Ореховый посох - Роберт Скотт

Она снова умолкла. Теперь они поднялись уже на самый верх огромной парадной лестницы, и казалось, что тот коридор, откуда они начали свой подъем, находится где-то далеко-далеко внизу. Бринн остановилась и повернулась к ним лицом.

— Мы живем под пятой у Малакасии с незапамятных времен — уже четыре или пять поколений. Ее правитель Малагон Уитворд — человек злобный и жестокий; и воины его оккупационных войск тоже становятся все более жестокими, хотя и посланы поддерживать мир у нас в Роне. — Бринн с каким-то отчаянием отбросила прядь волос, упавшую ей на глаза. — Вот мы и сражаемся, чтобы отвоевать у них свою свободу и право управлять своей страной; мы хотим жить по своим законам, а не по тем, которые навязывает нам Малагон; мы хотим вновь стать самостоятельным государством, а не «оккупированной территорией».

— Что ж, звучит вполне разумно, — тихо сказал Стивен.

— Да уж, — согласился Марк. — Точно такие же цели ставили перед собой многие революционные и освободительные движения на протяжении долгого времени. Похоже, и здесь происходит примерно то же самое. Хоть мы и не знаем, где это «здесь» находится.

— Но вам все же необходимо понять, — вмешался Стивен, — что мы-то сами не имеем ни к чему, здесь происходящему, ни малейшего отношения. Мы просто заблудились. Да, мы совершили ужаснейшую ошибку... Нет, это я совершил ужаснейшую ошибку! Из-за этого мы сюда и попали. И теперь нам совершенно необходимо найти кого-то, кто мог бы помочь нам вернуться. — Стивен даже шею вытянул, пытаясь заглянуть девушке в глаза и надеясь увидеть там хотя бы искорку сочувствия. — Ты не знаешь, есть ли хоть один человек, способный нам поверить — и помочь?

Бринн помолчала, явно колеблясь, потом сказала:

— Да, я знаю такого человека. Вообще-то мы ждем, что он скоро здесь появится, но не знаем точно, сможет ли он вернуться. Если кто и может вам помочь, так только он. — И она, тяжело вздохнув, прибавила: — Хотя, по жестокой иронии судьбы, именно он может оказаться тем, кто прикажет вас убить. Впрочем, если вы действительно заблудились и не служите правителю Малакасии, то, надеюсь, он вам все же поможет. Мы здесь столько смертей видели — ведь Малагон убивает наших людей даже просто так, если его левой ноге этого захочется. Мне бы очень не хотелось, чтобы и вас убили — тем более если вы невиновны. И тем более что наши, ронцы... народ Роны всегда считался доброжелательным и миролюбивым.

Бринн острием ножа указала в сторону длинного коридора с каменными стенами.

Видимо, где-то здесь и расположена наша темница, догадался Стивен.

— А разве вы не можете... — начал было Марк, пытаясь продолжить этот разговор, но Бринн подняла руку, призывая его к молчанию, и твердо сказала:

— Нет. И больше никаких разговоров.

Они в полном молчании миновали несколько дверей и наконец добрались до последней, в самом конце коридора. Дверь была широкая, двустворчатая; резные ее створки обгорели дочерна и неуклюже болтались на сломанных петлях.

Бринн распахнула дверь и жестом приказала пленникам войти внутрь. Но в неярком свете факела Стивену и Марку стало ясно, что помещение, в котором они оказались, служит лишь прихожей для целой анфилады других комнат. Если учесть их количество и размеры, то становилось ясно, что в этих покоях некогда проживала весьма важная персона. Большую часть одной из стен занимал здесь камин, красиво облицованный природным камнем.

Бринн велела пленникам сесть по разные стороны от низко висящей и совсем почерневшей потолочной балки и, закинув несколько кожаных ремешков на эту балку, сперва прикрепила их к стене, а потом с помощью весьма хитроумных узлов привязала обоих мужчин к деревянной колонне посреди комнаты. Затем, подняв факел повыше, быстро глянула на Марка Дженкинса, сунула нож за пояс, пригнулась, скользнула в изуродованную пожаром дверь и исчезла в коридоре.

Комнату мгновенно окутала непроницаемая тьма. Некоторое время Стивен и Марк сидели в полном молчании.

— А она, по-моему, ничего, — наконец произнес Марк. Стивен расхохотался в ответ, что было скорее непроизвольной реакцией на царивший в его душе страх, и сказал:

— Еще бы. И вполне возможно, она даже пригласит тебя к себе и познакомит с родителями. Но все же постарайтесь, юноша, чтобы домой она возвращалась не позднее одиннадцати, иначе ее братец своим боевым топориком запросто превратит вас в мясной фарш и будет им рыбок в аквариуме кормить!

Марк тоже засмеялся.

— А знаешь, мне сейчас даже и думать не хочется о том, где мы, как сюда попали и почему так ловко говорим на каком-то неведомом языке. Давай-ка лучше постараемся как-нибудь освободиться от этих пут, а потом осторожненько спустимся по лестнице и выберемся из этого замка. У тебя перочинный ножик с собой?

— Нет, — удрученно ответил Стивен. — Он в кухне на столе остался.

— Ну, знаешь, у меня просто нет слов! Ты собирался прыгнуть на этот волшебный коврик, причем тобою же и украденный, не зная, куда попадешь — в какую страну и какую эпоху, — и даже ножа перочинного с собой не прихватил!

— Понимаешь, я был уверен, что наверняка погибну, — попытался оправдаться Стивен. — Ты исчез. Я решил, что ты попросту испарился или с тобой еще какая-то чертовщина произошла, и был уверен, что и со мной произойдет то же самое. В общем, извини, я не подумал, что мне и в загробной жизни штопор понадобится.

— Ты прав. И твоя смелость заслуживает восхищения. Ты поступил храбро, хотя и глупо. Я-то ведь нечаянно на эту чертову тряпку наступил — споткнулся об угол камина и угодил в ловушку. — Марк тщетно пытался хотя бы немного ослабить ремни, которыми был крепко привязан к столбу. — А знаешь, если как следует постараться, то мы, пожалуй, все-таки сумеем освободиться. Надо выбираться отсюда, пока солнце не взошло.

Через некоторое время пошел дождь. Он так стучал по крыше, словно решил смыть в океан всю южную Рону. Сильный ветер, который они отлично почувствовали на берегу еще утром, и ночью тоже не улегся, напротив, продолжал дуть с удвоенной силой, занося косые струи дождя в комнату через лишенные стекол окна и оставляя лужи на каменном полу. Стук дождевых капель и вой ветра заглушали все остальные звуки, и было невозможно определить, не идет ли кто-нибудь по коридору к их двери, поэтому Стивен, упорно напрягая слух, не сводил усталых глаз с дверного проема.

Друзья совместными усилиями старались порвать или хотя бы ослабить свои путы; когда один после сотни тщетных усилий окончательно выдыхался, его тут же сменял другой, пытаясь перетереть ремень о ребро колонны, к которой они были привязаны. Однако вскоре они обнаружили, что, как бы они ни были измучены, засыпать на полторы-две минуты, а потом снова просыпаться куда хуже, чем вообще не спать, и решили для бодрости громко считать вслух. Марк считал по-немецки, по-русски, затем снова по-немецки, но уже задом наперед. Один раз он даже попытался посчитать свои рывки на языке Роны.