Угол белой стены - Аркадий Адамов

Единственное, но, однако весьма существенное, что объединяло их, это армейская подтянутость, точность и решительность, быстрая ориентировка и смелость — качества, которые приобретаются только службой в армии, ее суровой и мудрой, школой воспитания. И Вальков, подмечая в них эти качества, невольно вспоминал себя и все то, что дала ему самому армия, что осталось в нем навсегда, помогла идти по той трудной и счастливой дороге, которую он себе выбрал. Вальков незаметно любовался и про себя гордился своими молодыми помощниками и ни на кого бы их не променял. Всех троих как бы объединяло это незримое, но вполне ощутимое, однако, армейское братство. Закон боя «Погибай, но товарища выручай» в сегодняшней их трудной борьбе мог проявиться в любой, самый неожиданный момент. И тут Вальков был уверен, его парни не дрогнут. Они были и остались солдатами в самом лучшем, благородном и в самом прямом смысле. И Вальков, не давая спусков и поблажек, как и положено в армии, продолжал воспитывать из них бойцов, солдат нового, тоже важного и опасного фронта. Недаром Леров как-то, смеясь, заметил, что ему все время кажется, будто он сменил только часть, только род войск, только форму, но остался солдатом, навсегда Солдатом. Нет, славные у него парни, и он из них сделает опытных бойцов, передаст им все, чем богат сам, с радостью передаст, они это заслужили.

Рядом с Леровым и Ибадовым полноватый, невысокий Вальков со своими залысинами и мешочками под глазами казался действительно «дядюшкой», тем более что оба помощника относились к нему с подчеркнутым почтением и даже каким-то оттенком обожания. А тут еще сначала Леров, а потом уже при его содействии и Ибадов познакомились с Ниной. По наблюдениям Валькова и особенно Полины Осиповны девушка что-то уж очень уверенно стала командовать обоими в те редкие часы, когда молодые оперативные работники оказывались свободными от службы. Вдобавок Нина все чаще теперь возмущалагь перегруженностью отца работой и других сотрудников тоже. Такой заботливости Вальков почему-то раньше не замечал. И когда дочка, ласкаясь, гладила его по щекам и уверяла, что он плохо выглядит и что нельзя в конце концов забывать о здоровье и отдыхе, он старался прогнать от себя мысль о том, почему это она стала вдруг такой внимательной.

Однако на работе в обращении со своими молодыми помощниками Вальков старался избегать каких бы то ни было намеков.

В тот день после совещания, зайдя вместе с ними к себе в кабинет, он деловито объявил:

— Так. Поговорили, теперь надо браться за дело.

— Очень долго говорили, — подтвердил Ибадов.

— Хотя и не впустую, — рассудительно, уточнил Леров.

— Ну-с, так вот, — продолжал Вальков, тяжело опускаясь в кресло за столом. — Дела у нас такие. Ты, Гоша, отправляйся к жене Гусева. Задание, сам понимаешь, деликатное. Женщина убита горем. Осторожно ее разговори, выясни, с кем дружил Гусев, с кем во вражде был, как вообще вел себя. О той барышне боже тебя упаси заговаривать, Вот если сама начнет, то, пожалуйста, слушай. Заодно обстановочку посмотри и все такое. Понятно? Ее, кстати, как зовут?

— Галина Григорьевна.

— Ну вот. Потом к соседям зайди. Тоже аккуратно так поговори.

— Все понятно, Алексей Макарович, — кивнул чубатой головой Леров и широко улыбнулся, отгребая со лба упавшие волосы. — С женщинами у меня всегда разговор получается, доверием пользуюсь.

Ибадов при этих словах усмехнулся, блеснув черными узкими глазами. А Вальков иронически заметил:

— Смотри только не используй во зло это исключительное доверие.

— Что вы, Алексей Макарович! — испуганно воскликнул Леров, заливаясь краской. — Неужели вы думаете, что я…

— Ладно, ладно, — перебил его Вальков, сам слегка смутившись неожиданно получившимся намеком. — Задание тебе дано. Выполняй. Теперь, значит, ты, — повернулся он к Ибадову. — Надо изучить тех, кто живет на Цветочной или рядом. Машина-то у проходного двора остановилась, это тоже учти. И кто поздно вернулся домой в тот вечер. Понял? Осторожно только, чтобы никого не спугнуть, не насторожить. Найди людей, которым можно доверять. Но и им главного не говори, а… ну, словом, придумай что-нибудь.

— Я очень постараюсь, Алексей Макарович, — прижал руки к груди Ибадов. — Очень.

— Это твое первое самостоятельное задание. — Вальков погрозил пальцем. — Гоши рядом не будет. И меня тоже…

— Да, да, понимаю. Постараюсь, — сбивчиво повторил Ибадов. Он явно волновался.

