Товарищ Ссешес - Леонид Кондратьев

— И что это тогда? Не может же просто так, ни с того, ни с сего, умереть столько народа. Следы борьбы или агонии есть? Может, по ним можно что-то предположить?

— А вот с этим странно, Вилли. Очень странно… Лично я за всю свою сознательную жизнь такого не видел. Представь себе вагон, заполненный трупами… Мирно сидящими трупами, как будто замороженными за своими занятиями… Сидевшими на лавках, поправлявшими прическу и так и застывшими с гребешком в руках. Сжимающими уже закоченевшими руками открытые фляжки. Вилли! — говорящий с досадой бросил на металлическую поверхность стола скальпель, неприятно задребезжавший в кафельной тиши помещения.

— Вилли — ты знаешь меня уже чертову кучу лет. Но такого… Пальцы… Сожженные забытой сигаретой пальцы… И лица… Эти чертовы лица — с навсегда застывшим выражением удивления и легкой тревоги. Вилли! — срывающийся на крик голос эхом отразился от противоположной стены подземного зала, заставленной деревянными многоярусными нарами с находящимися на них телами. — Они… Они даже ничего не почувствовали… Ничего… Понимаешь, они даже не поняли что умерли… Все… Все они…

Говоривший остановился и тыльной стороной запястий, чтобы не запачкаться об грязные, порванные в двух местах перчатки, слегка помассировал себе глаза. После чего, немного успокоившись, уже другим — злым голосом продолжил:

— Но ничего! Ты же знаешь Вилли, не зря меня звали в университете хитрым лисом. Я понял! Я разобрался в том, что это было! Но убей меня бог Вилли, если я знаю что или кто это сделало… Вот! Посмотри на состояние крови. Посмотри. А потом скажешь мне, могло ли такое случиться с кровью за четыре часа, даже учитывая это чертово лето, в этой чертовой стране с ее чертовыми загадками! Убедился? Это еще не все. Вот давай перейдем вот к этому клиенту со спиленной крышкой черепа. Смотри… Смотри в каком состоянии мозговая жидкость. Ничего не напоминает?… Да Вилли! Да! Я не знаю как! Я вообще ни черта не понимаю, это больше всего похоже на воздействие высокой температуры, как при испанке. Но за такое короткое время, что никто даже не понял, что случилось…

Буквально содранные с рук перчатки отправились в краткий, но энергичный полет в мусорное ведро, выглядывающее из-под прозекторского столика. Дрожащие пухлые пальцы, покрытые седеющими редкими волосками, извлекли из портсигара сигарету и со второго раза вставили ее в перекошенный рот.

— Это невозможно! Это просто бред! Получается, что наших доблестных солдат просто сварили!

Сыплющая искрами зажигалка, с каждой нервной, истерической попыткой извлечь из нее огонь все больше и больше наполняла затхлый воздух морга едким запахом газолина.

— Ты понимаешь Вилли! Эти красные унтерменши просто сварили их! Черт!

Так и не загоревшаяся зажигалка с жалобным дребезжанием ударилась о стену и, весело подпрыгивая, закатилась под забитые трупами стеллажи…

…

14.08.1941 г. Минск центральная площадь, небольшой желтый двухэтажный дом, кабинет оберстлейтенанта (подполковника) Герлица.

— Ну и что вы на это скажете, фельдфебель Паулюс?! Что ВЫ мне можете сказать с вашей чертовой агентурой?! Вы понимаете, чем это пахнет? И теперь спихнуть все происходящее на недоработку СС не удастся! Где ваши русские? Где ваши клятвенно обещанные мне свинские партизаны?

Нервно расхаживающий по кабинету, подобно запертому в клетке тигру, подполковник Абвера Феликс Герлиц бросал злые взгляды на вытянувшихся в струнку около стола подчиненных.

— Ну а вы, лейтенант Борман? Где информация от созданных и пестуемых вами партизанских отрядов? Или вы просто так набирали различную шваль из лагерей военнопленных в Борисове и Минске? Где результаты, я вас спрашиваю?!

Если бы можно было, находящиеся под прицелом начальственного гнева лейтенант и фельдфебель, с большой радостью стали бы невидимыми. Но лейтенанту мешала развитая атлетическая фигура (эдакий юный викинг), а фельдфебель… Ну много его было. Очень. В форму только ремнем и утягивался. Хотя, если присмотреться, то для искушенного взгляда сразу становилось понятно, что френч фельдфебеля был расширен профессиональным портным, да причем так, что вставки были практически невидимы. Но в данный момент этих абсолютно непохожих друг на друга людей превращала в братьев-близнецов клокочущая волна начальственного гнева.

