Деревянные облака - Эдуард Геворкян

Я быстро поумнел и понял, что такое индекс генетического риска, как выправить наследственность и, главное, сколько это будет стоить. Потому что в первую очередь, во вторую очередь и во все остальные очереди мы изучали базовую дисциплину – криптономику, – хитрую науку определять истинную ценность вещей, выявлять скрытые доходы, определять экономический потенциал как маленьких факторий, так и могущественных миров. Я узнал, что мытари – не такие, как все. Невидимые и неслышимые, проходят они везде, нет им преград, их тайное служение – высокая честь, доступная лишь избранным. Нас распирало от новоявленной силы, – мир стал прозрачным, – одежда человека, прическа, татуировка, даже его походка говорили о том, сколько он стоит на самом деле и на какую сумму хочет выглядеть. Пара дней гульбы в местных забегаловках выявляла средний уровень скрытых доходов жителей какого-либо городка быстрее и точнее, чем ковыряние официальных представителей в отчетных файлах.

Вскоре я стал так здорово разбираться в высоком искусстве, что мог без магнитометрии, просто на ощупь, отличить подлинную скульптуру мастера Шамо от матричной копии, или на слух – штучный зонг Вуленвейдера от тиражного. Но Метрополия не снисходила до таких мелочей, ее заботили дела миров, которые норовили зажать десятину, и порой это им удавалось годы и десятилетия. Но когда руки доходили до таких злостных неплательщиков, то кнут, а не пряник был в этих руках, вся недоимка бралась полностью, до последнего дебета, до последней гнилой нитки. Пара-тройка процветающих миров из-за жадности своих правителей в итоге перешла под управление Канцелярии, и миллионы жителей надолго забыли о роскоши и озаботились хлебом насущным.

Эти назидательные истории радовали нас.

Наверное, я все же заснул, потому что меня разбудили дробные удары в стену и чей-то слабый крик, тут же оборвавшийся. Дверь была закрыта, на откидном стуле, привалившись головой к стене, тонко всхрапывал Сатян, так и не ушедший в свою каюту. Наверное, стук и крик мне приснились, решил я, но что-то все же беспокоило. Я отодвинул шторку, прикрывающую санблок, ополоснул лицо, вернулся. Что изменилось? За правой стеной – тихое семейство жаков; они, я так понял, добираются транзитом до ближайшего нейтрального портала, а оттуда в сектор Федерации. За левой – каюта Сатяна.

Так, а это что такое?! Левая стена была покрыта мелкими волдырями, словно тонкий металл переборки внезапно пошел пупырчатой сыпью. Уродливые вздутия беспорядочно разбросаны по стене, у одной световой наклейки даже отлип уголок. Сатян вдруг громко всхрапнул и раскрыл глаза.

– Мы уже на Параисо? – бодро спросил он.

– Почти, – ответил я.

7

После того как нас заперли в каюте, Сатян меланхолично заявил, что теперь вряд ли насладится гостеприимством моих земляков. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Удержать двух мытарей в этой конуре – смешнее не придумаешь! Правда, если вахтенный сообразил поставить у двери кого-то из команды, уйти будет нелегко. Нам было обещано во всем разобраться спокойно и беспристрастно… после того как недели через две вернемся в Метрополию. Занесли ящик с брикетами путевого рациона, кинули надувной матрас для Сатяна, а вахтенный посоветовал меньше дергаться и больше спать. Мне показалось, вахтенный не очень удивился тому, что кто-то в форме стюарда проник ночью в каюту Сатяна, чтобы подложить ему под подушку шрапнельного ежа.

Но то ли он задел спусковую железу, то ли еж проснулся не вовремя, превратив лжестюарда и все, что было в каюте не из металла, в решето.

Много чего я повидал за годы учебы и работы, а Сатян еще больше, но при виде разлохмаченного в кровавые ошметки тела, обсыпанного перьями, меня замутило. Мой бывший начальник тоже, наверное, представил, во что он мог превратиться, и закатил глаза. Разумеется, через минуту мы были в норме. Но вежливая просьба вызвать капитана почему-то не понравилась вахтенному, и он распорядился изолировать нас. И вот я сижу на стуле, а Сатян – на кровати, мы ухмыляемся, как два обкуренных идиота, а между тем легкая дрожь корпуса возвещает о том, что лихтер прошел сквозь очередной портал.

– До Параисо восемь окон, так ведь? – Сатян вдруг перестал улыбаться.

– Сейчас посмотрю… – Я достал пластину трафика. – Да, так оно и есть. Но какое окно мы сейчас одолели, третье или четвертое? Кажется, третье.

– Кажется – или третье? – брюзгливо спросил он.

Отцепив пальцы Сатяна от лацкана моей куртки, я сказал, что шестой портал точно не пропустим, там, на пляжи Караима, выйдет не менее половины пассажиров, услышим.

– А что это за название такое – Параисо? Кажется, на языке буканьеров означает «райское местечко».

Я пожал плечами. Меня интересовало другое.

– Нам повезло, что охотник перепутал каюты. Но когда он успел попасть на лихтер?

– Кто сказал, что перепутал? – нахмурил кустистые брови Сатян. – Ты до сих пор думаешь, что они за тобой бегали по этажам локуса?

«Не за тобой же, старая ты развалина!» – чуть не брякнул я, но сдержался. Не складывается картинка. Меня и впрямь раза три могли взять или зашибить, но я как-то уходил от охотников. Не слишком ли мелкая дичь для такой большой облавы, задумался я. Братья Хаген, конечно, очень сердиты на меня, но начальник отдела, что ни говори, более ценная дичь. Это что же получается, меня использовали для наводки? Наверное, мои мысли отразились на лице, потому что Сатян покачал пальцем и сказал:

– Ты вообще ни при чем. Они гнались за тобой, чтобы выкурить отделение, а Йорген попался на эту дешевую уловку и чуть не привел их к филиалу. Я мог бы вызвать дополнительную охрану, но Канцелярия не любит, когда ей создают проблемы. Было у меня подозрение, что я на верном пути, а теперь точно знаю, – здесь замешаны люди Речного Старца.

– Кого-кого? Ах да, вы что-то ночью говорили…

Он уставился на меня бешеными глазами, дернул кадыком и медленно выдохнул.

– Большие деньги, мальчик, очень большие деньги ходят где-то рядом, – прошептал он. – Все очень просто, или мы первыми выйдем на того, кто контролирует потоки, и крепко тряханем его, или он нас трахнет во все дыхательные и пихательные! Мне еще полгода назад аккуратно предлагали закрыть кое-какие дела, не копаться сверх надобности в некоторых файлах, не трогать братьев Хаген…

– А что Хагены?! – вскинулся я. – Взяли чисто, девять черных складов накрыли.

– Накрыли, – согласился мой бывший начальник. – Хорошая работа была, хвалю.

Я хмыкнул. Орбитальный пакгауз для меня вроде отдыха, разминка между серьезными делами. Когда на твоем счету пяток тяжелых индустриальных миров и две глубоко ушедшие в тень системы, такие задания могут показаться оскорбительными. Но кто оспаривает приказы, тот долго не живет.