Герой иного бога VII (СИ) - Зигмунд Крафт

— Что с тобой? — спросила Кассия, накрыв мою ладонь своей.

— Не выспался, — ответил я, вырвавшись из липкого оцепенения, чувствуя теплоту рук жены.

— И я даже знаю почему, — игриво подмигнула она мне.

День прошёл непримечательно, я бы даже сказал скучно. Мне казалось, что чего-то нехватает, а ещё усталость и сонливость никак не проходили. Постоянно хотелось куда-то уйти, там где буду чувствовать себя более комфортно. Перед глазами стояла картинка вида на замок — моё любимое место для отдыха и размышлений. И я бы сорвался туда, если не отчёты. Они мелькали перед глазами, время от времени встречался детский почерк старшего сына, и выглядел он крайне чужеродно. И это вызывало во мне волну чего-то липкого и тёплого, отчего хотелось незамедлительно избавиться. Почему некоторые вещи, что я наблюдал сотни раз, начали казаться странными?

После обеда я недолго просидел в кабинете, после чего всё же сорвался. Не мог больше терпеть стен замка, они давили меня, оставляя тревожные ощущения. Взял лошадь и направился в любимое место, путь занял около часа. Взобравшись на холм, почувствовал себя гораздо лучше — тот же поваленный ствол дерева и вид на замок. Сев на любимое место, задумался.

И чего я переживал? Ведь Виорел ребёнок от первого брака, его мать погибла от рук похитителей. Чувство вины часто гложило из-за того, что смог спасти только сына, оставив его сиротой. С того дня он словно повзрослел и стал развиваться ещё стремительнее. А когда я взял в жёны Кассию, дочь одного из своих лордов, между нами словно пропасть пролегла. Жена хорошо относилась к нему и не выделяла младшего как любимца. Но, всё же, она не мать, имя которой мы больше никогда не произносили вслух. И ведь я люблю их всех, несмотря ни на что.

Дела земель идут в гору, крестьяне меня уважают, дети и жена — идиллия. И всё же, почему я не счастлив? Что меня не утраивает?

Меня куда-то тянуло, сам не понимал куда. Поднявшись, я направился в сторону, куда, кажется, прежде не ходил. Начиналась весна, местами ещё лежал снег, но из-под него пробивалась трава, а на ветках набухали почки. Приблизившись к какому-то вечнозелёному кустарнику, почувствовал волнение и учащение сердцебиения. Дрожащими руками приподнял ветви и замер в ступоре. Ничего, но почему ощущение, будто-то здесь что-то должно быть?

Чувствуя себя довольно паршиво, спустился к лошади и вернулся в замок.

Прошло несколько дней, самых обычных. Я работал, ездил по деревням, проверял соответствие отчётам. Казалось, что делал это уже не раз, но всё равно возникало чувство неправильности происходящего, словно чего-то не хватает. Отпустив охрану, я углубился в лес. Хотелось сбежать ото всех и от того неприятного ощущения, что преследовало последние дни, побыть наедине с самим собой.

«Тебе давно пора отпустить ту ситуацию, — сказала мне на днях Кассия, намекая на смерть первой жены. — Просто наслаждайся моментом! Думаешь, я не замечаю, как ты бесцельно бродишь по замку и невидящими глазами смотришь на слуг? У тебя есть я и дети, неужели нас тебе недостаточно?»

И я хотел бы «наслаждаться» жизнью, но как бы не старался, ничего не выходило. Ощущение неправильности происходящего не покидало меня, заставляя чувство вины разрастаться ещё больше. Почему я просто не могу быть счастливым? Хотелось просто уйти навсегда и не портить настроение семье своей кислой миной.

Через пару часов блужданий я поднялся на гряду холмов, окружающих низину. Смотрел на деревья так, словно их не должно здесь быть, будто здесь прежде находилось поселение.

«Деревня глубоко в лесу? Вдали от дорог? Что за чушь!»

Я уже хотел развернуться и уйти, как голову пронзила вспышка. Военный лагерь! Огромный, спрятанный глубоко в лесу. Разномастные солдаты, точнее, их силуэты. Огромные широкоплечие, а между ними сновали, будто дети, какие-то карлики.

