Тень в зеркале - Ян Ирвин

— А я и собирался, — подхватил Лиан, задумчиво глядя в горшок и прикидывая, чем он мог поделиться с Шандом, а чем нет. — По правде говоря, я в Чантхеде попал в одну историю. В последнее время я рассказывал в тавернах слишком много смешных случаев про старину Вистана. Посетители хохотали, хозяева были рады, что к ним валом валит народ, а Вистан возьми и прогони меня из города!

— М-да? — проговорил Шанд. — А вот мне сдается, что тут не все так просто.

У Лиана возникло неприятное чувство, что Шанд слишком много знает, и юноша поспешил сменить тему, попросил еще кувшин горячего вина, пил его кружка за кружкой и рассказывал все более и более невероятные истории. Шанд слушал его, не проронив ни слова, хотя пару раз и рассмеялся, и, только когда Лиан замолкал, спрашивал что-нибудь такое, что снова развязывало ему язык.

Лиан немог взять в толк, с интересом слушает его Шанд, или всего лишь из вежливости, или вообще про себя посмеивается над ним. Позже, когда Шанд вернулся к его столу с очередным кувшином вина, Лиану внезапно все стало безразлично. Он протянул нетвердую руку с кружкой, и, по мере того как она наполнялась красной жидкостью, в его мозгу всплывали мысли о том, что так заботило его в последнее время. Сначала он не решался заговорить, ведь, если он молчал раньше, для этого должны были быть какие-то веские причины. Да вот только он никак не мог припомнить какие! Но как же он узнает всю правду, если будет бояться говорить об этом, не осмелится задавать вопросы?!

— Шанд, ты слышал о моем Великом Сказании? — Язык не очень хорошо повиновался Лиану, и он понял, что уже пьян.

— О каком сказании? О том, с которым ты выступал четыре года назад? Оно, кажется, называлось «Одиночество Феламоры»?

— Да нет! Я имею в виду «Сказание о Непреодолимой Преграде». Я сложил его прошлым летом к Выпускным Испытаниям.

— Ах да, слышал. Говорят — странное оно. Недавно тут его пересказывал один путник.

— Знаешь, — после некоторых колебаний произнес Лиан. — Кое-что не дает мне покоя.

— И что же?

— Да так! Ерунда. Ты, наверно, не вспомнишь.

— Если хочешь что-то сказать, говори! — настаивал Шанд, нетерпеливо ерзая на стуле. — Я все хорошо помню.

— Видишь ли, похоже, что девушка-калека осталась живой и невредимой после появления Преграды, но потом ее нашли мертвой. Вот что меня беспокоит.

— Но ведь она покончила с собой!

— Она не могла заколоть себя в спину.

— К чему ты клонишь, Лиан?

— По-моему, несчастная девушка узнала какую-то страшную тайну, и ее убили, чтобы она молчала.

— А сейчас-то какая разница?

— Я хочу узнать, правду я написал или нет. А что если тут кроется настоящее Великое Сказание?! И вообще, если окажется, что все описанное мною — сплошная ложь, мне до конца жизни будут плевать в лицо!

Шанд скривился, словно увидел на дне горшка дохлую мышь.

— Слушай, Лиан, а при чем тут я? Я ведь простой истопник. Но если речь действительно идет о тайне, которую так долго скрывали, не считаешь ли ты, что болтать об этом в пьяном виде опасно?

— Я должен был с кем-то об этом поговорить.

— Извини, но мне тебе нечем помочь. И советую тебе поменьше об этом думать… Куда ты теперь направляешься?

— В Туркад. Может быть, мне удастся повидаться там с Мендарком.

— С самим Магистром Совета?! Час от часу не легче! Ты много на себя берешь, Лиан. Зачем Магистру говорить с простым летописцем?

— Он был… — Лиан замолчал. — Я с ним знаком, — забормотал он. — Однажды мы несколько недель были попутчиками.

Шанд недоверчиво взглянул на него:

— Только человек в отчаянном положении придет в Туллин, чтобы отправиться отсюда в начале зимы в Туркад. Впрочем, в Туллин можно прийти и не за этим. А, например, чтобы с кем-нибудь встретиться. Осторожно, Лиан! Не водись с кем попало! Неужели вас, дзаинян, мало учили?! Мендарк опасный друг.

Шанд с трудом поднялся из-за стола, оставив Лиана наедине с его мыслями.

Посреди ночи Лиан внезапно проснулся от холода. Он задремал на стуле у огня, в лампе кончилось масло, и комнату освещали только тлеющие в очаге угли. Его голова гудела от выпитого. Он кое-как добрался до окна, открыл его и распахнул ставни. На улице было темно, как в могиле. На руках, которыми он опирался о подоконник, сразу заискрились снежинки. Что же ему теперь делать?

Лиан стал обдумывать варианты. Разумнее и проще всего было бы раз и навсегда забыть о девушке-калеке. С тех пор утекло уже столько воды, что, сколько бы он ни искал, он, похоже, никогда не найдет ответа на эту загадку и не напишет свое Великое Сказание. С другой стороны, вряд ли кому-нибудь удастся доказать, что его «Сказание о Непреодолимой Преграде» не соответствует действительности. Да, лучше всего будет забыть обо всем этом и попытаться устроить свою жизнь и карьеру.

А тут еще Карана с ее Зеркалом! Эта проблема была посложнее, ведь речь шла уже и о ее жизни, и о данном им слове. Но отправляться на ее поиски, пока тут крутятся эти вельмы, было бы самоубийством. От одного взгляда, которым их предводитель смерил Лиана, у него кровь застыла в жилах.

А Мендарк?! Конечно, он мог быть опасным врагом, но какой шикарный из него вышел бы покровитель! Вряд ли у Лиана когда-нибудь появится другой такой шанс. Но Мендарк был требователен к своим слугам. Чтобы добиться его расположения, Лиан должен благополучно доставить к нему в Туркад Карану и Зеркало. Только в этом случае он выполнил бы данное ему поручение. Но как же разыскать ее в такую погоду?! И как перехитрить таких страшных соперников?!

Порыв ветра обсыпал его снегом, и Лиан внезапно пришел в себя. У него окоченели руки. Он закрыл ставни и створки окна, потом согрел пальцы над тлеющими углями, раздул огонь, запер дверь, снял сапоги и заполз в холодную постель.

Какое-то время, показавшееся ему бесконечностью, Лиан лежал в полусне, жалея попавшую в беду Карану и размышляя о Зеркале. В голову приходили все новые и новые вопросы, на которые у него не было ответов! Подул сильный ветер, изредка с силой хлопавший какой-то незакрытой ставней о стену корчмы. После чего ставня медленно поворачивалась на скрипучих петлях, издавая пронзительный тоскливый звук. Самые разные планы дальнейших действий, один безумнее другого, возникали у него, но все они казались одинаково неосуществимыми. Ну кто же осмелится поставить ему в вину, что он не нашел Карану при таких обстоятельствах?!

В конце концов он решил на все плюнуть и превратиться в жалкого «дуротруба» или, еще хуже, в переписчика податных ведомостей.

К утру снегопад сменился дождем. Тяжелые капли застучали по черепице. В водосточных трубах бурлила вода.