Ученик якудзы - Дмитрий Силлов

— Мочить козла, — незамедлительно отозвался Виктор.

Сихан презрительно скривился и тупым концом своего посоха начертав круг на глиняном полу, ткнул в его середину.

— Это — то, что для тебя важно сейчас. А это, — он обвел посохом окружающее пространство, — то, что неважно. Что здесь?

Он снова ткнул в круг.

Виктор призадумался.

Действительно, что для него важно по жизни, учитывая его теперешнее положение? Сестра Галька? Важно, без вопросов. Только сейчас он ничем ей по-любому помочь не может. Как и узнать, что с ней да как.

Что еще?

Разве что Масурао забить, пока он его не забил? Как и было сказано, «замочить козла». Но, положа руку на печень и отбросив эмоции, приходится признать, что на данный момент скорее «козел» его «замочит». Причем особо не напрягаясь. Если, конечно, не придет подмога в виде ками давно помершего ниндзя, обосновавшегося в Викторе. Но придет та подмога или не придет — ещё вопрос. Не пришла ж она, когда тот Масурао его в первый раз мутузил.

— Что здесь? — насточиво повторил сихан.

— Ничего! — в сердцах буркнул Виктор, ожидая, что вот сейчас этот самый посох долбанет его за хамство по макушке. И хорошо, если тупым концом, а не железным серпом, наверняка отточенным до бритвенной остроты.

Но сихан долбить ученика в макушку не стал. Наоборот, довольно улыбнулся.

— Правильно, — сказал он, легким движением посоха ловко стирая круг. — Для воина ничто не имеет значения. И в первую очередь, для него не существует чувства собственной важности. Хотя бы потому, что и ты, и Масурао обязательно умрете. И какая разница — раньше или позже? Все равно это обязательно произойдет. Кстати, учти, что мы обычно по-настоящему любим или ненавидим тех людей, которые являются отражением нас самих. А теперь смотри на меня!

Виктор оторвал взгляд от того места, где только что был нарисован круг, и уставился на деда.

В тусклом свете, падающем из под потолка, его лицо казалось желтой кожаной маской, натянутой на череп. Но в узких прорезях этой маски пронизывающим огнем горели глаза, которые хоть убей не могли принадлежать старику. И молодому тоже не могли. Не бывает так, чтобы у живого человека такое под веками творилось. Не хочешь — отведешь взгляд, пока собственные глаза тем огнем не сожгло.

— Смотри!

Виктор через силу повиновался. И вдруг разозлился — на себя! Совсем в тряпку превратился от сытой барыжной жизни! Ох, не в пользу пошел тот магазин! Не мужик на выходе получился, а черт-те что. Даром что почти девяносто кило живого весу. Половина того весу — жир и дерьмо.

Решение пришло ни с того ни с сего. Простое до безобразия. Можно сказать, на поверхности лежало то решение, странно только, что сразу не допёр. В жизни ж оно как — не бывает, чтобы судьба тебя просто так, от нечего делать раз за разом мордой об кафель прикладывала. То наука дурню за промахи. А кто той науки не понимает, того она с каждым разом все сильнее прикладывать будет, пока совсем по полу не размажет.

Выходит, что не по милости злой якудзы наполучал он по самые не балуйся и в результате потерял магазин. Да и хрен с ним, с магазином! Когда воин начинает потихоньку превращаться в дерьмо, судьба дает ему шанс остановить процесс и повернуть вспять. Особым не очень сообразительным счастливчикам таких шансов предоставляется несколько. Чтоб дошло наконец. А ведь способность без дрожи смотреть в такие глаза и есть то, ради чего не жалко и десяти магазинов! Чувство собственной силы — оно дорогого стоит. И ради этого можно многое стерпеть. Очень многое.

Глаза старика жгли насквозь, заставляя внутренности сжиматься в необъяснимом, животном ужасе. Такое было уже однажды. В машине, мчащейся к аэропорту. Тогда в его голове ковырялся японец из древнего, как выяснилось, клана Сагара — наблюдателей за Равновесием.

И тогда он сдался.

Тогда.

Но не сейчас!!!

…Его сознание словно раздвоилось. Какая-то несоизмеримо меньшая человеческая часть Виктора тряслась в ужасе, но сам он абсолютно спокойно смотрел в глаза учителя, мысленно выбросив из тела ту трясущуюся часть — зачем хранить в себе ни пойми что? И так за несколько месяцев торговой жизни накопилось всякого — только разгребай.

— Хорошо, — кивнул сихан. — Очень хорошо. То, что сейчас с тобой произошло, и называется сатори, озарением.

— Но… Александра, девушка из клана Ямагути-гуми, говорила, что я убивал в состоянии сатори, — пробормотал Виктор.

— Думаю, что она повторяла чужие слова, не очень задумываясь об их значении, — хмыкнул сихан. — Совершенный ки-ай — это лишь оружие воина, которым ками моего отца пользовался для того, чтобы сохранить тело, в котором он живет. Состояние Будды — это несоизмеримо большее. Ты поймешь это со временем, когда переосмыслишь то, что произошло с тобою сейчас. Но это будет потом. А сейчас смотри на Недвижимого. Но при этом ты должен видеть меня.

…То, что статую зовут Недвижимым, Виктор откуда-то знал. Он понял это сейчас. Как и многое другое, в чем еще ему предстояло разобраться.

Он смотрел на статую и в то же время видел размытую фигуру старика, словно на фотоснимке, сфокусированном на другой объект. Старик медленно поднял посох, взял его двумя руками, повернув параллельно полу, и нанес удар, метя ученику в голову.

Не отрывая взгляда от статуи, Виктор поднял руку и заблокировал удар, как учили в свое время подвальные сэнсэи. Кость слегка заныла. Благо дед бил относительно медленно и в четверть силы. Чуть сильнее — руку бы отсушил. Еще бы, деревяшка все-таки.

— Выброси из головы все, чему учили! — прикрикнул сихан. — Прими удар естественно, будто отмахиваешься от комара или кистью винт закручиваешь. Сам же смотри, куда смотрел.

…На этот раз удар был сильнее, но особой боли почему-то не было. Прокатившись по предплечью, посох послушно ушел в сторону. Второй удар, пришедший справа, постигла та же участь. Лишь секундой позже Виктор сообразил, что второй конец посоха был снабжен серповидным клинком. Видел бы — наверняка б ерунду спорол. И заодно, как минимум, пальцев лишился. А так, можно сказать, повезло, что глаза не за посохом следили, а были фиксированы на жутком оскале божества за спиной учителя.

— Понял?

Виктор кивнул.

— Ну, если понял, тогда иди и тренируйся. А я должен уехать по делам. Кстати, сегодня ты должен восемь раз пробежать вокруг озера.

Виктор поднялся, поклонился и, перегруженный неожиданно свалившейся на него информацией, направился куда велели. Но, выйдя из додзё, остановился словно громом пораженный, осознав — последние слова сихан произнес по-японски.