Следователь по особо секретным делам - Алла Белолипецкая

– Что? Что вы говорите? – Валентин Сергеевич выскочил, будто подброшенный, из своего кресла.

– Значит, вы тоже не знали? – В голосе Скрябина едва ощутимо промелькнуло удовлетворение. – Я почему-то так и думал! Данилов сказал: когда его сняли с поезда, при нем был некий баул – он его назвал словом reconditorium.

– По-латыни это значит – хранилище.

– Да, – Скрябин нетерпеливо кивнул, – я знаю. И в этот рекондиториум он, по его словам, сложил всё оборудование своей алхимической лаборатории – а заодно и открытый им секретный ингредиент. Ну, тот самый: lapis philosophorum – пресловутый философский камень.

– Хотя, как я понял, – вставил слово Кедров, – на деле он выглядит как порошок темно-красного цвета.

– Красная тинктура, – сказал Валентин Сергеевич, быстро выходя из-за стола и направляясь в дальний угол своего кабинета – где имелась дверка, ведшая якобы в хранилище вещдоков «Ярополка». – Алхимики так это вещество называют.

– Точно! – Скрябин, взмахом руки позвав за собой Кедрова, пошагал за Смышляевым следом. – Данилов так и сказал. Этот рекондиториум – он ведь у вас?

– Да, я прошлой ночью убрал вещи Данилова в наше особое хранилище. Признаюсь: я в этот баул заглянул, – Валентин Сергеевич со стыдом поморщился, – но подумал, что там лежит какой-то бесполезный металлолом. Однако решил сохранить его, пока не узнаю, что это такое.

Из мнимого хранилища улик – тоже своего рода рекондиториума – они прошли в помещение совсем иного рода. Его укрывал за собой один из стоявших у стены стеллажей – забитый мало что значащими бытовыми предметами, изъятыми при обысках и конфискациях: посудой, картинами, светильниками и потрепанными книгами. Смышляев потянул за него, словно стеллаж был обыкновенной дверью на петлях. И обнаружилась дверь уже совсем иного рода: матово блестевшая сталью, с кодовым сейфовым замком сбоку.

5

Скрябин, в отличие от Михаила Кедрова, сейфовой двери не удивился: он и прежде попадал в святая святых «Ярополка» – самое засекреченное хранилище улик во всем здании НКВД СССР. Но при взгляде на содержимое пресловутого рекондиториума он изумился по-настоящему.

– Я не уверен, – медленно произнес Николай, – что Данилов говорил именно об этом.

И он обвел рукой выложенные на длинный стол металлические предметы: какие-то рейки, гайки, шурупы и винты, несколько шариковых подшипников и даже фрагмент автомобильного коленвала. Если всё это и походило на что-то, так и впрямь – на груду металлолома.

– Я бы предположил, – сказал Валентин Сергеевич, – что мы с вами стали жертвой злостной мистификации. Но вряд ли человек в здравом уме стал бы тащить весь этот тяжеленный хлам из Москвы в Новороссийск.

– То есть, была подмена? – воскликнул Миша. – Но как такое могло случиться?!

– Вопрос не в том – как,– сказал Смышляев. – Вопрос в том – когда. По пути от поезда к Лубянке? Или – уже здесь?

– Уже здесь… – эхом повторил за ним Николай, а потом прибавил с совершенной убежденностью: – Да, уже здесь.

– Вот и я так думаю. – И Валентин Сергеевич яростно потер ладонями свое по-актерски выразительное лицо – чуть ли не влепил самому себе пару оплеух.

6

Лариса Рязанцева, которая проводила этот день в квартире Николая Скрябина на Моховой, 13, вся извелась, терзаясь сомненьями. Во-первых, она сомневалась в том, насколько верно распознала демоническую сущность, описанную Николаем. Частично – приметы сходились. Но, вместе с тем, возникал вопрос: почему в Москве объявилось вдруг именно это? А, во-вторых – и то были сомнения уже куда более беспокоящие: Лара не знала, вправе ли она произвести эксперимент, необходимый для подтверждения собственной догадки?

Она звонила Николаю на службу – на секретный номер, который был ей известен. Дважды звонила – хоть и догадывалась, что ответит ей Скрябин на её вопрос. Но – оба раза после десяти гудков трубку никто не взял. Лара хотела позвонить в третий раз, даже протянула к телефону руку. Но тут Вальмон, сидевший на ковре возле её ног, протяжно мяукнул, словно бы говоря: «И не лень тебе заниматься бессмысленным делом?» Так что девушка приняла решение.

Она пошла на кухню – огромную, с розовым кафелем на стенах, с лепниной на потолке, – и отыскала в одном из шкафчиков открывалку, какие используют для банок с домашними заготовками. Потом принесла на кухню саму стеклянную банку, в которой позвякивала крохотная медная дудочка. После чего эту банку раскупорила и вытряхнула оттуда медный предмет в кухонную раковину. Здесь, в Доме Жолтовского, имелась в наличии вещь совершенно фантастическая: прямо из-под крана можно было пустить горячую воду. И Лара минуты две поливала артефакт почти крутым кипятком.

Вальмон прибежал на кухню – он всегда так поступал, стоило туда зайти его людям: рассчитывал на угощение. И не сводил своих ярко-желтых глаз с облачка пара, которое поднималось над раковиной. Но девушке обеззараживания горячей водой показалось мало. В кабинете у Николая имелась бактерицидная кварцевая лампа – маленький источник псевдо-солнечного света. Так что Лара сходила за ней и не менее пяти минут держала свисток в её бледно-синих лучах.

Но, наконец, она решила: всё, хватит. И осторожно – так берут двумя пальцами крупного жука, не зная, укусит он или нет, – взялась за вверенную ей вещицу. Она – это уменьшенная дудочка Гамельнского крысолова – не показалась ей ни холодной, ни горячей, ни легкой, ни тяжелой. Лишь металл, из которого её изготовили, источал отчетливый запах старинного медного пятака, нагретого в ладони.

Лара несколько раз взмахнула свистком над раковиной, вытряхивая из него последние капли влаги, и уже поднесла его к губам. Но – снова поймала взгляд кота. И теперь в этом взгляде читалось нетерпеливое ожидание.

– Да помню я про тебя, Вальмоша, помню! – Лара, рассмеявшись, наклонилась к нему и провела ладонью по его мохнатой спине, а потом полезла в холодильник за специально приготовленной для персидского кота ливерной колбасой.

А когда Вальмон жадно зачавкал над своей миской, Лара подумала: нельзя экспериментировать с артефактом прямо здесь, в квартире. Все кошки – медиумы в той или иной степени. И еще неизвестно, как повлияет кот на итоги её эксперимента – а, главное, как повлияет этот эксперимент на самого белого перса. Так что девушка вышла в коридор, сменила домашние шлепанцы на свои туфли и, заперев квартиру Николая оставленным ей ключом, сбежала по лестнице и