Вечный зов (Том 2) - Анатолий Иванов

Яков, неслышно вздохнув, произнес:

- Я готов нести ответственность, товарищ полковник.

- Ответственность... - Старый чекист недовольно пошевелил усами. - Сколько он наших людей погубил! Как за это ответить? В каком размере ответ должен быть?

Голос его был сух и по-прежнему зловещ, леденил Алейникову сердце.

Потом начальник управления долго молчал, отвернувшись. Наконец поднял голову, тем же недружелюбным голосом произнес:

- Вот я все хотел спросить - где это вам нарисовали... шрам этот?

- Это давно, товарищ полковник, в гражданскую. След от шашки царского полковника Зубова. Он был командиром карательного отряда там у нас, в Сибири. Много он нам тогда, нашему партизанскому отряду, хлопот принес. А потом мы накрыли его на одной таежной заимке...

- Ну? И, надеюсь, не упустили? - Полковник глядел на Алейникова, чуть вскинув подбородок.

- Нет... Его зарубил командир эскадрона из нашего отряда Федор Савельев.

- Кто?

- Савельев Федор Силантьевич, - повторил Алейников, - который служит сейчас в Шестокове у немцев...

- Да, да, помню, ты докладывал об этом Федоре Савельеве, своем землячке, с усмешкой проговорил начальник управления. Но тут же усмешка исчезла, он нахмурился и. глядя куда-то мимо Алейникова, раздумчиво произнес: - Шестоково, Бергер, Лахновский...

- А сейчас могу доложить еще о двух Савельевых. О сыне и младшем брате этого Федора.

Полковник поднял на Алейникова вопросительный взгляд. Но вместо ответа Яков вытащил из планшета дивизионную газету, взятую с подоконника в спецшколе, протянул начальнику управления. Тот сначала надел очки, лежавшие до этого на столе, взял газету, поглядел на портреты и стал читать заметку, рассказывающую об эпопее танкового экипажа Дедюхина.

Пока он читал, Алейников пытался представить себе таинственную деревушку Шестоково, находящуюся в нескольких десятках Километров юго-западнее Орла. В Орле находился центр немецкой разведки "Виддер", а в лесной деревушке Шестоково одно из многочисленных отделений "Виддера" - "Абвергруппа-101", начальником которой являлся некий капитан Бергер. "Абвергруппу" охраняла так называемая "Освободительная народная армия" под командованием штандартенфюрера, то есть полковника, Лахновского. В этой "армии", насчитывающей всего около двухсот человек, в штабном взводе и служил Федор Савельев.

Обо всем этом еще весной доложил некто Метальников, перевербованный агент Бергера. Попав в немецкий плен, бывший сержант Красной Армии Метальников после специальной обработки и обучения был под видом бежавшего из концлагеря внедрен Бергером в партизанский отряд Кондратия Баландина, действующего в Орловской области. Метальников немедленно рассказал, кто он такой на самом деле, Баландин с людьми Алейникова, часто бывавшими в отряде, переправил его через линию фронта в штаб прифронтовой оперативной группы, где тот и доложил о составе "Абвергруппы-101" и "Освободительной народной армии", в том числе о Савельеве и Лахновском.

- Не может быть! - не удивился даже, а почему-то ужаснулся Алейников. Ну-ка, все приметы каждого! Подробно.

Приметы говорили, что это именно тот Лахновский Арнольд Михайлович, за которым Алейников гонялся по лесам после гражданской, и тот Савельев Федор Силантьевич...

А потом с помощью того же Метальникова были добыты их фотографии. "Как они там оказались? Как?" - раздумывал Алейников о Лахновском и о Федоре Савельеве.

Но этого он не знал до сих пор.

Прочитав до конца заметку, начальник управления молча вернул газету, встал из-за стола и подошел к окну.

- А отца этих Савельевых - Федора и Ивана - полковник Зубов повесил, сказал Алейников.

- За что? - повернулся от окна начальник управления.

- Старик помог нашему партизанскому отряду укрыться в горах тогда. Показал путь в неприступную теснину.

- Вот оно как! - Полковник хотел снова сесть за стол, но не сел, а лишь снял и положил на него очки. - Ну-ка, расскажите мне подробнее о всех этих Савельевых. В высшей степени это интересно... И тем временем чайку попьем.

Он нажал кнопку за креслом. Тотчас в кабинет вошел тщательно отутюженный лейтенант, подстриженный еще по-мальчишечьи, вытянулся так, что казалось, порвет у себя внутри какую-нибудь жилу. Полковник попросил, чтобы им принесли два стакана чаю, и сел наконец за стол.

- Ну, что же вы молчите? Говорите.

