Шхуна «Колумб» (рис. Л. Лурье) - Трублаини Николай Петрович

Капитан-лейтенант Трофимов долго не сходил со своего мостика. Рядом с ним стоял комиссар. Оба они молча смотрели на море. Туда же, на мостик, Трофимову принесли шифрованную телеграмму от командира дивизиона. Командир приказывал к утру занять 138-й квадрат и сообщал, что если в море действительно находится пиратская лодка и если она до этого времени не отойдет на значительное расстояние, то ей не вырваться из блокады, которую до утра создадут эсминцы и гидропланы.

Просмотрев с комиссаром радиограмму, командир позвал старшего радиста и приказал доложить, какие он имеет новые сведения о гибели «Антопулоса».

— «Антопулос», греческий пароход, шел из Нью-Орлеана с грузом, адресованным в Лузаны, для Геологического комитета. Пароход был еще нагружен пустыми бочками, которые он принял в Марселе и должен был доставить в какой-то заграничный порт, после захода в Лузаны. В Лузанах предполагал остановиться только на одни сутки. Команда состояла из двадцати восьми человек. Все спасены. Показания капитана и вахтенного штурмана, если они говорили правду, приводят к заключению, что причиной потопления «Антопулоса» явилась торпеда, выпущенная неизвестно кем.

— А как скоро пароход пошел ко дну?

— Радист не успел передать «SOS». Когда шлюпка отходила от парохода, над водой еще оставался капитанский мостик. Шлюпка быстро отошла в темноту, и команда боялась, что ее расстреляет судно, которое выпустило торпеду.

— Так они видели это судно?

— Похоже, что нет, но, вероятно, подозревали его присутствие.

— Кто вам это рассказал?

— Радист с «Магнитогорска».

— И это все?

— Еще там звери погибли.

— Какие звери?

— Они везли для какого-то дрессировщика двух африканских львов, двух южноамериканских ягуаров и одного бенгальского тигра. Радист сообщает, что звери были под твиндеком и в последнюю минуту подняли неистовый рев.

— Если львы умеют плавать, мы их встретим, — усмехнулся комиссар.

— Хорошо. Можете идти! — сказал командир радисту. — Если будут какие-нибудь новости, тотчас же звоните мне.

— Слушаю, товарищ командир!

Радист ушел. Капитан-лейтенант и комиссар остались одни. Поблизости стоял только вахтенный командир.

«Буревестник» продолжал идти переменным курсом, пересекая район, где ожидали найти «Разведчика рыбы».

— Если у них не произошло вынужденной посадки, то можно ожидать наихудшего, — заметил комиссар.

— Думаете, серьезная авария? — спросил командир.

— Возможно, им пришлось выброситься на парашютах.

— Тогда они постарались бы выбросить свою лодку.

— Могли не успеть.

— Будем искать, пока не найдем.

Около полуночи Трофимов пошел в каюту вздремнуть.

В это время в радиорубке старательно слушали, как переговаривались между собою многочисленные станции. Один радист дежурил на длинных волнах, другой — на коротких. Оба пропускали равнодушно известия о чьем-то здоровье, о дате выезда и приезда, о высылке кому-то цветов с первым рейсом. Их интересовали сообщения о самолете. Внезапно радист, работавший на длинных волнах, насторожился. Ухо его уловило какие-то странные, тревожные звуки. Кто-то медленно, точно неопытной рукой, выстукивал «SOS». Кто-то звал на помощь! Радист уже ничего не слушал, кроме той станции, что передавала бесконечные три точки, три тире, три точки. Он хотел узнать ее позывные, но неизвестный радист их не передавал. Но вот он назвал свой пароход. Радист автоматически заносил на бумагу карандашом: «SOS, SOS, SOS, SOS… Пароход «Антопулос» тонет. Спасаемся. Ищите пилота Бариля, штурмана Петимка, Зорю Находку, Марка Завирюху. SOS, SOS, SOS…»

Неизвестный радист не обозначал местонахождение утопающего парохода.

— Пеленг, пеленг бери! — закричал радист своему помощнику — коротковолновику.

Тот понял, что передают что-то чрезвычайно важное, бросил свой приемник и схватил наушники от длинноволнового аппарата. Он услышал «SOS» и, быстро повернув колесико пеленгатора, снова поймал его. Теперь пеленгатор был направлен на линию рации, передающей «SOS». Эта линия шла под углом в сто десять градусов на юго-восток от курса эсминца. Где-то на этой линии, очевидно не очень далеко от них находилась рация, передающая «SOS». Только успели взять пеленг, как рация умолкла.

