Виктория и Альберт - Эвелин Энтони

Любовь разглаживала все морщинки и стирала королевскую гордость. Ее глаза загорались поразительной, фанатичной нежностью, а ее губы становились мягкими, как у молоденькой девушки. Альберт был святыней ее сердца и тела. Только он дарил ей покой и простоту, которой требовала одна из сторон ее натуры. Альберт отодвигал на задний план блестящие тяжелые парадные костюмы и переливающуюся корону, и в его объятиях, рядом с ним она чувствовала себя обычной защищенной женщиной.

Но трудолюбие Альберта и отсутствие у него эгоизма одновременно укрепляли ее власть королевы самой мощной в мире державы. Он старался сделать Англию еще сильнее, планируя увеличить мощь британской армии и флота. Он дал ей– все, что может желать женщина, – любовь и материнство. Таким образом, Альберт был для Виктории хорошим спутником в личной жизни и старался добавить блеска к ее короне.

Всепоглощающая любовь к Альберту отдалила ее от других людей, лишила привязанности даже к собственным детям. У нее не было ни времени, ни желания хорошо относиться еще к кому-нибудь, кроме Альберта, хотя ей были приятны некоторые люди, к которым благоволил муж. Альберт мог удовлетворить любое ее желание, однако она не понимала, что не смогла сделать того же для него.

Глава 18

– Ваше величество! Ваше королевское высочество!

Лорд Джон Рассел поклонился им по очереди. Несмотря на волнение, Виктория заметила, что премьер-министр весьма сдержанно приветствовал Альберта в отличие от низкого поклона, который отвесил ей. Он всегда так поступал, и она понимала, что это делалось намеренно. Когда королева заговорила, голос был стальным.

– Принц и я очень взволнованы, лорд Джон. Неужели вы не могли приехать раньше?

Рассел покачал головой:

– Я приехал сюда, как только смог, мадам. Каждый час поступают новые сообщения. Это весьма печальное событие, очень печальное! Париж бурлит, но, по нашим сведениям, переворот осуществлен.

Франция 2 декабря вдруг перестала быть республикой. Человек, избранный президентом после падения бедного Луи-Филиппа, захватил абсолютную власть над страной. Луи Наполеон, племянник великого Бонапарта, распустил всенародно избранную Палату Депутатов и арестовал большинство депутатов и многих влиятельных политиков и военных. Ознаменовав свое вступление во власть кровопролитием, во время которого на улицах было расстреляно двенадцать сотен парижан, этот человек стал настоящим диктатором Франции.

– Этому невозможно поверить, – заявил Альберт. – Он нарушил свое слово и направил пушки на собственный народ!

– Сэр, его имя Бонапарт, – мрачно ответил ему Рассел. – В тот момент, когда он был избран президентом, он, видимо, задумал сделать именно то, что он и сделал! Он настоящий император, но под другим именем!

– Тогда я надеюсь, что он помнит о случившемся с другим императором, – резко вмешалась Виктория. – Если он считает, что Англия позволит Франции совершить еще одну попытку покорить мир под эгидой этой отвратительной династии, он сильно ошибается! То, что мы сделали однажды, мы сделаем еще раз!

– Мадам, я сомневаюсь, что он станет сейчас торопиться, – заметил Рассел. – Он постарается, как мне кажется, попытаться завоевать признание Англии!

– И Франция примет его? – спросила Виктория. – Ведь вся страна может восстать против таких злобных и аморальных действий. Мне никогда не нравились французы, но я не могу поверить, что они поддерживают подобных людей.

– Мадам, он стал президентом из-за своего имени – Наполеон, – ответил ей Рассел. – Именно это имя вознесло его на столь высокий пост, и боюсь, что оно поможет ему занять трон. Французы устали от нестабильности и неразберихи в правительстве. Они уже забыли о несчастьях, которые принес им первый Наполеон, но зато помнят его славу. Я могу сказать, что мы еще увидим другого французского императора. У каждого француза свои причуды. Вопрос в том, какую позицию займет правительство.

Королева посмотрела на Альберта. Они обсуждали эту проблему все утро. Если переворот действительно удался и этот ужасный маленький выскочка, потомок самого страшного врага Англии, контролирует ситуацию во Франции, стоит ли признать его, или Англия должна выразить свой протест?

Как считал Альберт – протест бесполезен, если его не подкрепляют соответствующие действия. Действия же могли означать только военную интервенцию, а на это идти не следовало.

