Офицерская охота - Аркадий Карасик

* * *

Когда лесник привез постояльцев со станции и буркнул, обаращаясь к жене: будут жить, даже тупой Кариес понял - Лягаша и лесника связывают непростые отношения. Это подчеркивала и тяжелая рука хозяина, положенная на плечо хрупкого "постояльца".

Оба, будто сговорились, промолчали о соединившем их давнем событии.

Тогда Лягаш и лесник парились на зоне. Главарю банды отвалили трояк за незаконное хранение оружия - прихватили с пистолетом, слава Богу, не засвеченным, не побывавшим в деле. Леснику - тот же срок за избиение с нанесением тяжких увечий: пристали поздно вечером мужики, требовали капусты, угрожали; вот и раскидал их будущий зек, будто годовалых щенков, да ещё приложился к каждому здоровенным, напоминающим кувалду, кулачищем.

По нынешним временам "преступления" чепуховые, не связанные ни с убийствами, ни с грабежами - примитивная бытовуха. Год отбарабанили в следственном изоляторе, осталось два на ушах - пришлось париться на зоне.

Отношения между двумя зеками: здоровенным лесником и щуплым "подростком" - типа "здравствуй-досвиданья". Ни малейшей привязанности, не говоря уже о дружбе. Как и всех слабосильных людей, Лягаша привлекала невероятная сила лесника и он изо всех сил старался подружиться, стать полезным. Отмывал богатырю грязные сапожища, предлагал поделиться пайкой еды огромному и сильному мужику вечно не хватало.

В ответ - ни спасибо, ни пшел вон - молчание. Даже не улыбнется, падла, не кивнет башкой. Как же услужить богатырю, чем его порадовать, чтобы он обратил внимание на "пацана".

Фокусница-жизнь устроила все по собственному разумению. Будто прислушалась к "молитвам" слабосильного зека.

Произошло это на лесоповале.

Лесника по кликухе Железный, полученной за невероятную силу, на зоне не любили, считали ушатым, подставленным ментами для наушничанья и слежки за авторитетами. Молчун был исполнительным и работящим. Одно это вызывало у заключенных ненависть. Какое бы задание он не получал - молча кивнет и непременно выполнит. Спрашивается, кто, кроме продажных стукачей или фрайеров, способен на такое?

Нападать в одиночку или даже малочисленной группкой опасались изуродует чертов Еруслан, не даст даже приблизиться. Созрел заговор.

Однажды в туалете Лягаш подслушал: завтра Железного замочат. Поручено привести приговор в исполнение проигравшемуся в карты Толяку. Вот она, та услуга, которая не проскользнет мимо лесника, подумал Лягаш. Не использовать услышанное - глупость.

Рано утром извилистая черная лента колонны поползла в лес. Лягаш пристроился за Железным, выкроил удобный момент и зашептал в спину.

- Дружан, слышишь?

- Угу, - не оборачиваясь проворчал медведем Железный.

- Тебя мочить собираются... Толяк заточкой...

- Угу, - повторил лесник.

Понадеялся мужик на медвежью свои силушку и зря - одного, двух, пятерых можно, конечно, одолеть, но сговорилось человек двадцать, не меньше. Заварят кашу, устроят кучу-малу, трудно даже легендарному богатырю выбраться из неё живым. Пока доберутся конвойные, пока прогремят над головами автоматные предупредительные очереди, диким лаем зальются овчарки - долго ли проткнуть человека насквозь той же заточкой?

Лягаш твердо решил спасти малоизвестного ему мужика. Почему?

О жалости и говорить не стоит - на зоне, если даже она и была у прибывших зеков, - вытравили, будто кислотой. И дружаны, и менты. Потому-что жалость - вредное приложение, способствующее об"единению людей, в местах заключения противопоказанное.

Скорей всего, хитрый бандюга глядел далеко вперед. Прежде всего, надеялся на ответную благодарность богатыря - защиту хлипкого "пацана" от вечных издевательств остальных зеков. Да и мало ли какие фортеля выкинет жизнь - не вредно иметь надежное пристанище где-нибудь во владимирских лесах.

Как в воду глядел, провидец!

Юркий, маленький Лягаш будто прилип к массивному убийце. Тот обрубает ветки хлыста - "пацан" рядом орудует топором, тот чокерит обработанный хлыст - Лягаш помогает. Ни на шаг не отстает, греет под полушубком остро наточенную длинную отвертку.

Когда начался всеобщий мордобой - трудно сказать из-за чего, что именно не поделили занюханные зеки - Толяк, хищно наклонившись скользнул к обороняющемуся Железному, на которого насела целыя дюжина зеков. Тот расшвыривал нападающих, будто это не сильные, накачанные мужики, а слабые недавно открывшие глазенки котята. Одного забросил на сук ближайшей осины и тот повис, забавно извиваясь, будто червяк на крючке. Другой, скорчившись, свалился на снег... Третий... Четвертый...

