Красные карлики - Александр Белаш

После чего на планете-мишени загоралось и тлело тревожное огненно-рыжее пятно. Затем второе. Третье. Словно метки от пуль, пробивших шар планеты.

Только мысль. Движение заряженных частиц между молекулами субстрата. Прицеливание совершается само. Не зажимать левый глаз, не сдерживать дыхание, не отмерять давление пальца на спусковой крючок. Это просто, как поймать глазами красотку в толпе. Вот сюда. Внимание, снимаю!

Ни отдачи, ни грома. Заряд уходит сразу в гиперскачок и материализуется там, куда должен попасть. Овеществлённая мысль в виде сгустка плазмы. Телеметрия, ощущаемая как восторг, доносит: «Цель поражена».

– Мистер Мошковиц, образец II запрашивает разрешение на подлёт к мишени.

– В чём дело, образец II?

– Хочу убедиться в эффективности «торхаммера» и изучить результаты прицельного ведения огня, сэр!

– Это можно. Занимательное зрелище. Сперва рассчитай расход энергии на…

– Уже, мистер Мошковиц. Сделано. Альф, летим в паре? Устанавливайся на дистанции сопровождения.

Чёрные трезубцы вместе прорвали барьер, бросив в магнитосферу безжизненной планеты яростные фейерверки радуг. Перегрузка при торможении была умопомрачительной, но гравиторы «флэшей» шутя скомпенсировали её. Броня засветилась ползучим огнём.

– Гляди. – Албан запустил ракету и поставил дополнительное поле для защиты от близкой термоядерной вспышки. – Замедли зрение.

Адская люстра зажглась, осветив каменный простор на ночной стороне необитаемого шара. Там расплывалось гигантское облако газовой мути.

Камень кипел, обратившись в горящий расплав. Земля стала огненным морем; беснуясь от муки, она выбрасывала вверх фонтаны взрывов. Кое-где земная кора лопалась, как нарыв, испуская столбы дыма и багровую магму.

– Круто, – прошептал Альф.

– Размером с Сэнтрал-Сити. – Албан не мог отвести глаз от картины внизу. Корабли, описывая дугу, уходили на дневную сторону; пейзаж Армагеддона удалялся.

– Это… я или ты сделал?

– Ты. Твои координаты.

– С ума сойти. Подумал – и готово… Я не ожидал. Грандиозно. Просто кошмар. Выходит, это моя мысль сюда плюхнулась!.. Я валяюсь!

– Это была твоя плохая мысль. Запомни, как она выглядит.

– Ага, я записал. Покажу Карен.

– Джомар был прав…

– Ты о чём?

– Мы как-то говорили о…

– По-моему, он не настроен болтать с нами.

– Он умный, но не любит отдавать свои знания. Приходится ловить его в момент, когда он не может улизнуть.

– Ха! Ну и?..

Корабли продолжали виток по орбите. Угрюмая планета, обожжённая чёрными ангелами космической бездны, туго поворачивалась на оси, тая в недрах месть пришельцам. Попробуйте снизиться – я притяну вас, не вырветесь. И нейтринный движок не выручит. Вмажетесь в моё тело, один кратер останется…

Нагие ангелы, погружённые в жидкий гелий, продолжали диалог. Неживые по природе, они были охлаждены до опасной близости к абсолютному нолю, буквально охвачены оболочкой двойной смерти и недоступны мелким земным страстям. Души их беседовали друг с другом через эфир, вместо лица визави глазами ближней телеметрии видя порождение вселенского мрака и оранжевой мглы иного пространства – три чёрных клыка, объединённых в слиток скорости и беспощадности.

– Началось с Адама. Яблоко, грехопадение… и так далее. Вслед за этим рухнул мир, ведь он – проекция человека. Даже небо повредилось, там появился гнев. Прекратилось бессмертие, возникла «левая сторона» – демоническая. Джомар сказал: «Сатан – ангел смерти и воля к злу в человеке». Понимаешь? всё исходит из нас.

– А Бог? – Альф был большой скептик и циник.

– Он, что ли, велел тебе стрелять?

– Не разговор, Албан. Хоть и противно, но мы – подчинённые…

– Вот я и думаю – кому? Откуда идёт приказ и почему мы его выполняем?

– Давай-ка сотрём эти базары, пока никто не протестировал блоки корабельной связи.

– Боишься?

– Боюсь. Я хочу жить долго.

– Другого бойся. Слышал слово – Хиросима?

– Оно олимпийское?

– Да, азиатское. Раньше так называли атаку, если снаряды – с радионуклидной начинкой.

– Устарело. Чудно, что нам ставят ракеты с термоядом. Должно быть, так дешевле… А почему ты сказал это слово?

– Вспомнилось. Так назывался город на Старой Земле, где испытали первую бомбу.

– В городе? На людях?..

– Да. Была какая-то война. Бомбу сбросили на парашюте. Там погибло много, десятки тысяч. Одни сразу, другие… Но это случилось давно. Только название осталось, да ещё имя. Его применяют психиатры: синдром Изерли.

– Не слышал. Какая-нибудь болезнь?

– Можно сказать, что болезнь. Изерли был пилотом, метеоразведчиком. Он выбирал объект для бомбера Всего-то одну фразу и сказал: «Бомбите первую цель». Потом понял, что приговорил тех, на земле. Они стали ему сниться. В общем, он умер в психушке.

– К чему ты мне это рассказываешь? – Голос Альфа стал слегка враждебным.

– Всех, кто бомбил, забыли, а его запомнили. У бомбивших не было совести.

– Не в тему, – недовольно ответил Альф. – Такие штучки лучше не обсуждать на службе. Эта рубрика не для нас.

– Как сказать… – Албан вновь переключился на визоры, обращённые к раненой планете. – Мы сделаны для того, что ты видишь, только масштаб будет больше. Помнишь, какую площадь покрывает выстрелом «торхаммер»?

– Алби, это будут не люди, – терпеливо пояснил Альф. – Туанцы, мирки или кто-то ещё – все они чужие и враги. Они не задумаются нас спалить, так что и жалеть их нечего. На звёздной войне не до эмоций!

– Хм, легко ты рассуждаешь… Послушать тебя – подумаешь, что иномиряне не живые, им не больно, и детёнышей у них нет. Да ладно туанцы – сорок лет не прошло, как с Альтой воевали. Траю гранулами посыпали, чуть экоцид не устроили. Альтийцы и трайцы – земляне, а нас и против них могут послать.

– Знаешь, давай не лезть в эти хитрые материи – кто был прав, кого зря тронули, кого не зря… Будет лучше, если мы не станем теребить мораль и ограничимся технической стороной дела. Вот – стрельбы. Мы отстрелялись, комплексы не успели нас засечь, никто условно не погиб…

– Не погиб, – согласился Албан, не отрывая взгляда от планеты. Магматический очаг пылал, извергая раскалённый газ. Осколки земной коры, как льдины в заторе, сталкивались и вздымались, разламываясь под собственным весом. Там, внизу, рушились горы и разверзались бездны подземного огня. В мешанине катаклизма трудно было различить мелкие детали, но это и к лучшему – вдруг что-нибудь заметишь, а потом навязчивая мысль измучит: был там кто-то или никого не было?

– Образец I, к выходу – товсь!

– Образец I к выходу готов.