Духовный мир - Григорий Дьяченко

Жизнь св. великомученицы Варвары, из язычницы сделавшейся христианкой, достаточно показывает, как чрез рассмотрение видимой природы можно придти к признанию единого истинного Бога (Жит. св. великомуч. Варвары. «Чет. – Мин.», дек. 4).

Летописец Зонар рассказывает о греческом императоре Анастасии, (который восшел на престол ослепленного им Филиппика и принадлежал к числу иконоборцев), что он всякий раз при ударах грома содрогался до исступления.

Подобное действие оказывают на душу произведения искусств в коих изображаются или предметы веры, или какие-либо трогательные события из священной истории. Долго философ греческий убеждал князя Владимира к принятию христианской веры; слова его не оказывали заметного действия на сердце язычника, но один взгляд на картину страшного суда довершил победу над его сердцем.

Один германский ученый, закоренелый в неверии, зашедши в дом к простому крестьянину, увидел картину, изображавшую распятие Иисуса Христа, на которой находилась следующая надпись: «вот что Я для тебя сделал! Что же сделал ты для Меня?» Трогательное изображение Распятого и слова: «что сделал ты для Меня?» так потрясли сердце ученого, что он не мог удержать слез, ушел поспешно в дом свои и оплакал свои заблуждения («Христ. чтен.11. 1821 г., ч. 4, стр. 88 и проч.).

7. Несправедливые притеснения от людей и, так называемые, неудачи, обращая внимание людей на самих себя, нередко побуждают обращаться к Богу с искренним раскаянием. «Вместе с положенным на меня крестом пишет некто о самом себе, началась новая жизнь моя. Я все сделал, что от меня зависело, по внушению человеческого благоразумия, чтобы обнаружить терпимую мною несправедливость; писал, объяснял, просил суда, рассмотрения. Оставленный людьми без внимания и без ответа, я прибегнул к Богу, и начал в глубине души моей предаваться Его святой воле. Вот как вечнодействующая Любовь рассудила за благо привлечь меня к Себе, по ожесточению моего сердца и мерою жестокою. Входя в себя и рассматривая отношения мои к Творцу моему, видел я с удивлением, что я не Богу поклонялся, но тварям и миру, наполнявшим все пространство моего сердца, так что для Бога и места не было; познал оскорбительное для Бога мое самолюбие, и ужаснулся. Одним словом я увидел мое окаянство, и ухватился за Спасителя, взывая: «благо ми, Господи, яко смирил мя еси! Обрати мя и обращуся, спаси мя и спасуся!"

Военачальник Петр (после названный афонским) взят был в плен сарацинами, и заключен в темницу. Там рассматривая жизнь свою, он вспомнил что не раз давал обет посвятить себя Богу, но не исполнил его по нерадению, и начал со слезами молиться Богу. Освобожденный чудесно из темницы, не возвращаясь уже в дом свой, ушел в гору афонскую («Чет. – Мин.», июня 12).

8. Нечаянные встречи с людьми благочестивыми нередко приводят в раскаяние упорных грешников. Одна дурной жизни развратная женщина встретилась нечаянно с другой, неизвестной ей женщиною, несшею на руках умершего своего сына. Несчастная мать в отчаянии и скорби, не зная что делать, повергает мертвого младенца в объятия грешницы и, припадши к стопам ее, просит воскресить умершего. Пораженная этою встречею, грешница невольно признается в грехах своих почитает себя недостойною не только чуда, но и того, чтобы воззреть на небо и отверзть уста свои на молитву к Богу; но безутешная мать, думая, что она отрекается по смирению, удвояет свою просьбу. Тогда грешница, падши на землю, в слезах исповедала грехи свои и, сознавая себя недостойною милости Божией, молилась, чтобы Бог умилосердился над печальною матерью: младенец ожил в руках ее, и обе женщины прославили Бога, приемлющего покаяние грешников («Чет. – Мин.», июля 9).

9. Искра Божия в грешной душе. Смиренный, кающийся грешник в очах Божиих несравненно выше праведника, который много думает о своей праведности; смирение, по слову св. Иоанна Лествичника, может и из бесов сделать ангелов (сл. 25. 63). Из тысячи примеров такого обращения погибших грешников на сей раз приведем одну поучительную и трогательную повесть, сохранившуюся от времен грозного царя Иоанна Васильевича и святителя Христова Филиппа митрополита.