Старший радист немедленно позвонил на мостик. Узнав, что командир в каюте, он протелефонировал туда.

— Слушаю, — раздался немного заспанный голос Трофимова.

Радист передал принятое сообщение и сказал про пеленг.

— Молодец! — похвалил его командир. — Это немного похоже на провокацию. Какие радиостанции есть на этой линии?

— На суше ближе Багдада нету. Это может быть только плавучая радиостанция.

— Хорошо! Слушайте дальше. Может быть, еще поймаете этого неизвестного корреспондента. Обязательно пеленгируйте! — И командир повесил трубку.

Через две минуты Трофимов стоял наверху. Он приказал изменить курс на запеленгованную радистами рацию и приготовиться к боевой тревоге. Гидрофонисты усилили наблюдение. К боевым местам вызвали артиллеристов, пулеметчиков и торпедистов.

Командир «Буревестника» считал радиостанцию, передавшую сигналы, провокационной. Но кому понадобилось провоцировать и с какой целью? Этого он не знал и приготовился к каким угодно неожиданностям. Возможно, в этом заинтересована та самая таинственная подводная лодка, в существовании которой Семен Иванович почти убедился.

Зазвонил телефон. Радист сообщил, что «SOS» слышали несколько радиостанций, но никто не поймал ни позывных, ни указания на местонахождение «Антопулоса». Одна из береговых станций тоже запеленговала рацию, подавшую сигнал бедствия. Радист передал результаты пеленгования. Имея два пеленга, можно уже приблизительно определить местопребывание передатчика. Вахтенный штурман немедленно сделал это. Рация находилась приблизительно в пятнадцати — двадцати милях от эсминца, с возможной ошибкой на полторы — две мили.

— Дайте приказ в радиорубку сохранять абсолютное молчание, — распорядился командир.

Обстановка вынуждала не подавать по радио ни одного звука, чтобы не выдать себя. Иначе с помощью пеленгатора враг мог быстро определить, где находится корабль.

Ни один огонек не светился на миноносце, хоть он и мчался полным ходом.

Через пять минут вахтенный доложил, что на шумопеленгаторе уловлен звук, похожий на звук выстрела из легкого орудия. Выстрел прозвучал по курсу корабля.

— Дайте боевую тревогу, — распорядился командир.

Палец нажал кнопку, и по всем помещениям эсминца прозвучал резкий звонок. Как на пружинах, вскочили со своих подвесных коек краснофлотцы. В одну минуту опустели кубрики и каюты. Каждый стоял на своем посту, готовый выслушать приказ командира. Задраивались люки, слетали чехлы с пушек, пулеметов и торпедных аппаратов. Торпедисты, артиллеристы и пулеметчики готовы были послать врагу смертоносные гостинцы.

При свете звезд блестели проложенные по палубе рельсы для торпед, в трюмах лежали готовые для механической подачи наверх снаряды, в машинах стрелки манометров свидетельствовали, что котлы до отказа полны паром.

Корабль, готовый к боевому прыжку, рассекал тьму и море, и только звезды освещали его путь.

Но на горизонте появился еще один источник света. Там вспыхнул огонек и не гас, а, наоборот, разгорался. Огонек превращался в пожар — над морем росло зарево.

— Товарищ командир, разрешите доложить! На море по нашему курсу горит судно, — отрапортовал вахтенный, который хоть и видел, что командир смотрит туда же, но считал необходимым доложить об этом.

— Дайте распоряжение подготовить помпы, огнетушители и шлюпки для спуска на помощь утопающим.

Возле командира в неподвижности застыл комиссар. За бортами эсминца кипела черная вода, а прямо перед ним вырастало плавучее зарево.

— Гидрофоны слышат подводную лодку, — прозвучал голос вахтенного.

Глава XXVI

ПОЖАР

Маленькая шлюпка с пятью пиратами обошла вокруг полузатопленного парохода и причалила к шлюпдеку, откуда трап вел на нижний капитанский мостик. Трое, в том числе помощник Анча, поднялись на пароход, а двое отвели шлюпку на несколько метров от судна, чтобы лучше наблюдать за действиями своих товарищей.