Камень звезд - Элисон Бэрд

Не говоря ни слова, Лорелин отвела свободную руку назад, сжала кулак и ударила его в челюсть.

Мохарец вскрикнул, отшатнулся и упал. Девушка завопила и отпрыгнула, держась за поврежденное запястье.

Дамион снова вскочил на ноги.

– Йомар! – крикнул он. При звуке своего имени чернокожий обернулся. – Как ты можешь? – продолжал Дамион. – Как ты можешь служить зимбурийцам после того, что сделали они с Мохарой…

– Заткнись! – яростно заорал чернокожий. – Ты сам не знаешь, что говоришь. Вообще ничего не знаешь!

Он стал наступать с занесенной саблей, но Дамион пошел ему навстречу, протягивая пустые руки. Мохарец остановился.

– Йомар, послушай! Ты ведь в Маурайнии. Ты можешь в любой момент уйти и быть свободным! Оставь зимбурийцев, останься здесь, с нами!

– Уйти? – Йомар гневно засверкал глазами. – И что делать? Осесть в городе или в деревушке? Да, меня среди маурийцев никак не найти! – Он показал на свое черное лицо. – Меня выследят. И убьют. Не понимаешь? Я теперь слишком много знаю…

– Мы тебя спрячем, – пообещал Дамион. – В катакомбах, где зимбурийцам тебя ни за что не найти. Переправим в другую страну.

Он был в двух шагах от мохарца, на расстоянии удара саблей. Острие приподнялось – но удара не последовало.

– Йомар, они ее убьют, если ты ее им доставишь, – сказал он тихо, так, чтобы слышал только Йомар.

Темнокожий посмотрел на него, на Лорелин, стоящую неподалеку с опечаленным и встревоженным лицом. Судорога чего-то, похожего на страдание, исказила его лицо, и голова опустилась на грудь, будто у побежденного в битве. Клинок опустился, рукоять выскользнула из руки. Тишина окутала троих на Старой Дороге. Она крепла, сливаясь с широким безмолвием, туманом, повисшим над округой.

На лугу белый конь и вороной стояли рядом, все еще фыркая и отдуваясь. Потом они опустили головы и начали пастись.

10 МАНДРАГОР

Эйлия зевнула, потянулась и вернулась в явь.

Она видела еще один сон, странный и темный сон, будто ее несут на руках по длинному туннелю, где возникают и исчезают какие-то фигуры у стен; помнилась пещера с лесом каменных деревьев, озеро, как лист темноты, растянутый в пустоту. Озеро – это ведь из древних легенд? Подземное озеро под замком, всевидящее стекло для принца Морлина и место его последнего упокоения…

Эйлия смутно помнила два голоса где-то в темноте. Она часто слышала голоса, пока лежала на неопределенной границе сна и бодрствования, и знала, что это обычное явление полусонного состояния: звуковые призраки, порожденные дремлющим мозгом. Но эти были слишком отчетливы. Один мужской, как она поняла, другой женский, и оба мучительно знакомы, но если они реальны, то лица от этих голосов никак не удавалось вспомнить.

– Ладно, – сказал мужской голос, – если она не из твоих, то что она здесь делала? И откуда она знала, что Лорелин здесь?

– Ты твердо уверен, что она знала? – спросил женский.

– Не валяй дурака! Я видел ее в твоей палатке, и знаю, сколько у нее было времени, чтобы выйти снова. Она из твоих – из вашего заговора!

– Я только рассказала ей о старых поверьях. О немереях она ничего не знает.

– Неважно. Даже если ты ее еще не совратила, то наверняка собиралась.

– Когда-то ты мне верил. Жаль, что не веришь теперь. – Эти слова сопровождались вздохом. – Давай не будем доводить дело до ссоры. Я тебе не враг. Вспомни, я тебе жизнь спасла…

– Еще как помню! Как мне это забыть, если ты при любом случае напоминаешь? Ладно. Сохрани при себе этот кусок пергамента, хотя пользы тебе в нем нет. Но девушку не трогай, оставь в покое, предупреждаю, иначе я не отвечаю за то, что с ней будет.

– Ты про Лорелин? Я хотела только одного – освободить ее, как и того молодого священника. Где они сейчас?

– Честно сказать, не знаю. Когда я вернулся, ее не было, и дверь на лестницу разнесли боевым топором. Я это отнес к твоей манере всюду совать свой нос.

– Я тебя заверяю: ни я, ни мои немереи никакого отношения к этому не имеют.

Эйлия неуверенно открыла глаза. Сквозь щель в тяжелой красной драпировке видна была со вкусом обставленная комната, освещенная лишь свечами. Девушка снова закрыла глаза: очевидно, она еще спит. Такая комната не может быть наяву.

– Интересно мне было, что тебе понадобилось там, наверху, – продолжал женский голос. – Нарядиться в доспехи и притворяться призраком – зачем?

– Допустим, я просто развлекался.

– Это привлекло недружественное внимание поселян, ты согласен? Ты хотел их напугать, чтобы сюда призвали изгонятелей злых духов, а тогда нашли бы катакомбы и немереев. Понимаю. Но зачем тогда прятать здесь Лорелин?

– Это временно, пока не найду лучшего укрытия.

– А это бедное дитя?

– Да просто компания для Лорелин. Чтобы ей не коротать одной пожизненное заключение. Видишь, я умею быть заботливым.

Ирония в голосе мужчины была очевидна.

Раздались шаги, и говорящие вошли в узкий просвет, открытый Эйлии щелью занавесей. Женщина, очень невысокая и худая, стояла к девушке спиной; плечи и голова закутаны серой шалью. Перед ней ходил туда-сюда мужчина, беспокойный, как зверь, – тот самый, со странными желтыми глазами. Сейчас он был одет во что-то вроде старинных рыцарских доспехов – стальные пластины брони и длинный темный плащ.

– Если хочешь, можешь ее выпустить – я всегда найду другую. А сейчас я поищу Лорелин в округе, и тебе бы лучше не быть здесь, когда я вернусь. Или я могу забыть, чем обязан тебе.

Человек в доспехах посмотрел женщине в глаза, произнося эти слова, и в них, в кошачьих зрачках, отразился огонек свечей, превратив их в желтые диски пламени.

Эйлия попыталась сесть, но в ушах зашумело, и она свалилась обратно, провалившись в сумерки дремоты, откуда только что вынырнула.

Через какое-то время она снова ожила. Когда она осторожно открыла глаза, странная комната была на месте. Эйлия зажмурилась, приказывая ей уйти. Иногда так бывает: не раз вообразишь, что ты уже проснулась, пока не проснешься по-настоящему. Через миг она очнется полностью, и в окна спальни будет бить по-весеннему яркое солнце, а тем временем Арианлин – она всегда встает первой – будет поднимать остальных: «Вставайте, сони! Смотрите, какой веселый день!».

Эйлия улыбнулась и открыла глаза.

Никуда не делась ни комната, ни кровать под красным балдахином.

«Что со мной сталось?» – подумала она, переставая улыбаться. Резко сев, она тревожно осмотрелась. Потрогала балдахин, взяла в руку спадающие складки ткани.

– На ошупь – настоящее, – произнесла она вслух, гладя шероховатую материю. – Не похоже… не похоже на сон.

И в тот же миг раздались тихие шаги по ковру. Эйлия быстро обернулась и увидела худощавую женщину в шали. Та шла к ней, опираясь на трость. И вид у нее был знакомый.