Меценаты зла - Павел Данилов

– Почему бы им не полететь на пассажирском лайнере? – обращаясь только к Громову, спросил директор. – Разве это не проще для вас и для нас?

– Нам нужно прибыть одновременно, – ответил Кирилл. – И денег на билеты не хватит.

Директор приподнял брови.

– У нас получится не дешевле.

– Надеюсь, гонорара хватит, – Кирилл помолчал немного, глядя на задумавшегося директора, и добавил: – А без них я не смогу лететь. Я хочу лично доставить их на Spes.

Громов надеялся, что директор не захочет искать другого космонавта. Тем более сейчас, когда до полета осталось несколько дней, а Шамила и бортинженер одобрили его кандидатуру. Наконец-то он улыбнулся и кивнул.

– Хорошо. Но если капитан или врачи будут против, я вряд ли смогу их переубедить.

– И как нам с ними встретиться? – спросил Кирилл.

– Подождите здесь, капитан обещал зайти с минуты на минуту, – ответил директор и стал перебирать завалившие весь стол распечатки. Несмотря на абсолютную компьютеризацию большинства процессов во всех сферах жизни, многие люди по-прежнему предпочитали работать с бумагой. К тому, что держишь в руках, доверия и внимания больше, чем просто к буквам и цифрам на экране.

Капитан зашел три минуты спустя. Кирилл поднялся навстречу и застыл. Капитан тоже остановился, прищурив глаза и приподняв брови. Через три секунды они оба рассмеялись и шагнули навстречу друг другу.

– Браун!

– Кирилл! – воскликнул капитан. – Не зря же говорят, что галактика круглая! Конечно, я возьму вас на корабль.

– Я и не знал, что ты на Кришне живешь!

– При нашей последней беседе я работал на окололунной станции. Скука смертная.

– Я не знал, – сказал Громов. – Думал, что ты около Марса вертишься. Ты его так красочно описывал. И на аватарке ты на фоне Марса парил.

– Чего люди только на аватарку не ставят, – отмахнулся Браун и взглянул на начальника. – У нашего директора вообще стоит шприц, а внутри него сидит глазастый мозг Крэнг из древнего мультсериала.

– Я так понимаю, официальная часть еще не окончена, – сухо напомнил директор. – Браун, проведи инструктаж на корабле с этими господами, когда они освободятся.

– Есть, – отозвался капитан.

– А вы пройдите медицинское освидетельствование на четвертом этаже и сразу идите в кабинет Шамилы.

– Ясно, – кивнул Кирилл. – Спасибо.

– Ну, счастливо! – сказал Браун на прощание. – У нас еще будет время поболтать.

– Это точно, – улыбнулся Кирилл, пропуская вперед друзей.

– Как бы с голоду не сдохнуть, пока ты на работу устроишься, – заметил Жак, когда они вышли из кабинета. – Откуда ты его знаешь?

– По видеочату общались с год назад. Обсуждали результаты конференции, посвященной солнечной активности. Браун хороший космонавт и ученый.

– А человек? – спросил Поэт.

Кирилл нахмурил лоб.

– А человек еще лучше.

– В какой нам кабинет? – спросил Жак, когда они спустились на два этажа.

Громов пожал плечами и пошел по коридору, рассматривая таблички. Тут одна из дверей открылась и из нее выглянула девушка чуть старше Кирилла.

– На осмотр? – спросила она и засмеялась. – Директор никогда не называет номер кабинета.

– Спасибо, что встретили.

У них взяли кровь, прогнали через несколько металлически труб, заставили постоять с минуту в стеклянной будке. Затем осмотрели глаза и горло. Постоянные карантинные сеансы в бункере не прошли даром. Друзья были здоровы и к полету пригодны.

– Вам бы питание улучшить да сон сбалансировать, – сказала девушка после теста. – А в остальном все в норме.

– На планете без суеты никак, – вздохнул Кирилл. – Я отдыхаю только в космосе.

– Удачного полета, – улыбнулась докторша. – Наверное, приятно, когда платят за отдых.

– Приятно, – ответил Громов. Затем хотел сказать что-то еще, но, увидев потухшую улыбку девушки, захлопнул рот и вышел.

– До свидания, – донеслось до звездолетчика прощание Поэта.

– Ты чего хвост распушил? – спросил Жак, когда они направились, как они надеялись, в последний кабинет.

– Настроение хорошее, – ответил Громов. – Было.

В кабинете Шамилы они расселись за столом в ряд. Смуглолицая работница улыбалась каждый раз, когда бросала взгляд на Поэта. Иван отвечал ей тем же.

– Наш менеджер рассчитал расходы. По прибытии на Spes вы получите десять процентов от первоначального гонорара. Вас это устраивает?

