Титан - Джон Варли

— Альпинисты занимаются этим все время. Ты тоже делала это на тренировках.

— Конечно. На высоту в десять метров. Здесь же нам предстоит делать это пятьдесят или шестьдесят километров. А потом — что радостно слышать — только потом начнется восхождение. На высоту четыреста километров.

— Да, это будет нелегко. Но надо попробовать.

— Матерь Божия! — Габи ударила ладонью по лбу и подкатила глаза.

Волынка наблюдала за жестикуляцией Сирокко. Теперь она запела ларго.

— Ты хочешь взобраться на огромную лестницу?

— Я должна.

Волынка кивнула, затем наклонилась и поцеловала Сирокко в лоб.

— Я хотела бы, чтобы ваш народ прекратил делать это, — сказала Сирокко по-английски.

— За что она тебя поцеловала? — спросила Габи.

— Не имеет значения. Давай возвращаться в город.

Они сделали остановку, миновав зону ветров. Волынка вынула огромную подстилку и они сели обедать. Пища была горячей, она хранилась в ореховой скорлупе как в термосе. Сирокко и Габи съели, наверное, десятую часть, остальное с жадностью поглотили титаниды.

До города оставалось еще километров пять, когда Волынка оглянулась через плечо, лицо ее выражало одновременно и печаль и предвкушение чего-то. Она пристально посмотрела на темную крышу.

— Гея дышит, — пропела она печально.

— Что? Ты уверена? Я думала, что должен был подняться шум и у нас была бы еще уйма времени — это значит, что появятся ангелы?

— Шум приходит с запада, — поправила ее Волынка. — С востока Гея дышит бесшумно. Мне кажется, я уже слышу их.

— Вот дьявол! Надо спешить, если вас захватят здесь одних, то у вас никаких шансов.

— Слишком поздно, — пропела Волынка, ее глаза были полны тоски.

— Вперед! — Сирокко применила командный тон, которым она пользовалась не один год и каким-то образом ей удалось передать его песней титанид. Волынка рванула в галоп, почти впритык следом за ней скакал Свирель.

Скоро уже и Сирокко слышала вой ангелов. Скорость Волынки замедлилась, она заколебалась; она намеревалась вернуться и принять бой.

Они приближались к одинокому дереву. Сирокко внезапно приняла решение.

— Туда, быстро! У нас мало времени!

Они остановились под развесистыми ветками и Сирокко спрыгнула на землю. Волынка попыталась броситься вперед, но Сирокко шлепнула ее по щеке, чем казалось на время успокоила ее.

— Габи, быстро отрезай переметные сумы! Свирель! Стоять! Сейчас же назад!

Свирель нерешительно оглянулся, но вернулся. Сирокко и Габи лихорадочно работали, разрывая свою одежду на ленты, каждая делала три крепких веревки.

— Друзья, — запела Сирокко, закончив делать путы для лошадей. — У меня нет времени на объяснения. Я прошу вас верить мне и делать то, что я вам скажу. — Она вкладывала в песню всю свою решимость, вкладывая в мелодию интонации, с которыми обращаются старшие и более мудрые к молодым и достаточно глупым. Это сработало, но с трудом. Обе, и Волынка и Свирель, смотрели на восток.

Сирокко заставила их лечь набок.

— Больно, — пожаловалась Волынка, когда Сирокко связывала вместе ее передние ноги.

— Прости, но это для твоей же пользы. — Она быстро связала ее передние ноги и руки, затем швырнула Габи бурдюк с вином. Влей в него сколько только сможешь. Я хочу, чтобы он так опьянел, чтобы не смог двигаться.

— Варвар.

— Дитя, я хочу, чтобы ты выпила это, — пропела Сирокко, — выпей как можно больше. — Она держала бурдюк у губ Волынки. Завывания ангелов стали слышны сильнее. Волынка быстро запряла ушами.

— Тряпку, тряпку, — бормотала Сирокко. Она оторвала полосы ткани от уже и так изорванной своей блузы и скатала их в тугой мяч.

— Это послужило Одиссею, может быть послужит и мне. Габи, уши. Заткни ему уши!

— Больно! — завопила Волынка. — Отпусти меня, Земное чудовище! Мне не нравятся эти игры! — Она начала стонать, лишь иногда стоны переходили в слова ненависти.

— Выпей еще немного вина, — тихонько уговаривала ее Сирокко. Титанида захлебнулась, когда Сирокко начала лить вино ей в горло. Вопли ангелов стали совсем громкими. Волынка начала визгливо кричать в ответ. Сирокко схватила ее за уши и сжала их, потом положила большую голову титаниды себе на колени и начала ее укачивать. Прислонившись к уху Волынки, Сирокко напевала ей колыбельную.

— Роки, помоги! — завопила Габи, — я не знаю ни одной их песни, пой громче! — Свирель сопротивлялся и пронзительно кричал, когда Габи пыталась схватить его за уши. Он ударил связанными руками и отшвырнул Габи в сторону.

— Хватай его! Не дай ему уйти!

— Я пытаюсь! — Габи бежала за ним следом и пыталась прижать его руки, но он был гораздо сильнее ее. Габи снова упала, затем тут же вскочила, над правым глазом у нее был порез.

Свирель перегрызал веревки, связывающие вместе его запястья. Порвав веревки, он начал царапать свои уши.

— Что делать, Роки? — в отчаянии закричала Габи.

— Иди помоги мне, — крикнула та в ответ. — Он убьет тебя, если ты будешь стоять на его пути!

Было слишком поздно, чтобы остановить Свиреля. Его передние ноги были свободны и он извивался как змея, чтобы освободить задние конечности.

Даже не взглянув на женщин и Волынку, он устремился по направлению к городу титанид. Вскоре он уже преодолевал вершину невысокого холма.

Габи, казалось, не замечала, что она плачет, когда опустилась на колени рядом с Сирокко, не вытирала она и кровь, текущую по ее лицу.

— Чем тебе помочь?

— Я не знаю . Касайся ее, гладь ее, делай что угодно, чтобы только отвлечь ее внимание от ангелов.

Волынку трясло, зубы у нее стучали, в лице не было ни кровинки. Сирокко продолжала держать ее, пригнувшись к ней как можно ближе, в то время как Габи привязывала руки титаниды к корпусу.

— Тише, тише, — шептала Сирокко, — тебе нечего бояться. Я присмотрю за тобой до возвращения твоей мамы, я спою для тебя ее песню.

Постепенно Волынка успокоилась, ее глаза становились постепенно такими же разумными как в тот день, когда Сирокко встретила ее. Это было несравнимо с тем грозным животным, в которое она превращалась некоторое время тому назад.

Это случилось минут за десять до того, как последний ангел пролетел над их головами. Волынка была вся мокрая от пота как наркоман или алкоголик, которому требовалась дополнительная порция наркотика или алкоголя. Она начала хихикать, в то время, как Сирокко и Габи ждали возвращения ангелов. Сирокко склонилась над титанидой, она держала ее голову в своих ладонях и испугалась, когда та начала вдруг двигаться. Это не были попытки освободиться от веревок, как это было ране. Это были по-настоящему сексуальные движения. Она поцеловала Сирокко влажным ртом. Рот был большой и теплый.