, требуется проделать огромную работу. Нужно немало побегать по инстанциям, однако пока что особых усилий для этого не предпринималось. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, я могу заверить вас, что вам не стоит беспокоиться. До казни она не сможет увидеться с ним.

Блисс положила руку на стол и пристально посмотрела на собеседника:

— Вообще-то, мистер Мейсон, я приехала сюда, чтобы попросить вас разрешить это свидание.

Ее слова привели его в легкое замешательство. Что это такое? Изощренный прокурорский юмор? Но нет, не похоже, на ее лице нет и тени улыбки.

— Понятно, прошу меня извинить. Насколько мне известно, это ее решение не поддержал никто из вашей семьи.

— Вы правы. Никто. Но так было до этого. А сейчас такая поддержка у нее есть.

— Понятно. — Мейсон в задумчивости прикусил губу. — Это меняет дело. По крайней мере, это уже хорошо.

— Ничего хорошего в этом нет. Ровным счетом ничего.

— То же самое сказала и ваша мать.

Ноздри юной женщины затрепетали.

— Вы сказали, что она уже едет сюда?

— Она выехала на прошлой неделе. Отец узнал о ее переписке, у них состоялся разговор, и она выехала сюда. Она будет здесь, предположительно, сегодня вечером.

— Одна?

— Да.

— Хотите остановить ее?

Хорошенькая женщина в элегантном костюме бросила на него взгляд, полный одновременно отчаяния, боли и гнева.

— Я уже сказала вам, что мне лишь недавно стало известно о письмах. Отец позвонил мне сразу после того, как она уехала.

Блисс Стенли прикоснулась левой рукой к виску. Мейсон заметил, что на пальце у нее нет обручального кольца.

— Вы знаете, почему это так важно для нее?

— Я не могу сказать вам этого.

На этот раз он посмотрел на нее так, как будто решил удостовериться — она действительно не знает или же просто не хочет говорить.