У них будет достаточно времени, чтобы вступить в войну с Францией, если только та каким-то образом начнет ущемлять интересы Англии. Нет, они не станут выражать протест. Но, естественно, и никаких поздравлений.

– Мы никоим образом не должны как-то проявлять свое отношение в данном случае, – заявила Виктория. – Англия должна придерживаться нейтралитета до тех пор, пока не станет известна реакция других стран и то, в каком направлении станет действовать эта персона, Бонапарт! Дорогой, ты только подумай об этом, – обратилась она к Альберту, – прошло только тридцать лет с тех пор, как мы победили его дядюшку, и вот опять слышим его имя!

– Не думаю, что он унаследовал военный гений своего дяди, – заметил Альберт. – Слава богу, гениальность не передается по наследству, хотя подлость, как ни удивительно, передается! Лорд Джон, мы должны держать нейтралитет и посмотрим, как станут разворачиваться события.

– Я тоже так считаю, – согласился с ними премьер-министр. – Мадам, никто сильнее меня не презирает этого человека и его действия, и я рад, что вы разделяете подобную точку зрения. Я передам в Министерство иностранных дел, что не следует делать никаких заявлений, пока не станет ясным положение вещей.

Королева и премьер-министр работали во дворце и на Даунинг-стрит. Они проводили совещания целый день, сохраняя каменное молчание по поводу событий во Франции. Англия не желала ничего говорить.

В министерстве Пальмерстон поглаживал свои бакенбарды и весело насвистывал. Какие потрясающие новости! Франция слишком долго оставалась слабой и недисциплинированной страной, и вот наконец сильная личность разогнала этих слабаков в Палате. Некоторые из них желали возвращения Бурбонов – есть же люди, которые никогда и ничему не научатся! Теперь у Франции появился лидер, и пруссакам придется задуматься. События во Франции напомнили этим жалким маленьким принцам в Европе, что горячий и решительный человек может забрать у них трон! А Россия, которую Пальмерстон искренне ненавидел за все, что там происходило, так вот, Россия не станет приветствовать сильную и мужественную Францию, способную изменить соотношение сил в Европе.

Пальмерстон еще раз глянул на письмо Рассела, в котором указывалось, что официальная Англия придерживается нейтралитета, и бросил его в мусорную корзину. Продолжая насвистывать, он отправил поздравления французскому послу в Лондоне.

– Я послал за вами, – сказал Джон Рассел, – потому что у вас есть манера не обращать внимания на письма, и вы могли не принять во внимание письмо от меня.

Пальмерстон пожал плечами:

– Ну, в чем дело? Неужели еще одна жалоба ее величества? Чем я не угодил на сей раз, дорогой друг? Вы выглядите кислым, как лимон!

– Вы послали официальную ноту французскому послу с одобрением переворота в Париже, не так ли?

Рассел был готов испепелить его взглядом. От злости у него даже тряслись руки. Он только что возвратился после короткого и весьма неприятного разговора с королевой в Виндзоре. Он никогда прежде не видел ее такой разъяренной. В данный момент он был с ней полностью согласен и должен был выполнить ее волю.

– Конечно, я это сделал, – спокойно признался Пальмерстон. – Но бог мой, Рассел, разве вы не считаете, что это был подходящий момент для поздравления? Я понимаю, что все старые брюзги твердят, будто он – второй Наполеон и нам с ним придется воевать через несколько месяцев, но это же просто чушь! Я повстречался с ним, он вовсе никакой не покоритель мира! Он просто сильный человек, да к тому же умный, и нам нужно радоваться этому. Нам необходимо нормальное правительство во Франции, и слава богу, теперь там будет именно такое…

– Меня не интересует ваша точка зрения, – холодно заметил Рассел. – Меня не интересуют ваши взгляды на Луи Наполеона как и все прочие взгляды, связанные с внешней политикой. Генри, вы слишком часто пренебрегали моими распоряжениями. Я прошу вас подать в отставку.

На какое-то мгновение Пальмерстон побледнел и его голубые глаза засверкали, затем он быстро прикрыл их. Когда он вновь глянул на Рассела, выражение его лица было дружелюбным и, как всегда, несколько насмешливым.

– Не слишком ли вы суровы со старым другом? – тихо спросил он.

– Вы смогли перехитрить принца Альберта, но вам не удастся тот же трюк повторить со мной.

Рассел отодвинул свое кресло и встал.

– Я повторяю, Генри, мне нужна ваша отставка. Гренвилль займет ваше место в Министерстве иностранных дел.