Мясорубка Фортуны - Ольга Вешнева

Иван Смолин от злости шевелил усами, как таракан.

Гости замешкались.

Прежде грома торжественного марша в толпе прозвучало подозрительное шуршание, волнами поползли змеиные шепотки…

Оглушенный музыкой, я взглянул с высоты на зрителей и увидел сборище упырей. В первые секунды мне сделалось чуток нехорошо при созерцании злых мордасов, принадлежавших ненавистным честному обывателю мздоимцам, подхалимам, мошенникам, разбойникам и мелким пакостникам широкого профиля. Примерно на пятой-шестой секунде мне стало приятно от осмысления совершенного мстительного действия, от которого круглые мордасы стали прямоугольными, а длинные вытянулись в спицы. Внутри меня разлилось расслабляющее тепло — нежнее, чем от горячей крови загрызенного в хлеву новорожденного ягненка.

К самому концу минутной паузы у меня наступило стыдливое прозрение. Я вспомнил, что среди гостей есть честные горожане, чьи близкие родственники или друзья были съедены моими собратьями, и капельку пожалел о том, что наступил добропорядочным людям на больную мозоль.

Сверля меня осуждающим взглядом, городничий покромсал тупыми ножницами ленточку. Загремели аплодисменты, раздались крики «Ура», над площадью вспыхнули огни фейерверков.

Из-за кулис вышли ведущие концерта — депутат Олег Букашкин, маленький беспокойный мужичонка в клетчатом костюме а-ля Арлекин, и принявшая человеческое обличье Жанна в пятнистом золотисто-черном платье.

От внимательных глаз Лизы не укрылось мое беспокойство. Догадавшись, что я опасаюсь после взрывоопасной речи спускаться в толпу, девушка придумала как исправить мое положение. Шепнула словечко городничему и пару словечек депутату Букашкину, с которым еще не успела поссориться, так как Олег Евгеньевич не состоял в депутатской комиссии по вопросу лужи на улице Весельчаков.

— Дорогие друзья! Мы начинаем праздничный концерт в честь открытия «Модного улета». Откроет наш торжественный вечер выступление почетного гостя. Тихон Игнатьевич, прошу вас спеть для волочаровцев красивую песню, — депутат Букашкин любил конферировать на городских праздниках. До избрания в местный парламент он десять лет руководил Дворцом Культуры. — Нам с кошечкой Жанночкой хотелось бы услышать песню «Как упоительны в России вечера». Вы одобряете наш выбор?… Очень хорошо. Прошу к роялю, Тихон Игнатьевич.

На сцену выкатили великолепный белый рояль.

Присев за инструмент, я разволновался, как на первом в жизни кадетском балу. Своим нервным ерзаньем на узком неудобном табурете я «заработал» сомнительный комплимент.

— Смотри, зайчик, — чирикнул Вадик своему любовнику. — какая у него аппетитная попка.

— Я хочу съесть этот пончик, — Славик причмокнул губами.

— Тебе не кажется, что за белым роялем он похож на Элтона Джона? — захихикал Вадик.

— Да, мой крольчонок, немножко похож… — согласился Славик. — А давай с ним познакомимся!

Чувствуя, что становлюсь гомофобом в самом прямом смысле, то есть начинаю всерьез бояться случайных встреч со сладкой парочкой, я сыграл вступительную мелодию и запел о том, как упоительны в России вечера.

Зрителям понравился мой голос. Они вмиг простили мне преступную речь. Богачи подняли над головами ярко горящие дорогие смартфоны и планшеты, и стали покачивать ими в такт музыке, а люди попроще и победнее использовали потрепанные сотовые телефоны или зажигалки.

Следом за мной выступал директор Волочаровского театра оперетты Александр Лайка с арией графа из «Летучей мыши».

Гости поспешили к фуршетным столам, расхватали бокалы шампанского и устремили жадные взгляды на городничего. Валерий Денисович налил себе виноградного сока и прицелился сказать тост, но, поглядев вокруг себя, не увидел хозяина торжества и организовал его поиски. Под ободряющие крики гостей Павел и Феликс выудили напившегося с горя Семена из углового кафе, где они только что приводили его в чувство, как боксера после зубодробительного раунда — похлопывая по щекам и обтирая полотенцем.

Мальчики-мажоры поставили Семена к правому плечу городничего, придерживая друга за плечи, чтобы он случайно не принял неприличной позы. Феликс подал ему стакан сока, но упрямый Верховцев бросил стакан под стол и так крепко вцепился в рюмку водки, что никто не осмелился ее у него отобрать.

— За нас, — Лиза коснулась своим бокалом с шампанским моего стакана с минеральной водой.

— За нас, — повторил я, пропустив слова городничего мимо ушей.

Юрий Шмыгин застыл перед нами, как высматривающая мышь пустельга над полем. Фотограф ждал, что мы снова поцелуемся.

— Молодой человек, не могли бы вы оставить нас наедине и поискать другую добычу? — мое терпение быстро иссякло.

— Вы — звезды праздника. И здесь публичное место, а значит, я имею право вас снимать, — сказал нахальный паренек. — Не обращайте на меня внимания. Представьте, что меня здесь нет. Так вы естественнее выйдете на фото.

Как ни странно, мне понравилась его настойчивость. Было в его хватке что-то вампирское…

Организацией застолья занимался редкий скупердяй. Вместо жареных индюков, молочных поросят, запеченных с черносливом, пудовой стерляди в сметанной одежке и сочных кулебяк с разнообразными начинками, здесь на широких тарелках покоились крошечные бутербродики-таблетки с двумя икринками, тонюсеньким кусочком сервелата или единственной маслиной. Реже на столе встречались плошки с детскую ладошку, в них были фигурно уложены кусочки фруктов или шоколадные конфеты.

Хотя человеческая пища давно уже не возбуждала мой аппетит, а только служила красивой декорацией, мне было противно смотреть на Семенов натюрморт.

Рассердившись на скрягу Верховцева и настырного фотографа, я со злости сжевал сочную дольку персика — авось, переварится.

Вампирам тоже нужны витамины.

Голодные гости уничтожили натюрморт за пять минут. Не успели певички из городского молодежного ансамбля, качавшиеся из стороны в сторону как маятники, начать вторую песню, а на столах уж было шаром покати.

Депутат Букашкин объявил танцевальный марафон. Гости разбились на пары и ударились кто во что горазд. Вместо воздушного, захватывающего в нежные объятия и несущего по воздуху бала я увидел очень странные танцы.

Станислав Заздравных держал Елену Варвянскую за полметра от себя, не решаясь прижаться к ее пышному бюсту, и вращался с ней наподобие вальса, но в трое крат медленнее, чем предписано хореографическими законами. Двухметровая каланча — руководитель местного подразделения МЧС Антон Соломатин пригласил на танго всего чуть-чуть уступавшую ему в росте начальницу отдела благоустройства Инну Карманову. Вышагивая с ней взад-вперед, словно на параде, он ей шептал на ушко о подвигах своей молодости, рассказывал, как служил городским пожарным. Достигая тупиковой отметки, Соломатин бережно наклонял и выпрямлял партнершу, и они маршировали в обратном направлении. Начальник УВД Виктор Свербилкин скакал вокруг жены вприсядку. Джаник Саркисов в ногу с Магомедом Байрамуковым плясали лезгинку на спор. Тот, кто первым из них собьется, должен был заплатить победителю пятьсот долларов.