— Я говорил! Я ведь предполагал, что добром это не кончится и эти…

Захлебнувшийся злостью и так и не подобравший ругательство подполковник, энергично махнул рукой с зажатой в пальцах сигаретой, роняя пепел на паркетный пол, уже покрытый несколькими хаотичными пятнами пепла и глубокими царапинами от набоек солдатских ботинок и офицерских сапог.

— Эти чертовы диверсанты! Ведь все это было не просто так! Это было испытание нового оружия. Сперва, эта ракетная установка, отправившая к небесам спецпоезд и большую часть его персонала. Теперь вот это… я даже не знаю, как это назвать. Вы понимаете, что в живых остались только два сошедших с остатков своего недалекого ума машиниста? Которые даже не могут сказать что-либо связное.

Подойдя к столу и затушив окурок в переполненной пепельнице, подполковник продолжил:

— Обследование железнодорожного полотна привело к обнаружению участка местности на расстоянии четырех километров после станции Оранчица, черт бы побрал эти славянские зубодробительные названия. Так вот! После этой станции в лесном коридоре, по которому проходит железная дорога, был обнаружен аномальный участок с пожухлой, пожелтевшей растительностью. Заключение экспертов, дополненное выкладкой патологоанатомов, рисует чудовищную картину применения этого дьявольского оружия русских. Участок местности, включая в себя отрезок железной дороги с двигающимся в этот момент на нем эшелоном, был практически мгновенно нагрет, по заключению экспертов, до пятидесяти — пятидесяти пяти градусов. Что вызвало мгновенную смерть находящихся в эшелоне солдат и изменение цвета окружающей растительности. Машинисты сохранили жизнь, но не разум, из-за большой скорости движения эшелона и малого времени нахождения в зоне воздействия. Картина поражения плавно меняется от первых вагонов к последним. У часовых, находившихся на тормозной площадке последнего вагона от нагрева практически запеклись глаза. Каким бы ни было это оружие, некоторые следы оно все же оставило. В частности, кроме четко видимой зоны воздействия, обнаруживаемой благодаря изменению цвета растительности, на месте применения в гравийной подушке были обнаружены три четких проплавленных углубления, заполненные застывшей стекловидной массой, когда-то бывшей гравием. Средний диаметр углублений составляет восемь и глубина шесть сантиметров.

Эксперты практически единогласно сходятся во мнении, что это места установки экспериментального оборудования, позднее унесенного диверсантами.

В связи с большой опасностью данного диверсионного отряда, обладающего столь действенным секретным оружием, с сегодняшнего дня в подчинение третьему отделу Абвера было передано два полка бомбардировочной авиации, для осуществления разведки и бомбардировки замеченных участков возможного нахождения диверсантов.

Остановившийся посередине комнаты подполковник устремил усталый взгляд в обрамленное тяжелыми шторами окно кабинета и тихим голосом добавил:

— Нам лучше как можно скорее выжечь эту язву. Не забывая впрочем, о захвате использованного советскими диверсантами вооружения. Думаю, оно очень сильно заинтересует руководство Вермахта.

14.08.1941 г. Ссешес Риллинтар

Влажный хруст пересыпанного толченым древесным углем, когда-то белоснежного болотного песка, тихое потрескивание стекающих с амулетов разрядов и заполняющий окружающее пространство низкочастотный гул четырех сверкающих серебряных цветков накопителей. Тихое занятие, успокаивающее нервы — берем амулет, втыкаем. Берем следующий, втыкаем. И так сто двадцать четыре раза. Немного похоже на сельскохозяйственные работы. В небесах висит ненавистное солнце, обложенное начинающими собираться тучами. Парит…

I'ssuri elggen uns'aa.

Ussta ilharn ycal uns'aa.

Ranndek lu'dalninin s'tharl harl l'lawat,

veldri illingen nind zhal flamgra mina ulnin.

Детский стишок, привязавшийся к языку, позволяет хоть ненадолго отвлечься от монотонной работы и переключить голову на что-нибудь другое. Поэтому, раздавшийся вопрос, первоначально даже выбил из колеи и заставил застыть с занесенной рукой, вооруженной уже подготовленным амулетом преобразования.

— Это заклинание?

Устроившийся рядом на небольшой травяной кочке Иванов, до того беззвучно разглядывавший творимое перед ним действо, с заинтересованным видом ожидал ответа.

Равнодушно дернув кончиком обращенного к нему уха, я с усилием вонзил очередной амулет в подготовленную канавку синхронизатора и чуть задумавшись, перевёл: