Дева-воительница - Сара Маккерриган

Стоя к ней спиной, озабоченно бросил:

– Ноги у тебя еще болят.

– Ерунда, – солгала она. Мышцы ее напряглись, когда она опустилась, закутанная в простыню, на край кровати.

– Если позволить мышцам одеревенеть, завтра будет еще хуже. – Он закончил с очагом, вытер руки и повернулся к ней с обманчиво невинным выражением. – Хочешь, я разотру их?

Несмотря на заманчивое предложение, она подозрительно прищурилась. Он явно пытается соблазнить ее. Разотрет он ей ноги, как же. Она начала было отказываться.

– Или, если желаешь, – продолжил он, пожав плечами, – я могу позвать своего оруженосца. Он мастак растирать лошадей. Уверен, что он…

– Я не лошадь, как ты успел, наверное, заметить.

Лукавые искорки в глазах выдали его. Он подшучивает над ней.

Что ж такое с этими норманнами? Шотландцы просто стискивают зубы и терпят боль. Они не нежат свои тела лавандовыми ваннами и чувственным массажем. Такие вещи – роскошь, которую занятый по горло управляющий крепостью едва ли может себе позволить. Да, все это довольно приятно… и успокаивающе, даже божественно, но…

– Мне бы не хотелось, чтобы ты потеряла день тренировки. – Он поцокал языком.

А почему бы, в конце концов, и не позволить ему помассировать себя? Она хорошо помнила, какими умелыми были его пальцы, каким успокаивающим прикосновение. И все же отдаться в буквальном смысле в его руки, в особенности когда она чувствует себя такой податливой… и теплой… и восприимчивой…

– Ладно, – выпалила она, прежде чем здравый смысл убедил ее отказаться.

Он кивнул, взяв пузырек с лавандовым маслом, налил немножко в ладонь и опустился на колени рядом с кроватью. Осторожно отвернув простыню с левой ноги, он вылил масло ей на колено и начал нежно втирать его, продвигаясь вверх по бедру.

Дейрдре невольно напряглась.

– Слишком сильно?

Она покачала головой, вдруг чересчур остро ощутив интимность возникшей ситуации. Она чувствовала его дыхание на своем бедре, и с каждым поглаживанием, его пальцы продвигались все ближе к тому влажному местечку между ног, которое уже познало его прикосновение.

Он снова легко надавил большими пальцами, и она напрягла ногу, отчаянно стиснув одеяло.

– Расслабьтесь, миледи. Я буду мягок, обещаю.

Дейрдре тяжело сглотнула. Как она может поддаться?

Это не в ее характере, ни на поле боя, ни в постели. Она и так уже чувствовала, что самообладание ускользает, надо усилить отпор вторгающемуся противнику.

После нескольких напряженных движений руками он резко остановился, вскинув бровь, устремил на нее задумчивый взгляд.

– Ты боишься.

– С чего ты взял?

– Ты натянута как тетива лука. Если это не страх…

– Не страх.

Он воззрился на нее, явно довольный.

– Тогда ляг на спину. Расслабься.

Она лишь тихонько покачала головой.

– Ты не доверяешь мне?

Ему она доверяет. Она не доверяет себе.

Наконец с мягкой усмешкой он коснулся ее и тихонько толкнул спиной на кровать.

Она закрыла глаза, и не понадобилось много времени на то, чтобы волшебство его пальцев вновь стало ослаблять ее волю. Размякшие от теплой ванны и сладко пахнущего масла, ее мышцы, казалось, таяли под его прикосновениями. Боль отступала с каждым движением его рук, сменяясь приятным покалыванием, которое усиливалось до тех пор, пока не стало казаться, что кровь прямо-таки поет в жилах. И все же каждый раз, когда его пальцы приближались к основанию бедер, а затем покидали ее, боль неутоленного желания резко пульсировала у нее во чреве. Каждое легкое, незаконченное прикосновение его пальцев все больше и больше обостряло ее чувственную неудовлетворенность. И скоро ее переполняло порочное желание схватить его руку и положить… туда!

– Хорошо? – пробормотал он. О да, это было греховно чудесно, но она не осмелилась признаться, в этом, а лишь пожала плечами.

– Неблагодарная девчонка, – проворчал он, догадываясь, что она лжет, схватил за запястья и потянул кверху.

Пэган оказался не готов к тому искушению, которое сам же себе подготовил. Теперь от него требовалась отдача всех сил: изображать безразличие, когда его жена раздевалась перед ним, нагая, нежилась в горячей ванне, позволяла ему ласкать свои обнаженные бедра и теперь лежала перед ним, прикрытая одной лишь влажной простыней. В паху болезненно пульсировало, и все инстинкты требовали от него одного – немедленно воспользоваться ситуацией. Но он не совершит этой ошибки еще раз. Нельзя поддаваться инстинктам.

Дейрдре ведь как необъезженная кобылка. Агрессия только усиливает ее сопротивление. Если он будет обращаться с ней осторожно, терпеливо, то в конце концов она придет к нему по собственной воле. Если он поведет себя умно, то она даже поверит, что это ее идея. Но, видит Бог, какая это нелегкая задача, когда она смотрит на него этими подернутыми дымчатой пеленой желания глазами!

Отпустив ее и забрав пузырек с лавандовым маслом, он сказал как можно безразличнее:

– Знаешь, что я думаю?

– М-м?

Пэган подумал, что никогда не видел женщины более красивой, более возбуждающей, более желанной. Чтобы не сболтнуть что-то, о чем потом пожалеет, он встал и не спеша прошел через комнату, поставив пузырек с маслом на стол.

– Думаю, ты испытываешь смертельный страх перед мужчинами.

– Что?

Он повернулся к ней, лукаво улыбаясь.

– Я думаю, ты боишься мужчин.

Теперь страсть покинула ее глаза. Ее место заняло негодование.

– Какая чушь!

Он скрестил руки на груди, как бы говоря: пусть докажет, что он не прав.

– Как ты можешь так думать? – возмутилась она. – Я все время борюсь с мужчинами. Я убивала мужчин. Ты, как никто другой, должен…

– О, я не имею в виду в бою, – усмехнулся он.

– Тогда что же ты имеешь в виду? – С ума сойти, она прекрасна, даже когда глаза ее полыхают огнем от гнева.

– Ты боишься мужчин в постели.

Краска смущения выдала ее.

– Ха! Это вовсе не страх. Это…

– Не отпирайся, – остановил он ее. – Это страх. Вполне очевидный. Ты стискиваешь руки, отводишь глаза…

Она демонстративно отпустила одеяло и подняла глаза. Он улыбнулся и подошел к ней, коснувшись щеки костяшкой пальца. Она вздрогнула.

– Ты боишься моего прикосновения. – Он наклонялся вперед, пока не приблизился достаточно, чтобы прошептать ей на ухо: – И до одури опасаешься моего сегодняшнего поцелуя. – Он потерся носом о ее волосы. – Скажешь, нет?

Она ответила машинально:

– Нет.

– Дрожишь от страха, как овечий хвост.

– Я не боюсь тебя, – настойчиво повторила она уже более уверенно.

– Тогда докажи это.

Дейрдре чувствовала; что ею манипулируют, но не могла понять как. Ее эмоции и благоразумие, гнев и желание, логика и жажда объятий тянули ее в разные стороны, мешая принять какое-то одно, единственно верное решение.