— Вот и ладно, — кивнул Вальков. — А я — в парк. Если понадоблюсь, звоните туда. Вечером встречаемся здесь. А теперь топайте, ребятки. Сегодня нам надо это дело двинуть так, чтобы высокое начальство больше не сомневалось. Не подведите старика.

Это был единственный намек на ситуацию, которую Вальков прекрасно уловил по ходу совещания.

— Будьте спокойны, Алексей Макарович… Они еще увидят, — почти одновременно заверили его помощники, и в тоне их прозвучала прямо-таки несокрушимая убежденность.

Оба они а в особенности более опытный Леров, тоже кое-что подметили в ходе совещания и были немало этим уязвлены.

Тем временем Вальков достал из папки фотографию неизвестной девушки, обнаруженную в бумажнике Гусева.

— На всякий случай запомните ее. Мало ли что…

Леров, а за ним Ибадов внимательно рассмотрели фотографию, с которой на них смотрела миловидная, улыбающаяся девушка с пушистыми волосами, в пестрой открытой кофточке, тонкую шею охватывала ниточка бус. Лерову улыбка девушки показалась чуть горькой, а в больших глазах под изогнутыми ниточками бровей прятался испуг. Ибадову же эта улыбка не понравилась, ему почудилось в ней что-то хитрое и неискреннее, то же он уловил и во взгляде девушки. Впрочем, ощущения эти были так неопределенны, что оба ничего не решились сказать, и Ибадов молча вернул фотографию Валькову.

— Можно идти, Алексей Макарович? — спросил Леров.

Вальков кивнул.

Оставшись один, он минуту молча сидел за столом, подперев голову рукой и машинально барабаня пальцами другой по столу, затем, словно очнувшись, решительно потянулся к телефону и попросил у дежурного машину.

…Таксомоторный парк встретил его неутихающим шумом и суетой. К воротам тянулись выезжающие на линию машины, часть из них задержалась из-за мелкого ремонта, другие шли по скользящему графику, по тому же графику возвращались машины из города. Несколько машин стояло в стороне с поднятыми капотами, около них возились перепачканные слесари и водители. Из темных распахнутых боксов в глубине двора доносились рев заводимых моторов, визг и скрежет работающих станков ремонтной зоны, чьи-то возгласы и смех. Несколько человек суетились возле красной грузовой машины техпомощи, с которой сгружали разбитую «Волгу», — где-то в городе произошла авария.

Слева от ворот, около двухэтажного домика диспетчерской, на скамьях в тени акаций отдыхали водители.

Когда Вальков проходил мимо, кое-кто из них дружески кивал ему, а один даже остановил его и, подойдя, негромко, с ноткой сочувствия спросил:

— Ну что, Макарыч, крутимся?

Вальков вытер платком потный лоб — солнце уже поднялось в зенит и палило нещадно — и со вздохом сказал.

— Крутимся. Чего ж делать. Ты, кстати, Гусева-то хорошо знал?

— Да не очень. Вон дружок его стоит, Володька Туляков. Этот уж знал так знал. Не одну, бутылку выпили.

Водитель указал на стоявшего невдалеке бледного рыжеватого паренька в клетчатой ковбойке с закатанными рукавами. Туляков нехотя разговаривал с двумя парнями, рассеянно поглядывая по сторонам.

— Володь! — окликнул его собеседник Валькова и, когда тот поднял голову, поманил пальцем: — А ну, подойди.

Туляков что-то сказал парням и не спеша, вразвалочку, сунув руки в карманы мятых брюк, направился к Валькову. Рыжеватые волосы его были аккуратно расчесаны на пробор, белых, покрытых рыжим пушком и веснушками рук еще не коснулся загар. На одной из них, пониже локтя, был виден синий, не очень искусно вытатуированный якорь в кривых линиях волн. На другой руке была изображена полногрудая русалка, окруженная сетью.

Когда Туляков подошел, Вальков добродушно сказал, улыбаясь одними морщинками вокруг глаз:

— Давай, друг, познакомимся. Вальков Алексей Макарович.

— Слыхал, — ответил Туляков и в свою очередь представился, пожимая протянутую руку:

— Володька.

Пожатие его было вялым, рука мокрой от пота.

Вальков кивнул знакомому водителю и отошел с Тучковым к дальней пустой скамье. Присев, закурили, и Вальков спросил:

— Давно здесь причалил?

— Третий год, — как-то бесшабашно ответил Туляков.

— А до этого во флоте службу нес, рыбачил?

— Ага. На Дальнем. База — Владик, а сам по кругу — Камчатка, Находка, Шикотан, — тем же тоном пояснил Туляков, сплевывая себе под ноги.