Ветви Ихуа - Александр Соловьёв

Лифт остановился, и они вышли в сумрачный коридор. Здесь пахло сыростью, потолок подпирала грубая бетонная крепь, то там, то здесь виднелись кучки просыпавшегося грунта. Было необычно тихо, Сигурд огляделся и понял, что здесь отсутствует вентиляционный рукав.

— Следуйте за мной, — сказал Хольм.

Коридор плавно поворачивал и шел под небольшим углом верх. Ни часовых, ни патрульных. Сигурд почувствовал волнение: за последнее время он истосковался по поверхности, по небу — неужели представится возможность снова их увидеть? Он ошибся — они дошли до конца коридора, майор толкнул тяжелую дверь, и они оказались в просторном помещении.

За полукруглым столом сидело человек пятнадцать. Посредине был маршал Яглом, он был серьезнее обычного. Коротко кивнув Сигурду, он указал ему на один из свободных стульев.

Сигурд сел, застыл с прямой спиной — он не ожидал встретить такое количество высших чинов, ему было неуютно. Пятнадцать пар глаз сурово смотрело на него. Он сразу обратил внимание: ни Куртца, ни Шмуля не было среди них — похоже, это исключительно офицерское совещание.

На стене висел большой плакат с надписью «СМЕРТЬ ТЕРРАКОТЕРАМ!».

— Покажите ему схемы, — сказал маршал.

Один из офицеров открыл универсал, и на разборном головиде, висевшем на одной из стен, появился участок карты города. Не Алгирск — явно другой город. Однако вот же оно, похожее место, — такой же условный квадрат в условном треугольнике.

Картинка сменилась. Опять то же самое.

— Ясно? — спросил господин Яглом. — Ты был прав. Оно — в каждом городе. Преимущественно в самом центре. Операторы возились с данными несколько дней, проверили все, что можно. Да, раньше как-то этого не замечали… картина была не цельная. Были только отдельные фрагменты городов, потому никто и не разглядел общую деталь… Так что… сержант, встать!

Сигурд вскочил на ноги.

— За доблестную службу объявляю благодарность!

— Служу подземному народу! — бодро отчеканил Сигурд.

— Хорошо, а теперь садись и слушай. Итак, предположительно, это энергетические центры. Вернее, устройства для приема энергии с расстояния. Без сомнения, перед нами важный стратегический объект, на это указывает то, что вся городская инфраструктура строится вокруг этого места. Твои сведения оказались ценными, хотели мы того или нет. Верховный решил наградить тебя, но, учитывая твою заветную мечту стать военачальником и твои успехи в учебе, военный совет посчитал, что достойной наградой тебе будет правильная ориентированность.

Сигурд сидел с прямой спиной на краю стула, внимательно вслушивался в каждое слово Яглома, стараясь не пропустить важного.

— Правильная ориентированность, — повторил маршал. — Понимаешь, что это такое?

Его слова могли означать все, что угодно, и Сигурд сказал:

— Никак нет, сэр.

— Вот полковник Лепа, — Яглом кивнул на соседа — полного невысокого человека средних лет и весьма болезненного вида с одутловатым пятнистым лицом и маленькими красными глазами. — Начальник отдела диверсий. Теперь будешь с ним. Он все объяснит.

— Сержант, твои индивидуальные занятия продолжатся до окончания курса, я лично буду их… к… к… контролировать, — сипло проговорил Лепа. — Господин маршал оказывает тебе высокое доверие, т… ты должен гордиться этим.

Он неуклюже, как пьяный, потер переносицу.

— Т… т… твой выбор стать штурмовиком-повстанцем п… продиктован ненавистью к врагу, а вовсе не желанием обрести п… престижное место и отлынивать от работ, которыми заняты тысячи поселян. На тебя ляжет ответственность, сержант, ты должен будешь оправдать доверие. Военный совет во главе с господином маршалом откроет тебе военную т… т… тайну. Но сначала ты должен будешь присягнуть перед лицом присутствующих командиров. А теперь встать! Смир-но!

Сигурд встал и выпрямился, как сказал полковник.

— И имей в виду: тебя снимает камера…

Как-то все было слишком неожиданно. В первый момент Сигурд даже не успел удивиться. Он стоял, уставившись в точку над головой маршала. Полтора десятка розовых пятен-лиц смотрело на него снизу вверх. То там, то здесь поскрипывал стул. Это и есть Военный Совет?

Чуть позже он подумал о явной странности этого по сути значительного ритуала — ни знамени, ни строя, ни парадной одежды.

— П… п… повторяй за мной, — сказал Лепа. — Я, сержант… Дзендзель, рожденный в подземелье, сын земли, потомок свободных людей…

Сигурд стал повторять, с трудом продираясь через заиканье полковника.

