(Не)естественный отбор (СИ) - Бутырская Наталья

А где же ваши решения? Где ваши собственные поступки? Вы так и планируете всю жизнь прожить по чужой указке?

Вы не думаете, что, возможно, поэтому вас и взяли на эльфов? Потому что вы ничего за себя не решаете? И если бы вам не попался на пути Стан, то все бы так и закончилось.

Поймите меня правильно, Анастасия. Нет ничего плохого в том, чтобы переложить ответственность за свою жизнь на кого-то другого. Многие так живут. Гораздо больше людей, чем вы думаете. Я лишь хочу, чтобы вот это решение о перекладывании ответственности вы приняли самостоятельно и осознанно.

Подумайте и скажите себе: «Я хочу передать ответственность за свою жизнь в руки …» кого? Стана? Натаниэля? Мамы? И после этого живите спокойно.

Я молчала, а по щекам почему-то бежали слезы. Дум Шадар был прав. Так прав, что от этого становилось больно дышать. И было очень страшно. Если бы гном начал настаивать на прямом ответе, то я, скорее всего, бы убежала из его кабинета, но он договорил и отвернулся от меня, принявшись искать что-то в ящиках стола, затем молча протянул мне рецепт на лекарства.

Я встала, поклонилась гному, взяла листок и вышла из кабинета. Не знаю, почему я поклонилась. Это далеко не в традициях нашей страны, но мне показалось, так правильно.

Стан вскочил с диванчика, на котором меня ждал, увидел слезы, раскрыл рот, чтобы спросить, но передумал и тоже промолчал.

И всю дорогу к нему домой я вдруг думала, а чего хочу я. Если спросить, как я планирую жить, то я легко бы накидала подробный план, но это был бы план той жизни, которую ждут от меня другие. А вот если спросить про мои мечты и желания… Смогу ли я ответить?

Вот поэтому на следующий день после монолога Дум Шадара я сидела в квартире и прислушивалась к шагам в подъезде. И когда Стан вошел, я набрала воздух и сказала:

– Стан. Спасибо тебе большое за все, что ты для меня сделал. Но, боюсь, я не смогу дать тебе то, что ты хочешь. Прости меня, пожалуйста. Я тебя не люблю.

Глава 35

Оборотень слегка побледнел, но сумел криво усмехнуться:

– Не могу сказать, что это неожиданность для меня, но прозвучало как-то резковато.

– Да, пожалуй, – кивнула я. – Но за несколько часов я так и не смогла придумать ничего лучше.

Стан отвернулся к окну:

– Я понемногу начинаю понимать людей и ваши странные пляски вокруг друг друга. Оказывается, это очень неприятно слышать, – и тихо добавил. – Чертовы эльфы.

– По словам Дум Шадара, Натаниэль, – оборотень едва заметно вздрогнул, – не виноват. Точнее, виноват, но не в этом, и довольно косвенно. Сейчас. Подожди, – я выдохнула и попыталась собрать мысли в кучу. – Если помнишь, в самом начале мы с тобой виделись мельком несколько раз. Как я теперь понимаю, это были попытки с твоей стороны сблизиться. Но нормально стали общаться только после того момента, когда ты заставил меня очнуться от некоего транса. Дум Шадар сказал, что именно тогда появились чувства к тебе. Не мои собственные, а навязанные извне, хоть так получилось случайно. Потом во время сеансов Лаэлис не обращал на них внимания, делая упор на нужной ему программе. Дум Шадар вычистил все посторонние воздействия на мой мозг, и вместе с ненавистью, разбалансированностью и прочим хламом ушли и другие чувства. Прости.

Стан по-прежнему не поворачивался. И меня немного пугало то, что я не вижу выражения его лица. После безумно длинной паузы, когда я уже собиралась встать, собрать вещи и тихонечко уйти, он заговорил:

– Я кое-что хочу прояснить… Ты не влюблена в кого-то другого?

– Нет.

– Сейчас я тебе противен? Внешне, характером, запахом, манерой одеваться? Всем, чем угодно… – его голос звучал холодно.

– Нет. Ты, как и раньше, мне симпатичен, как внешне, как и по характеру. И запах тоже, – я почувствовала, что мои щеки горят. – У тебя хорошая работа, замечательные друзья и невероятный отец.