– Более чем, – кивнул Кирилл. – Можно ознакомиться с контрактом?

Шамила раздала всем троим по бумажной стопке в полпальца толщиной.

– Я схожу пообедаю, чтобы вы могли спокойно прочитать контракт. Если все в порядке – подписывайте и можете меня не ждать.

– Хорошо, – ответил Громов, погрузившись в чтение.

– Вроде все нормально, – спустя полчаса сказал Кирилл и поднял глаза.

Поэт стоял около окна. Контракт лежал аккуратной стопочкой бумаги. Лишь последний листок был слегка выдвинут, а на нем виднелся размашистый росчерк.

– Тебя все устраивает? – спросил Кирилл.

– Разве у меня есть выбор? – отозвался Иван, так и не повернувшись. – Да и зачем Шамиле нас обманывать?

Кирилл не нашелся, что ответить и тоже подписал контракт. «Лучшего и желать нечего, – подумал он. – Этих оболтусов на Spes пристроит отец. Для Жака там вообще работы полно. А я узнаю, что за тварь выдала мне билет в один конец».

– Да тут все нормально, – ставя свою подпись, сказал Жак. – На удивление все понятно. Кроме одной вещи.

Громов перевел взгляд на француза.

– Ты говорил, что уже двести лет прошло после колонизации системы Ганги, а тут написано 110 г. от к.[10]

– Кришну колонизировали на десять земных лет позже, но такая огромная разница из-за удаленности от звезды. На Кришне сутки по двадцать с половиной часов, зато дней в году – семьсот пятьдесят один. На Индре сейчас двести второй год идет, – ответил Кирилл. Любой уважающий себя космонавт немало знал обо всех планетах четырех обитаемых систем.

– Все-все, ясно, – улыбнулся Жак. – Пойдем?

– Куда? – приподнял брови Кирилл. – Где искать теперь Брауна, где нам жить до полета? Ты знаешь?

Француз сразу скис, как молоко, разбавленное лимонной кислотой.

– Можно снова подняться к директору.

– Нет уж, я лучше подожду нашу смуглянку.

Минут через десять дверь отворилась и в проеме появилась голова Брауна.

– Ну что, ребята, освободились? – спросил он. – Пойдем, корабль покажу.

Друзья вышли из кабинета. Кирилл пошел рядом с капитаном, Жак и Поэт топали позади.

– Браун, когда взлет? – спросил Громов. – А то нам жить где-то надо…

– Если все окей, то завтра вечером. А жить…

Капитан, проходя мимо парня в вестибюле, потрепал его по волосам, словно старую любимую собаку, и спросил:

– Когда с нами полетишь?

– Вы же знаете, – попытавшись выдавить из себя улыбку, сказал молодой вахтер, – мне и здесь хорошо.

– Если ему хорошо, то я самый счастливый человек во Вселенной, – пробормотал француз.

– Так где нам жить? – напомнил Громов.

– Вообще это дело директора. Но одну ночку можете перебиться и у меня, – ответил Браун. – Я-то сейчас один живу. – И добавил весело, хотя в каждом слове слышалась грусть: – По галактике прыгать – это не с бабами дружить.

– Я тоже один, – проявил солидарность Кирилл.

– Ничего, найдем еще ту одну-единственную…

– Иногда мне кажется, что это Черная Невеста, – мрачно заметил Кирилл.

– Лучше тогда оставайся холостяком, – серьезно сказал Браун. Затем перевел тему: – Составите мне компанию? Я люблю выпить пару бутылок пива перед полетом.

– Разве можно?

– Конечно, я всегда так делаю, – отмахнулся капитан. – Главное, не в одиночку.

– Ни разу не пробовал пива, – отстраненно сказал Поэт.

– Я тебе, приятель, час подряд могу перечислять, что я не пробовал, – усмехнулся капитан. – А вот и наш малыш – «Гиппократ-м77».

– Можешь не показывать, – сказал Кирилл. – Мы на таком сюда прилетели.

– А как же двигатель? Вдруг неполадку заметишь? Не все же можно проверить компьютером.

– Разве ваш техно-ветеран не осматривал его? – приподняв брови, спросил Кирилл.

– Смотрел. Но часто молодой свежий взгляд видит намного лучше, чем профессиональные, но замыленные глаза старых волков.

– Давай завтра, – попросил звездолетчик. – Что-то я устал от беготни по кабинетам. Еще в сторожку надо зайти за вещами.

– Хорошо, – сказал Браун. – Потом ко мне?

Кирилл кивнул и двинулся к КПП.

Пиво оказалось безалкогольным. Жак вылакал пять бутылок, а Поэт не осилил и стакана.

– В моих стихах про него не появится и строчки, – сказал он.