— …вступая в ряды настоящих повстанцев, торжественно к… к… клянусь… быть верным продолжателем дела славного Велимира, храбрым воином-штурмовиком и достойным патриотом п… подземного народа… в случае необходимости с оружием в руках исполнить до конца свой воинский долг, биться с достоинством и честью, не щадить крови и п… п… приложить все силы для уничтожения терракотеров и свержения проклятого ига. Да здравствует победа!

Сигурд повторил до конца, — на спине и плечах его на какой-то миг шевельнулась успевшая отрасти щетина. С чего бы это? Ему стало немного стыдно перед самим собой из-за излишней сентиментальности. Тем более что чего-то явно не хватало. По идее, логично было бы закрепить присягу чем-то вроде целования знамени или хотя бы подписью?

— Дайте ему дозу, Бергер, — шепнул кто-то.

Встал хмурый широкоплечий офицер, обошел стол и нехотя протянул Сигурду открытую коробку. В ней лежало несколько желтых капсул.

— Одну, — угрюмо сказал он.

Сигурд взял в руки капсулу и вопросительно посмотрел на офицера, тот быстро приставил палец ко рту. «Нелепость какая-то», — подумал Сигурд и с отвращением проглотил капсулу.

— Теперь ты п… повстанец, — сказал полковник.

Офицеры одобрительно зашептались.

— А сейчас слушай, — сказал маршал Яглом. — О том, что я скажу, знают только господин Ханаран и присутствующие. Сегодня было селекторное совещание верховных правителей семи поселений. Обсуждался план вторжения. Дата штурма назначена: первого июня в три часа утра танки Большого Поселения атакуют город, а танки других поселений — другие шесть городов. Осталось меньше пяти месяцев…

По груди Сигурда прошла волна приятной дрожи. В воображении поползли, пронизывая толщу земли, сотни танков, они стремились к городам, движение их было торжественным и неумолимым. Скоро в Алгирске и других местах раздадутся взрывы, — кровопийцы-терракотеры, утратив источники питания, опустят к земле свои змееруки и застынут грудами мертвого металла.

— Тащите его в банкетный зал, — донесся издалека голос Яглома.

Сигурд почувствовал, как по ногам тоже побежали теплые волны, унося прочь ощущение гравитации. Он шагнул назад, к выходу, и ему показалось, что один этот шаг растянулся на десятки шагов. Потолок изогнулся куполообразно, и все пространство разом стало округляться, посверкивая яркими пятнами. Если бы его тотчас не подхватили под руки, он и не знал бы какую часть этого шара считать низом, а какую верхом, и, наверняка бы, грохнулся.

— Идемте, сержант, — позвал его кто-то.

Хаотически двигая ногами, что внезапно стали походить на щупальца огромной фантастической гидры, Сигурд поплыл в сторону, куда его подталкивали чьи-то заботливые руки. Танки то там, то здесь выныривали из рыхлой земли, блестели серебристой обшивкой, и, прыгая по буграм и колдобинам, неслись к серым пятиэтажкам Федерации, а из окон выглядывали испуганные лица горожан.

— Ничего, они ведь просто куклы, — пробормотал Сигурд. Ему хотелось, чтобы те, кто его вел, согласились с ним, но сопровождавшие молчали.

Сигурд подумал, что если взорвать кирпичное сооружение во дворе Инзы с гудящей внутри центрифугой, то может пострадать и сам дом, в котором живет Инза. Прежде мысли о невинных жертвах этой войны облетали его стороной, сейчас же он вдруг остро ощутил их неумолимую справедливость. «О чем ты думаешь? — сказал кто-то внутри усталым голосом, очень похожим на голос полковника Лепы. — Вот еще, мягкотелая зубровщина… Подумай о терракотеррах, ты ведь их ненавидишь. Цель оправдывает средство… Это испытание. Именно так проверяется благонадежность…»

«Да, я ненавижу терракотеров, — ответил Сигурд. — Они убили моего дядю».

Тут он сообразил, что окончательно замурован в шаре, и идти ему уже некуда, потому что куда бы он ни свернул, всюду его будет встречать только блестящая вогнутая поверхность, переливающаяся всеми цветами радуги.

«Все», — вздохнул он и стал опускаться на пол, но в эту минуту шар бешено завертелся и, чтобы остановить его, пришлось снова разогнуться и стать по стойке смирно. Стоял он долго, — может быть, целый день, а вокруг водили хоровод люди в черной офицерской форме. Они приветливо к нему обращались, спрашивали о чем-то, и он как мог отвечал на их вопросы.