Sonin.ru - Уроки экономики - Константин Сонин

Поскольку у богатых есть преимущество — и в создании частного охранного агентства, и в установлении связей с чиновниками есть отдача от масштаба, — у них нет стимулов лоббировать создание хороших государственных институтов. Соответственно, нет спроса на хорошие институты — на защиту прав собственности и тем более на защиту конкуренции.

С развитием бизнеса отношение их владельцев к экономическим институтам меняется. Низкий уровень защиты прав собственности в экономике — это, конечно, благоприятная среда для передела собственности, но это и реальные издержки бизнеса. Приходится нанимать охрану, подкармливать политиков и платить чиновникам не только для того, чтобы отнимать у других, но и чтобы не отняли то, что есть у тебя.

Другая важная тенденция — постепенно олигархические группы открывают структуру собственности их компаний, так как им надо выходить на мировые рынки капитала и продукции. Это свидетельствует о большем желании олигархов уважать права собственности — если в экономике 1990-х в первую очередь был важен контроль над финансовыми потоками, в начале XXI века права собственности играют всю большую роль. Неудивительно, что большая открытость и улучшение корпоративного управления на глазах приводили к росту капитализации.

Свободная конкуренция и защищенные права собственности не появляются сами собой. Наоборот, их поддержание является основной задачей даже не правительства, а общества, следящего за правительством. Раджан и Зингалес отмечают, что опасность для конкурентных рынков особенно велика в период кризисов, когда индустриальные магнаты требуют ограничить конкуренцию, чтобы спасти остатки прибылей, а самые бедные хотят того же самого, потому что в период кризиса им особенно хочется стабильности. Легко ли иметь дело с такой коалицией? Спросите Рузвельта, не говоря уже про Гитлера и Муссолини.

Перефразируя вслед за Раджаном и Зингалесом слова Черчилля, можно сказать, что развитый конкурентный финансовый рынок хуже любой другой альтернативы, кроме всех, которые уже были опробованы. В нашем конкретном случае все еще проще. В России не будет экономического процветания без капитализации ее богатства. Капитализацию можно повысить, только создавая и улучшая экономические институты — независимые и компетентные суды, низкие административные барьеры, конкурентные экономические и политические рынки.

Глава 6

МАКРОЭКОНОМИКА

В отличие от экономики конфликта или политической экономики, наук сложных, в макроэкономике, как в футболе, разбираются все. То и дело на кухнях или в транспорте вспыхивают стихийные баталии на тему, как увеличить ВВП, навсегда расправиться с безработицей или имущественным неравенством, каков «настоящий» обменный курс рубля по отношению к доллару, как победить инфляцию, чтобы она никогда больше не подняла головы. Трудность, которая при этом обычно игнорируется, состоит в том, что в макроэкономике есть свои законы — не столь, может быть, безусловные, как законы Ньютона и Галилея в механике, но достаточно жесткие.

Оказывается, что инфляция — не всегда безусловное зло, что безработица в эффективной экономике существует на определенном «нормальном» уровне, что имущественное неравенство — вовсе не обязательно следствие экономического спада; другое дело, что во время спада политические последствия неравенства ощущаются куда сильнее. Что богатство не всегда благо, а иногда весьма опасная вещь — даже месторождения золота, алмазов или нефти могут стать «проклятием» для страны, ими обладающей.

Однако главное, что отличает макроэкономику от микро, — это ее тесная связь с политикой. Роль государственных институтов — от Центробанка до Министерства экономики и развития — в направлении макроэкономической деятельности переоценить невозможно. Должны ли они управлять экономическими процессами жесткой рукой или, наоборот, вмешиваться в развитие отраслей промышленности и внешнеэкономическую деятельность «точечно» и осторожно — об этом среди экономистов велись, ведутся и, думаю, всегда будут вестись бесконечные споры. Ясно одно: именно от этих политических институтов зависят и развитие страны в целом, и способность ее преодолевать трудности, такие как нынешний мировой финансовый кризис.

ЗОЛОТОЕ ПРОКЛЯТИЕ

Известная легенда рассказывает о том, что однажды фригийский царь Мидас выпросил у бога Диониса бесценный дар — превращать в золото все, чего бы он ни коснулся. Этот дар обернулся для царя проклятием: он чуть не погиб от голода, потому что любая еда, едва он брал ее в руки, становилась золотыми слитками. Как ни странно, экономическая теория кое в чем согласна с древней мифологией: не всегда нежданно свалившееся на голову богатство — это благо.

Когда в стране средний прирост ВВП составляет 7 процентов в год в течение почти десяти лет, даже отъявленному пессимисту трудно найти слова, чтобы выразить свою озабоченность. Трудно, но можно. В 2008 году, до начала кризиса, эти слова про российскую экономику звучали так: «Это только кажется, что дела идут хорошо, пока цены на нефть высоки. На самом деле с каждым днем все заметнее "голландская болезнь" и все хуже политические и экономические институты». Мировой финансовый кризис, последствия которого стали хорошо видны в нашей стране летом 2008 года, показал, что Россия была и вправду готова к нему плохо — спад производства оказался одним из самых высоких в мире. Но вот наступил 2010 год, цены на нефть по-прежнему высоки, и снова стоит вопрос — правда ли, что природное богатство может быть проклятием?

Правы пессимисты и алармисты? И да и нет. Те уроки, что могли быть выучены, выучены — пресловутую «голландскую болезнь» у России, помнящей печальные уроки нефтяных экспортеров конца 1970-х, обнаружить долго не удавалось. А вот проверить, действительно ли ресурсы разрушили экономические институты до такой степени, что страна не готова к макроэкономическим потрясениям, не так просто. Потому что пресловутое «ресурсное проклятие» проявляется в основном тогда, когда мировые цены на эти ресурсы резко падают. Если, конечно, такое проклятие вообще существует.

В январе 2007 года Москву посетил знаменитый обозреватель New York Times Томас Фридман, автор концепции «плоского мира», состоящей в том, что весь мир сейчас — единая конкурентная среда. Фридман представлял русское издание своей книги, которая так и называлась — «Плоский мир»62. Первая же его колонка после возвращения была посвящена России: в ней пересказывалась история, которую Фридману рассказал Владимир May, ректор Академии народного хозяйства, одного из ведущих московских вузов.