Увлеченный отчаянной схваткой Железный угрюмо улыбался и этот зловещий оскал действовал на наседающих зеков не хуже литых кулаков.

Толяк подобрался со спины. Но ударить ему не довелось - Лягаш воткнул ему в бок свою заточку, вогнал по самую плассмасовую ручку. И - отвалил, перебежал на другой край просеки.

После того, как конвойные, не особо утруждая себя, лениво разогнали сцепившихся зеков, на просеке осталось трое избитых до потери сознания и один труп. Толяка. Попробуй разберись, кто именно замочил его? Во всяком случае, не тощий Лягаш, который во время выбрался из толпы и "причалил" поближе к конвойным.

Как водится в подобных ситуациях, в карцер отправили первых попавшихся. В назидании остальным. Этим и закончилось расследование. Избитые легли в лазарет, Толяка свезли на кладбище.

Железный остался цел и невредим. Не считая нескольких царапин и подбитого глаза. Отсидев положенное время в карцере, освободившись, он первым делом благодарно кивнул "пацану". Но - ни словечка.

Такие услуги не забываются. Поэтому в трудную минуту жизни Лягаш обратился к Железному. Тот, не спрашивая о причинах просьбы, не ковыряясь во внутренностях дружана, ковнул на запряженную унылой кобылой телегу. Садись, мол, поехали, ни к чему лясы точить.

Так босс банды вместе со своим телохранителем поселились в избе лесника...

* * *

Кариес побаивался могучего хозяина. Особенно после того, как лесник приложился кулаком меж рогами взбесившегося по неизвестной причине бычка и тот замертво рухнул на землю. Телохранитель представил себя на месте скотины и содрогнулся.

И все же нацелился на бабу, единственную в заимке. Потому, что надеялся на защиту босса. Не даст он в обиду верного человека, как пить дать, не позволит давнему другу замочить провинившегося телохранителя. Единственную шестерку, которая возле него осталась.

Слава Богу, оседлать лесничиху ему не удалось... И все же хозяин вполне может осерчать, затаить злобу.

Выполняя просьбу Лягаша, лесник рано утром повез на телеге Кариеса на вокзал. Расстояние - всего-ничего - каких нибудь пятнадцать километров, но "пассажиру" - все сто. Сжавшись в задке телеги, он сторожко поглядывал на широченную спину возчика. Вдруг Груня все же пожаловалась мужу? Остановит сейчас лесник заляпанную грязью телегу, повернется и взмахнет литым кулачищем. Как тогда - с быком. Закопает тело вон в том овражке, закидает валежником...

Минут через тридцать молчать сделалось невмоготу. Судя по поведению лесника, тот не собирался мочить обидчика, все так же равнодушно помахивал кнутом, что-то мычал. Значит, не пожаловалась баба, просто взяла постояльца на понт, густо навесила на уши лапшу.

Приободрившись, "пассажир" решил пообщаться с возчиком, вызнать у того историю знакомства с Лягашом. Заодно просветиться в части лесного житья-бытья. Придется ещё раз затаиться от сыскарей - не найти лучшего места. Лягаш тоже не вечен, наступит время, когда его не станет, и верный телохранитель организует свое собственное "дело". Тогда и пригодится тесное знакомство с лесником.

К тому же разговорчивого парня напрочь измучило молчание.

- Зверье здесь водится? - не выдержал он. - Которое людей пожирает. Слыхал, а вот толком не знаю.

- Есть.

- На нас не нападет?

- Всяко случается.

- А мы без оружия, - вспомнил телохранитель оставленный по приказанию босса пистолет и содрогнулся. - Хоть бы ружье захватили...

Лесник не ответил. Зачем зря сотрясать Божий воздух, говорить ни о чем? Хочется парню болтать - пусть трепется на здоровье, трудится языком, коли руками непривычен. И он снова замычал нечто похожее на тоскливое песнопение.

Несколько минут Кариес молчал, пугливо оглядывая густой кустарник, деревья-подростки, могучие дубы да осины.

- Моего хозяина давно знаете? - подкинул он основную тему, авось, лесник раскочегарится.

- Давно.

- Небось, на одной зоне парились?

- Было.

Дерьмо лесное, муть болотная, чурка с глазами, ругался про себя обозленный телохранитель. Половину языка откусил, что ли, падла?

Так и не удалось расколоть молчуна.

Вдали завиднелись пристанционные постройки. Лесник зачмокал, махнул поощрительно кнутом над спиной ленивой кобылки.

Только в последний момент, когда Кариес бодро спрыгнул с телеги, снял с неё небольшой чемодан и протянул руку леснику, тот будто ожил.