Но о чем говорить? Как рассказать начальнику управления о сложной и запутанной истории семьи Савельевых, в которой и сам-то Алейников никогда не мог правильно разобраться? И чем дальше он молчал, тем больше терялся под взглядом полковника. Яков знал, не раз убеждался, что этот старый чекист обладает страшной, просто фантастической проницательностью. Он каким-то непостижимым образом умеет читать мысли другого человека. И вот сейчас полковник, мелькнуло у Якова, уже догадался, уже точно знает, о чем он, Алейников, думает, и немел от какого-то непонятного самому себе страха все больше.

- Что, задает задачки жизнь? - усмехнулся вдруг полковник по-доброму, по-стариковски.

- Задает, - кивнул Алейников с облегчением.

- Да, жизнь - это как учебник алгебры. А на каждой странице десятки задач со многими неизвестными.

Вошла пожилая женщина в белом передничке, официантка столовой при управлении, принесла чай и печенье горкой на тарелке. Аккуратно поставила перед каждым стаканы и бесшумно вышла. Когда за ней закрылась дверь, Алейников, подвигая ближе к себе стакан, проговорил:

- По всем внешним признакам на теперешнем месте Федора должен бы Иван быть, а он... Про Ивана Савельева видите что пишут. Его и сына Федора Семена к ордену Ленина представили.

- Что же это за внешние признаки?

- Иван был во время гражданской в белобандитах. В наших краях тогда местный богатей Кафтанов со своим отрядом зверствовал. Вот в его отряде и служил Иван.

- Вот как! - опять произнес начальник управления.

- Да. Потом я его лично два раза сажал.

- Гм... - Полковник отхлебнул из стакана.

- Второй раз, вероятно, напрасно. В тридцать пятом году. Как раз старший брат Федор и донес на него - коней, говорит, колхозных украл, мстит Советской власти, контра, за отсидку в тюрьме. За первую отсидку, значит...

- Что же не разобрался, украл, не украл?

- Кони действительно пропали. И Федору я поверил... Был он, я говорил, лихим рубакой, командиром эскадрона в нашем партизанском отряде.

- А теперь у немцев служит... А по внешним, как ты говоришь, признакам не должен вроде.

- Именно, что по внешним. - Алейников нахмурился, стал глядеть в сторону, забыв про чай. Потом отодвинул почти полный еще стакан, криво усмехнулся. Правильно вы говорите: жизнь как задачник алгебры... Женился Федор на дочке этого самого Кафтанова, который бандой верховодил.

- Да? - Полковник приподнял и опустил седые брови. - Так, может быть, это обстоятельство как-то объясняет, что Савельев Федор сейчас...

- Нет, - резко, резче, чем положено, проговорил Алейников, - именно это обстоятельство тут ничего не объясняет. Анна Кафтанова была тоже в нашем партизанском отряде, воевала не за страх, а за совесть. И вообще, она женщина... как бы вам сказать... Она человек настоящий. Но судьба у нее... По приказу отца бандиты из его отряда тогда поймали ее. Отец повез ее лично расстреливать. Но перед этим изнасиловал...

При этих словах у полковника опять шевельнулись брови, уголки губ брезгливо опустились, в старческих глазах вспыхнул холодный свет, пронзивший, казалось, Алейникова насквозь.

- Когда отец повез ее на расправу, Иван этот... Он ее любил, видимо. Он поскакал следом, догнал где-то их. Кафтанов еще не казнил дочь, но остальному Иван помешать не успел... В общем, в схватке Иван застрелил Кафтанова, тело привез к нам в партизанский отряд. Но я... я не поверил ему. Думал - головой атамана хочет выкупить свое бандитство... В общем хотел я его расстрелять тогда. Но Анна кинулась мне и Кружилину, командиру нашего отряда, в ноги, все рассказала... Об одном только умоляла - никому никогда не говорить об ее позоре. "Иначе, говорит, повешусь..." И тогда мы Ивана просто под суд отдали...

Начальник управления поднялся, грузно начал ходить из конца в конец своего небольшого кабинета, застеленного длинной ковровой дорожкой. За окном палило солнце, било в стекла, заливало кабинет нестерпимым светом, и полковник задернул шторку.

- Ну, а Федор... знает, что сделал этот Кафтанов с дочерью?

- Не думаю, - проговорил Алейников не сразу. - Он полагает, что сделал это Иван. Из-за этого у них в семье, я знаю, всю жизнь отчужденность и слезы...

Начальник управления еще раз не спеша, обдумывая что-то, прошелся по кабинету, остановился напротив Алейникова.

- Значит, то обстоятельство, что Федор этот Савельев женат на дочери бывшего кулака и предводителя антисоветской банды, ничего не объясняет... А что же объясняет? И почему теперь ты веришь в честность Ивана Савельева?