Снова посмотрел на низину, будто что-то могло измениться за несколько секунд. Спустился вниз, но кроме девственного леса и белок, скачущим по ветвям, ничего не нашёл, разве что липкая теплота душила, от неё было невозможно избавиться. А ещё тишина вокруг, она словно звенела, давя на уши и создавая ощущение присутствия чего-то незримого. Практически на автомате я закрыл глаза и использовал [Тишину], чтобы абстрагироваться от реальности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И тут образы поплыли перед глазами… Огромная армия, война. Я воевал с эльфами! От осознания того, что была другая жизнь, сорвался с места, покидая зону действия заклинания. И тут наваждение пропало.

«Эльфы?»

Голова дико заболела, стоило подумать о странных, низкорослых эльфах с человеческими чертами лица, в простой одежде. Они заметно отличались от тех гордых и высоких блондинов, что я видел прежде, а ещё их лица изображали ненависть. Низкие убивали своих господ, которыми и были классические эльфы.

«Да откуда такие мысли то?»

Я должен был вернуться туда, где чувствовал себя лучше всего.

«Убежище».

Нет, просто тот холм с поваленным стволом дерева.

Пока я добрался до него, вспомнил всё, или почти всё. Что Кассия не человек, а демон. Что я бывший демон. Что Виорел ни разу не сын мне. И всё же, воспоминания были слишком необычными, нереальными. Руководить армией монстров? Серьёзно? Завоевать всё эльфийское королевство? Больше походило на беллетристику, чем реальные события. В голове смешались две жизни, где в одной я лорд Больдстон, женат на красавице и отец двух сыновей, а во второй бывший демон Аветус, женат на той же женщине, но она демоница, и нет у нас детей. Только мой единственный сын Больдо.

От каши из воспоминаний голова болела так, что хотелось выть. Вместо этого челюсть свело до скрежета в зубах, а перед глазами мелькали серые пятна и «мошки». Кажется, это называлось аурой при мигрени.

Я добрался до холма, но не стал подниматься наверх, а обошёл его. Пещера, она же парадный вход в Убежище. Она просто обязана быть здесь!

И она нашлась. Меня аж пот прошиб от волнения. Конечно, она немного отличалась от воспоминаний, той же грунтовой дороги, ведущей к ней от ближайшего поселения монстров, не было. Привязав лошадь к стволу дерева, вошёл внутрь. Обстановка казалась одновременно знакомой и чужой, а боль стала совсем нестерпимой. Дыхание моё участилось, а каждый шаг отдавался жгучей вспышкой в висках.

«Нужно вернуться домой и лечь отдохнуть».

Предательские мысли крутились в голове, образы постели и жены в ней проплывали перед глазами.

«Зачем я это делаю? Это обычная пещера, здесь ничего нет!»

От злости на самого себя я бы сжал зубы ещё сильнее, будь это возможно. Но их скрежет и так стоял в ушах, а я продолжал плестись дальше вглубь пещеры.

Свет.

Хоть и ожидал нечто подобное, всё равно был ошарашен. Магический огонь возле одной из стен освещал то, что вполне можно было назвать помещением. Оно было до боли похоже на гостинную Убежища, и в то же время совершенно не похоже. Тот же дубовый стол посередине, только всего лишь с парой стульев, а не комплектом. Возле камина — а это был именно он — два кресла с высокими спинками. Не с обивкой из ткани, а просто вырезанные из массива дерева.

Я прислушался к ощущениям и почувствовал [Ауру жизни] в одном из них. Боль словно уменьшилась, отступив на второй план, зубы перестали скрежетать. На негнущихся ногах я подошёл к свободному креслу и посмотрел на сидящего. Старик в балахоне, лица не видно из-за капюшона, только борода на груди.

«Фавоний», — мелькнуло в голове.

Я медленно сел, не сводя глаз со старика. Он повернул голову и я оторопел. Человек! Да, не красавец, глубокие морщины, корявый нос, но глаза не красно-чёрные, а белые — катаракта. Он был всё таким же бледным с просвечивающей синевой вен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Владимир? — спросил старик вполне знакомым голосом. — Это ты ведь? Я вижу твой свет, хоть он и немного другой. Что, опять тоска напала?

Я промолчал. В голове всплывали воспоминания, которые я не хотел знать. О том, как приходил к отшельнику Фавонию в его пещеру и рассказывал свои сны. И снова это мерзкое липкое чувство, от которого хотелось немедленно отмыться.