Был тогда во Владимире молодой священник по имени Тимофей. По действию вражию впал он в такой тяжкий грех за который, по тогдашним законам его следовало казнить смертью. В ужасе от собственного злодеяния, он скрылся от жены и детей, переоделся воином, сел на коня и бежал в землю татарскую, в тогдашнюю столицу их, город Казань. Там в отчаянии, он отрекся от Христа, принял веру басурманскую и взял себе двух жен-татарок. И вот бывший служитель алтаря Божия стал скверным татарином, бывший православный русский человек стал лютым врагом своей родины: царь казанский сделал его своим воеводою и часто посылал делать набеги на землю русскую. Тридцать лет прожил в Казани Тимофей и стал богатым и знатным татарским вельможею. Но не мог он заглушить в душе своей голоса совести: куда бы он ни пошел, что бы он ни делал, она томила его тоскою безысходной: ничто не утешало его, ни в чем не находил он себе отрады: «отступник, изменник, лучше бы тебе было понести казнь за грех твой, чем отрекаться от Христа», так звучал голос совести в его несчастной душе. И кто знает? Может быть, он и плакал горько, как апостол Петр после отречения от Господа, когда оставался один наедине с самим собою; может быть, и воздыхал с покаянием робко возводя взоры душевные к милосердию Отца небесного… И Отец небесный смиловался над этим несчастным грешником. Раз возвращался он в Казань после удачного набега на русскую землю. Отпустив войско свое вперед, ехал он один на своем коне. Вспомнился ему тяжкий грех его, жаль стало родной страны, и грусть сдавила его сердце. Не видя около себя никого, он запел с сердечным умилением свой когда-то любимый стих: «о Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь»… Вдруг ему навстречу выбегает из соседней рощицы русский юноша. Вздрогнул от такой неожиданности Тимофей и по привычке схватился за меч, но юноша с горькими слезами упал пред ним на землю и просил пощады. «Кто ты такой?» – спросил его Тимофей. – «Я русский пленник бегу из Казани на Русь; я тут укрывался, пока пройдут воины, а когда ты запел, то подумал что ты тоже русский: ведь этот стих у нас на Руси любимый, у нас все его поют, славят нашу Заступницу Богородицу. Вот я и вышел к тебе, думая, что ты русский человек»… Тронулось тут жестокое сердце отступника: он горько заплакал, сошел с коня и стал неутешно рыдать, бросившись на землю. С удивлением и жалостью смотрел на него юноша. Уже стало вечереть, когда Тимофей пришел в себя; тогда юноша спросил его, о чем он так горько плачет? И кающийся грешник облегчив страждущее сердце слезами покаяния, рассказал юноше, кто он и как стал изменником своей вере и родной земле. Юноша был грамотный, начитанный; он утешал его, как мог, надеждою на бесконечное милосердие Божие, никакого кающегося грешника не отвергающее. Тимофей сказал ему: «заклинаю тебя Богом вышним, Иисусом Христом, Который пришел в мир грешников спасти: сотвори любовь, иди скорее в Москву, расскажи все, что знаешь обо мне, грешном митрополиту Филиппу и спроси его: есть ли для таких грешников прощение? Пусть он будет за меня печальником и пред великим князем, дабы простил мне князь все зло, какое я делал русской земле, опустошая ее столько лет. И пусть бы оба они прислали мне с тобою на это самое место прощальную грамоту за двумя печатями: митрополичьей и великокняжеской; я буду ждать тебя тут чрез три месяца. Потрудись же для меня, милый брат мой, ради Господа: тогда я с радостью вернусь в Москву и поселюсь в какой-нибудь обители, чтобы оплакивать тяжкие грехи мои. А тебя Бог не оставит за это Своею милостью». Юноша обещал все исполнить; они переночевали на том месте и рано утром расстались. Тимофей отправился в Казань, а юноша – в Москву. Здесь он явился к митрополиту Филиппу и все рассказал ему о Тимофее. Святитель Христов обо всем доложил великому князю Иоанну Васильевичу, который пожелал выслушать рассказ от самого юноши, возвратившегося из плена. Юноша повторил и великому князю историю отступника Тимофея. Помня слово Христово: грядущего ко Мне не иждену вон, митрополит и великий князь написали прощальную грамоту, запечатали двумя печатями и послали с юношей к Тимофею. Юноша поспел к сроку на условленное место. Два дня ждал он тут Тимофея; на третий взлез на высокое дерево, чтобы лучше видеть: не едет ли он из Казани? И вот он видит: быстро скачет к нему по полю от Казани человек на двух конях. Юноша узнал в этом всаднике Тимофея; но, желая узнать, к нему ли он выехал навстречу, спрятался в кустарнике. Прискакав на место, Тимофей осмотрелся кругом; не видя юноши, он спрыгнул с коня и стал горько плакать. Тогда юноша показался из кустов; увидев его, Тимофей издалека узнал его, бросился к нему навстречу, стал обнимать и целовать его, говоря: «о милый мой, дорогой мой друже! Чем я отплачу тебе, верный мой, за великие труды твои, за то, что ты оказал такую истинно христианскую любовь мне, басурманину?» Тут юноша подал ему грамоту за двумя печатями. Басурманин Тимофей быстро сорвал печати и стал читать грамоту. Слезы радости текли по его лицу; он прерывал чтение глубокими вздохами и молитвенными восклицаниями: «Боже, милостив буди мне грешнику! Боже, очисти грехи мои и помилуй меня!» Окончив чтение, он упал на землю и сказал: «благодарю Тебя, Боже всещедрый и милосердый, благодарю Тебя, человеколюбец милостивый к грешникам, что сподобил Ты меня окаянного получить прощение в грехах моих тяжких от самого первосвятителя русского!» И с этими словами кающийся грешник испустил дух… Долго стоял юноша в ужасе над бездыханным телом Тимофея; ему не верилось, чтобы тот мог так скоро умереть. Однако же ему пришлось копать могилу и хоронить своего друга. Усталый, он лег ночевать около свежей могилы. И вот он видит во сне усопшего Тимофея, который благодарит его за все его услуги и говорит ему: «ради тебя Бог помиловал меня. Возьми себе коней моих и все, что осталось после меня, ступай с Богом домой; поминай меня, пока ты жив милостынею и приношением в церкви Божии». Встал на утро юноша, помолился у гроба своего недавнего друга, взял коней его, на которых оказалось много золота и дорогих каменьев. – видно, Тимофей совсем собрался было в путь, чтоб возвратиться на родную землю, – и отправился юноша в Москву. Тут он подробно рассказал митрополиту и великому князю все, что случилось. Он показал им все, что привез из имущества Тимофеева. И прославили Бога великий князь и митрополит и рассудили, что, видно, принял Господь покаяние грешника, и спасена душа его от муки вечной слезным покаянием его, и записано было сказание о сем на пользу читающих, чтоб никто из самых отчаянных грешников не отчаивался в милости Божией, приемлющей кающихся истинным покаянием… (См. «Троицк, листк.», № 709).