До последнего вздоха - Алиса Ковалевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Прости, — тихо сказала Сабина. – Он с самого начала знал, что ты попробуешь сбежать.
— И решил спланировать мой побег, — подытожила я.
Злости не осталось. Алекс всегда просчитывал ходы наперёд. Всегда знал конечную цель, даже если между основополагающими точками его порой походящих на фарс планов, были провалы размером с чёрную дыру. Я ведь это знала…
— Так лучше для тебя самой.
Как бы мне ни хотелось возразить, возможно, Сабина была права. Гадко было только от ощущения, что меня сделали марионеткой.
— Неприятно, когда считаешь, что можешь принимать решения, а они приняты за тебя.
— Неприятно. Но ещё неприятнее, когда ты даже считать не можешь, что принимаешь решения, — проницательность в тёмно-карих глазах.
О чём она, гадать не пришлось. О девочках, дожидающихся своих хозяев в крохотных комнатах, а то и клетках питомников, о тех, которые так и не покинули их и уже никогда не смогут сделать этого. О тех, что расплатились жизнью за попытку обрести волю. Годы прошли, а я не забыла, как это, когда в рёбра врезаются мысы тяжёлых ботинок, а кожа на спине расходится от ударов плети.
— Так это не твой дом?
— Это дом Сильвера. Но иногда я там бываю. Провожу вечер или даже ночь.
— А охрана?
Она мотнула головой. Что это значило, я не поняла. Сабина не пояснила. Только губы её искривила наполненная безнадёжностью улыбка.
— Я знаю толк в целебных травах. Этим и прикрываюсь.
Она сняла сабо с правой ноги. Стопа у неё была узкая, с красивыми пальцами и выступающими сухожилиями. Подвинув ногу вперёд, она кивком указала вниз. Я присмотрелась, заметила обхватывающее мизинец тугое кольцо. Сабина спрятала стопу.
Что это за кольцо, я поняла сразу. Сама я такого никогда не носила. Их надевали только самым дорогим и покорным из девушек. Своего рода знак отличия и вместе с этим удавка, отделаться от которой можно, разве что отрезав себе палец. Или руку, если чип прятался в браслете. В случае тех, кому доставалась подвеска – голову.
— Далеко мне не уйти, — подтвердила Сабина.
— Сильвер что-нибудь говорил тебе про меня? – после затянувшейся тишины, наконец спросила я.
— Только одно, — Сабина подала мне кусок сахара. Улыбнулась уже светлее. – Чтобы я как следует за тобой присматривала.
Я фыркнула. Обмакнула сахар в чай и смотрела, как он медленно пропитывается, темнеет. Мысли стали пространными, зато наступила ясность. Довериться Алексу – лучшее, что я могу сделать. Потому что всё равно будет так, как надо ему. Так зачем прилагать усилия, если они так или иначе окажутся напрасными? Буду я злиться или выворачиваться в истерике – не поможет. Проходили.
— Хотя нет, — сказала Сабина, и я подняла на неё взгляд. – Ещё, что, если кто-то из охраны к тебе полезет, он спустит шкуру. Что ты его, только его.
— Это я уже слышала.
— Да. Но он сказал это снова. Кажется, дважды, — глаза Сабины лукаво блеснули. Из улыбки исчезла безнадёжности и, глядя на неё, я почувствовала, как рассеивается чернота. Улыбнулась. Алекс… Сволочь! Какая же он сволочь, но…
— Любишь его? – спросила Сабина шёпотом.
Я ответила. Так же тихо. Единственное, что могла ответить, что было в сухом остатке правдой:
— Да.
Глава 17.2
Поймав на себе взгляд охранника, я отвернулась. Алекса не было уже три дня, и когда он появится, я не представляла. Спрашивала Сабину, но известно ей было не больше моего. Охране, судя по всему, тоже. Запертая в четырёх стенах, я бы, наверное, в конец одичала, если бы минувшим вечером мне вдруг не позволили выйти в кухню. Я догадывалась, что приказ отдал Сильвер, но уточнять не стала.
Налив в стакан воду, мельком глянула на охранника. Тот продолжал смотреть на меня, и мне это не нравилось.
— И куда? – только я хотела пройти мимо, придержал за локоть. Осмотрел от шеи ниже и хмыкнул.
На зад мне со смачным, небрежным хлопком легла ладонь. Я дёрнулась.
— Пустите, — посторонилась от него.
Чёрт! Да что во мне такого, что каждая тварь считает себя в праве трогать меня?! Подтолкнув к стене, цербер выхватил стакан и, плотоядно усмехнувшись, кинул на стол. Вода расплескалась на скатерть, на бумажные салфетки, мгновенно пропитала их, потекла на пол.
И тут мне стало по-настоящему страшно. Они всегда чувствовали… Такие, как он – они чувствовали, кем я была и кем, несмотря ни на что, продолжала быть. Не я сама – спрятавшаяся внутри девочка из прошлого. Бесправная девочка без имени и надежды, жизнь которой стоила ровно столько, сколько за неё готовы заплатить.
— Какая строптивая, — только я попыталась вырваться, процедил он, швырнув меня обратно.
Я ударилась затылком, перед глазами завертелись цветные искры, боль прошлась волной до кончиков пальцев. Вскрик перекрыло процеженное ублюдком сквозь зубы:
— Ничего… Люблю строптивых.
Хищный блеск похоти в его глазах не оставлял надежды. Я глянула на дверь, но кухня была пустой. Господи! Хотела закричать, позвать Сабину.
— Са… — с первым же звуком ублюдок зажал мне рукой рот. Развернул спиной, размазал по стене.
— Заткнись, сука, — прошипел на ухо. – Не заткнёшься, позову парней. Обслужишь всех, как миленькая. Или думаешь, Сильверу задницу подставила и на этом всё? – усмешка, тяжёлое, с запахом фруктовой жвачки дыхание.
Его вторая рука легла мне на живот. Я замычала, вырываясь, что есть сил. Изловчилась и укусила его за