– В таком случае, мы можем начать все заново, – с этими словами Стан повернулся ко мне. – Разрешите представиться, Станислав Громовой, сотрудник полиции, девять лет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я невольно улыбнулась, но покачала головой:

– Но я-то уже знаю, что нравлюсь тебе. И я уже сейчас чувствую себя виноватой, что не могу ответить тем же.

– Возможно, у людей и есть подобные заморочки, но я-то оборотень. По-твоему, получается, я должен перестать дружить с Крис только потому, что не могу ответить на ее чувства? И потерять такого замечательного друга? Глупо, тебе не кажется?

Я задумалась, а ведь он прав. И Крис при всем этом так хорошо относится ко мне. Как у них это получается?

– Если… если ты не против, то я бы хотела и дальше с тобой общаться. У меня ведь совсем нет друзей, кроме тебя и Крис. И других ребят из Экстрима.

– Вот и отлично, – обрадовался Стан.

Я встала, взяла пакет с вещами:

– Вчера мне выдали аванс, и мама прислала немного денег, так что я смогла снять комнату у одной женщины неподалеку от работы. Я обязательно верну тебе долг за психотерапевта. Еще раз спасибо за все, что ты для меня сделал. Я пойду.

Улыбка сползла с лица Стана:

– Но как же… А если тебя снова подловят эльфы и увезут к себе?

– Дум Шадар научил меня способу защищать разум. Пусть ненадолго, но этого хватит, чтобы позвать на помощь. Также мы условились, что если Натаниэль попробует как-то воздействовать на меня, то Дум Шадар даст показания на суде. И гном утверждает, что эльф уже знает об этом.

Я попрощалась и вышла из квартиры, отказавшись от помощи с вещами, сумка была легкой. К этому времени Лаэлис вернул мои пожитки, и я их уже перенесла в свое новое жилье. Почему-то я не хотела, чтобы кто-нибудь знал, где я живу, ни Стан, ни Натан.

Это была старая облезлая пятиэтажка, где жили, казалось, одни старушки. Некоторые из них подрабатывали тем, что забирали детей из садиков, отвозили их на кружки, к репетиторам-логопедам, а потом возвращали усталым родителям. Собственно, именно так я и нашла себе жилье – случайно услышала разговор двух бабушек, ожидающих своих подопечных. Одна из них сетовала на то, что живет в двухкомнатной квартире, денег не хватает, хочет сдавать комнату, но боится. Я подошла к ней, представилась, сказала, что работаю в этом детском саду и хочу снимать жилье, так как из университетского общежития меня выселяют, ведь университет-то я уже закончила.

Мария Сергеевна была очень рада. Вторую комнату она несколько лет уже держала закрытой, пенсии не хватало, и эльфийская воспитательница в качестве жильца ее вполне устраивала.

Моя комната была небольшой и по-старчески уютной. Невысокий, потемневший от времени, скрипучий двустворчатый шкаф, кровать с пружинами, плетеный коврик, заросший пылью. Хозяйка к моему приходу постаралась все отмыть, поэтому полировка на шкафу блестела, но сил на вытряхивание коврика уже не хватило. Поэтому я, не переобуваясь, пошла выбивать пыль.

Позже, развесив пожитки в стареньком платяном шкафу и попив чаю с Марией Сергеевной, я легла на скрипучую кровать и попыталась вспомнить чувства к Стану в самом начале отношений.

Он не изменился. Он все тот же высокий симпатичный парень с индейскими чертами лицами, полицейский, трейсер-супермен. Умный, спокойный, надежный, уверенный. Я помнила наши разговоры, прогулки, помнила восторг, который охватывал при одном взгляде, да что там взгляде, при одной мысли о нем, помнила приятную дрожь, пробегавшую по всему телу, от мимолетных прикосновений, и как подкашивались ноги от поцелуев. Это было сказочно, невероятно, волшебно.

Он не изменился. Но у меня ничего не осталось. Я смотрела в его глаза и ничего не чувствовала: ни дрожи, ни восторга, ни трепета. С тем же успехом я могу смотреть на любого человека на улице. И хоть я понимаю, что Стан – это по-прежнему идеальный парень, идеальный вариант для эльфийской воспитательницы, но без чувств отношения станут мукой и для меня, и для него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Встречаться с ним из благодарности? Из-за расчета? Из-за возможной свадьбы или чувства вины? Это было бы мерзко по любым меркам. Постоянно всплывала фраза то ли из фильма, то ли из старой песни: «И пусть ты не любишь, моей любви хватит на двоих». Но ведь это не так. Не хватит.